Жюль Верн - Найденыш с погибшей «Цинтии»

• Название: Найденыш с погибшей «Цинтии»
• Автор: Жюль Верн
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1993
• ISBN: 5-86218-033-8, 5-86218-022-2

Много лет назад норвежский рыбак вернулся с промысла в родную деревню с необычным "уловом". Он привез в лодке младенца: спасательный круг с привязанной колыбелью носило по волнам Норвежского моря. Мальчика никто не разыскивал, и в семье рыбака стало одним сыном больше.

Прошло много лет, юный Эрик преуспел в науках и обрел добрых покровителей. Но тайна происхождения по-прежнему тяготит его, и если представится хотя бы малейший шанс найти свою семью и родину — он пересечет континенты и океаны, и не остановится ни перед чем...

---

— Прекрасно, Эрик Герсебом, подойдите-ка, пожалуйста, сюда.

Двенадцатилетний мальчик с задумчивым лицом и сосредоточенным взглядом поднялся с места и приблизился к кафедре. Смуглая кожа, темные волосы и большие карие глаза резко выделяли его среди белокурых, голубоглазых и розовощеких сверстников. Он не был скуласт и курнос и не ходил вразвалку, как большинство детей в Скандинавии. Одним словом, своей внешностью этот мальчик заметно отличался от своеобразного и ярко выраженного скандинавского типа, к которому принадлежали его товарищи.

Так же как и они, Эрик Герсебом ходил в костюме из грубого сукна, какие носят обычно крестьяне бергенской округи. Но мягкие черты лица, небольшая, хорошо посаженная голова, природное изящество движений и непринужденность манер — все подчеркивало в нем иностранное происхождение. И пожалуй, любого психолога эти особенности поразили бы не меньше, чем доктора Швариенкрону. Но ему показалось неудобным так долго разглядывать мальчика, и он приступил к «экзамену».

— С чего же мы начнем? Может быть, с грамматики? — спросил он.

— Как будет угодно господину доктору,— скромно ответил Эрик.

Доктор задал ему два несложных вопроса по грамматике. Отвечая на них, мальчик, к его величайшему удивлению, приводил примеры не только из шведского, но и французского и английского языков.

— Разве ты обучаешь их и французскому, и английскому? — обратился доктор к своему другу.

— А почему бы и нет? К тому же я знакомлю детей еще с основами греческого языка и латыни. В чем не вижу вреда,— ответил Маляриус, полагавший, что усвоить одновременно три или четыре языка так же легко, как и один.

— Я тоже,— сказал доктор, улыбаясь. И он открыл наудачу том Цицерона[3], откуда Эрик Герсебом свободно перевел несколько фраз.

В отрывке речь шла о цикуте[4], выпитой Сократом. Маляриус посоветовал доктору спросить, к какому виду растений относится цикута. Эрик, не задумываясь, ответил, что она принадлежит к семейству зонтичных, к роду многолетних болотных и водных трав. От ботаники перешли к геометрии. Эрик великолепно доказал теорему о сумме углов треугольника. Доктор все больше и больше удивлялся.

— А теперь обратимся к географии,— сказал он.— Назовите мне океан, который омывает Скандинавию, Россию и Сибирь.

— Это Северный Ледовитый океан,— ответил Эрик.

— А с какими океанами он сообщается?

— С Атлантическим — на западе и с Тихим — на востоке.

— Не назовете ли вы мне два или три наиболее значительных порта на Тихом океане?

— Я могу назвать Иокогаму в Японии, Мельбурн в Австралии, Сан-Франциско в штате Калифорния.

— Итак, если Северный Ледовитый океан с одной стороны соединяется с Атлантическим, который омывает наши берега, а с другой стороны — с Тихим океаном, то не кажется ли вам, что кратчайший путь в Иокогаму или в Сан-Франциско пролегает именно через Северный Ледовитый океан?

— Конечно, господин доктор,— ответил Эрик,— если бы только он был доступен. Но до сих пор все мореплаватели, которые пробовали найти такой путь, наталкивались на льды, и если им даже удавалось уцелеть, все равно они вынуждены были отказаться от своего намерения.

— Вы говорите, были неоднократные попытки пройти на северо-восток через Ледовитый океан?

— Не менее пятидесяти в течение трех столетий, и все безуспешны.

— Не могли бы вы назвать некоторые из этих экспедиций?

— Первую предприняли в тысяча пятьсот двадцать третьем году по почину Себастьяна Кабота[5]. Она состояла из трех кораблей под командованием несчастного Хью Уиллоуби, погибшего в Лапландии вместе со всем экипажем. Ченслер, один из его помощников, при второй попытке потерпел кораблекрушение и погиб. Капитану Стефану Борроу, посланному на поиски, удалось преодолеть пролив между Новой Землей и островом Вайгач и достигнуть Карского моря, но льды и туманы не дали ему возможности продвинуться дальше… Две экспедиции, организованные в тысяча пятьсот восемьдесят девятом году, оказались также бесплодными. Через пятнадцать лет ту же задачу хотели разрешить голландцы, которые снарядили для поисков Северо-восточного прохода[6] три экспедиции подряд под командованием Баренца[7]. В тысяча пятьсот девяносто шестом году Баренц погиб во льдах возле Новой Земли. Десять лет спустя Генри Гудзон[8], посланный голландской Ост-Индийской компанией, точно так же потерпел крушение во время третьей из последовавших одна за другой экспедиций. И датчанам не посчастливилось в тысяча шестьсот пятьдесят третьем году. И капитана Джона Вуда в тысяча шестьсот семьдесят шестом году постигла та же участь. С тех пор это предприятие признано неосуществимым и отвергнуто всеми морскими державами.

— Так, значит, с того времени не было больше попыток?

— Были. Россия, которая, подобно другим северным странам, особенно заинтересована в открытии кратчайшего морского пути между ее европейской частью и Сибирью, на протяжении одного века послала, по крайней мере, восемнадцать экспедиций для исследования Новой Земли, Карского моря, восточных и западных подступов к Сибири. Но хотя эти поиски и помогли лучше изучить те края, они снова подтвердили невозможность прохода через Северный Ледовитый океан. Академик Бэр[9], в последний раз повторивший эту попытку в тысяча восемьсот тридцать седьмом году, после адмирала Литке[10] и Пахтусова[11], решительно заявил, что этот океан — сплошной ледник, столь же непригодный для плавания, как и твердая земля.

— Выходит, нужно окончательно отказаться от Северо-восточного пути?

— Таков, по крайней мере, вывод, который напрашивается после всех этих многочисленных и неудачных экспедиций, но я слышал, что наш великий путешественник Норденшельд[12] намерен возобновить поиски. Если это действительно так, то, значит, он верит в успех своего предприятия — а к его мнению стоит прислушаться.

Доктор Швариенкрона был одним из горячих поклонников Норденшельда. Поэтому и завел разговор о попытках открытьСеверо-восточный проход. Подробные и точные ответы мальчика привели его в восторг. Швариенкрона смотрел на Эрика Герсебома с выражением живейшего интереса.

— Где вы все это почерпнули, друг мой? — спросил он после длительного молчания.

— Здесь, господин доктор,— ответил Эрик, удивленный таким вопросом.

— И никогда не учились в другой школе?

— Конечно нет.

— Господин Маляриус вправе гордиться вами,— сказал доктор, обернувшись к учителю.

— Я очень доволен Эриком,— ответил тот.— Вот уже скоро семь лет, как он мой ученик. Пришел ко мне совсем маленьким, но среди своих товарищей всегда был первым.

Доктор погрузился в молчание. Он не сводил с Эрика своих проницательных глаз. Казалось, он занят решением вопроса, о котором не считал нужным говорить вслух.

— Лучше отвечать невозможно и незачем продолжать экзамен,— произнес он наконец,— я вас больше не стану задерживать, друзья мои. Если господин Маляриус не возражает, на этом мы и закончим.

Маляриус хлопнул в ладоши. Все ученики одновременно встали и, собрав свои книги, выстроились по четыре в ряд на свободном участке перед партами. Маляриус вторично хлопнул в ладоши, и шеренга двинулась, чеканя шаг, с чисто военной выправкой.

После третьего сигнала школьники, смешав ряды, разбежались с веселыми криками. Через несколько секунд они рассыпались по берегу фьорда[13], в голубой воде которого отражаются покрытые дерном кровли Нороэ.

Глава II У РЫБАКА ИЗ НОРОЭ

Дом господина Герсебома, как и все дома в Нороэ, покрыт дерном и сложен из огромных сосновых бревен по старинному скандинавскому способу: две большие комнаты посередине разделены длинным узким коридором, ведущим в сарай, где хранятся лодки, рыболовные снасти и целые груды мелкой норвежской и исландской трески, которую раскатывают после сушки, чтобы поставлять ее торговцам в виде «Roundfish» («круглая рыба») и «Stockfish» («рыба на палке»). Каждая из двух комнат служит одновременно и горницей и спальней. Постельные принадлежности — матрацы и одеяла из шкур — хранятся в особых ящиках, вделанных в стены, и извлекаются оттуда только на ночь. Высокий очаг в углу, в котором всегда весело потрескивает большая охапка дров, и свежевыбеленные стены придают самым скромным жилищам опрятность и уют, не свойственные крестьянским домам в Южной Европе.

В этот вечер вся семья собралась у очага, где в огромном горшке варилась на медленном огне похлебка из копченой селедки, кусочков лососины и картофеля. Господин Герсебом, человек в самом расцвете сил, с суровым обветренным лицом и ранней сединой, сидел в высоком деревянном кресле и плел сети, чем он обычно занимался, когда не находился в море или в сушильне. Его сын Отто, рослый четырнадцатилетний мальчик, как две капли воды похожий на отца, по всей видимости должен был стать впоследствии таким же умелым рыбаком. А сейчас он пытался постигнуть тайну «тройного правила», испещряя маленькую графитную доску. Его большая рука казалась куда более приспособленной для управления веслом, чем для такой работы. Эрик, склонившись над обеденным столом, с увлечением читал толстую книгу по истории, взятую у господина Маляриуса. Рядом с ним добродушная Катрина Герсебом спокойно сучила пряжу, а белокурая Ванда, девочка десяти — двенадцати лет, сидя на низкой скамейке, усердно вязала толстый чулок из красной шерсти. У ее ног спала, свернувшись клубком, большая рыжая собака с белыми пятнами и курчавой, как у барана, шерстью.