Арнольд Веймер - Мечты и свершения

• Название: Мечты и свершения
• Автор: Арнольд Веймер
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1974

Автор книги доктор экономических наук Герой Социалистического труда Арнольд Тынувич Веймер рассказывает в своих воспоминаниях об упорной борьбе, которая привела Эстонию к свободе, об участии в Великой Отечественной войне, о послевоенной жизни республики

А. Т. Веймер в 19 лет вступил в Коммунистическую партию, более 15 лет просидел в тюремных застенках буржуазной Эстонии. Он быт председателем Совета Министров ЭССР, заместителем председателя, председателем Совнархоза республики, президентом Эстонской Академии наук.

---

Испанцы бросались в глаза своеобразием своей одежды. К обычному мужскому костюму у них добавлялся красный пояс, возможно, из бумажной материи, шириной примерно в полметра и длиной метров в десять. В этот пояс испанец закручивался с удивительной легкостью и даже грацией, иногда за поясом хранился нож. Испанцы были гораздо тише итальянцев, менее общительны. Разговаривать с ними было труднее, так как испанский язык мы совсем не понимали. Мы не понимали и итальянский, но итальянцы все же немного лопотали по-немецки или по-французски, и с ними как-то можно было объясниться.

В стране хваленой демократии

«Зачем вы приехали в Швейцарию?» — Ни франка за дни болезни. — Встреча с А. Кесккюла в Цюрихе. — «Гражданин всего мира». — Путешествие в горы. — Знакомство с Эдуардом Хельсингом. — Нас выдворяют из Швейцарии. — Снова на Красной улице.

Прошло немного времени, и мы с Антоном пришли к выводу, что для землекопа хваленая Швейцария ничем не отличается от Харьюмааского или какого-либо другого уезда Эстонии.

Вскоре нам пришлось столкнуться и с пресловутой швейцарской демократией. Я уже говорил, что в течение последней зимы мы с Антоном мало занимались физическим трудом. Наш организм в известной степени ослаб и для такой тяжелой работы изо дня в день был недостаточно подготовлен. Особенно если учесть продолжительность рабочего дня и довольно суровые условия труда. Одним словом, через некоторое время у нас распухли суставы рук. На строительстве был свой фельдшерский пункт, и там нам выписали освобождение от работы. Ни франка за дни болезни не платили. На наш вопрос, на что же мы будем жить в эти дни, фельдшер пожал плечами и посоветовал обратиться в контору. Там чиновник учинил нам форменный допрос: с какой целью студенты приезжают в Швейцарию и берутся за грязную физическую работу? Что за республика эта самая Эстония, какие у нее отношения с Советской Россией, не даны ли нам кем-нибудь специальные задания? Мы ответили, что приехали в Швейцарию заработать денег и с этой целью поступили на работу. Что собою представляет Эстонская республика и в каких отношениях она с Советской Россией, не наше дело объяснять, за этим следует обратиться в соответствующее учреждение. От себя мы добавили, что удивлены отсутствием в их стране профсоюза, через который можно было бы наладить выплату пособий по социальному страхованию.

Служащий помолчал немного и вышел, как видно, посоветоваться с начальством. Вернувшись, он сказал, что по закону фирма не обязана выплачивать иностранцам пособие по болезни. Но, учитывая наше безвыходное положение и то, что мы направлены на строительство службой труда, они в принципе согласны выплатить нам пособие, но только с ведома службы труда. Поэтому мы вынуждены были поехать в Цюрих, к работнику, давшему нам направление.

Через некоторое время нам назначили пособие по болезни. Кажется, оно составляло 50 процентов нашего дневного заработка.

В Цюрихе мы попытались по письму Густава Суйтса найти Александра Кесккюла. Адреса его Суйте в точности не знал, посоветовав обратиться в адресный стол. Мы так и сделали и, получив адрес, отправились к «земляку». Несколько слов об Александре Кесккюла. Он был родом из Тарту, из довольно состоятельной семьи, но принимал активное участие в революции 1905 года, примыкая к левому крылу социал-демократической партии. После поражения революции уехал за границу.

Нам повезло: Кесккюла мы застали дома. Жил он в хорошей квартире, обставленной стильной и, как нам показалось, дорогой мебелью. Хозяин был одет «с иголочки», имел весьма холеный вид. Он тут же прочитал письмо Густава Суйтса и, к нашему удивлению, произнес одно-единственное слово: «Подонок!», относящееся, несомненно, к автору письма. Заметив наше недоумение, Кесккюла спросил, в каких мы отношениях с Густавом Суйтсом и вообще кто мы такие и что нам надо в Швейцарии. По-эстонски он изъяснялся совершенно чисто, без акцента и, как нам показалось, располагал достаточно богатым запасом слов. Мы с Вааранди рассказали, кто мы, каковы наши политические взгляды и зачем приехали в Швейцарию. Кесккюла слушал нас с явным любопытством и, прервав, заметил, что для органов безопасности швейцарского государства, несомненно, большая неожиданность, что иностранные студенты приезжают в их страну в качестве строительных рабочих. Неожиданность с вопросительным знаком. Они, продолжал хозяин, несомненно, считают нас агитаторами, подосланными Советской Россией или еще кем-нибудь в том же роде. Особенно этот костюм — Кесккюла указал на мою одежду — здесь явно должен казаться необычным и вызывать удивление. На мне была блуза из черного сатина, какие когда-то носили в России левые студенты — социал-демократы. Я, конечно, носил ее не из политических соображений, а потому, что она стоила дешево, была мне по карману.

Кесккюла выразил уверенность, что нам запретят здесь работать и выставят из страны — это вопрос времени. Швейцария выглядит очень демократической страной, но здесь ненавидят коммунистов и стараются от них избавиться. Сочтя эту тему исчерпанной, он перешел к другой, обрисовав нам положение в Эстонской буржуазной республике. Слово «подонок» было у Кесккюла в ходу. Им он называл и руководящих деятелей Эстонского буржуазного государства. Он подробно объяснил нам свою позицию, сказав, что хотя сам родом из Эстонии, но не принял ее подданства. Находясь в принципиальной оппозиции ко всем деятелям буржуазной Эстонии и будучи лицом без подданства, так сказать, гражданином всего мира, он направил два меморандума: один — президенту Соединенных Штатов Америки, другой — в Лигу наций. Кесккюла показал нам копии, объяснил в них, что не желает быть подданным буржуазной Эстонии в знак протеста против царящего там белого террора, который никак не согласуется с общепринятыми демократическими нормами.

По словам Кесккюла, он вошел в Лигу Наций с рекомендацией о выдаче лицам, подобным ему, международного паспорта. В своем меморандуме на имя президента Соединенных Штатов Америки он описал положение в буржуазной Эстонии, подчеркнув, что создание карликовых государств вообще есть шаг назад в истории человечества. Карликовые государства лишены возможности независимого экономического и политического существования, поэтому они и применяют такие недопустимые в цивилизованном мире формы борьбы, как террор. Подобное образование нельзя признать нормальным государством. Под влиянием его меморандума Соединенные Штаты Америки якобы и не признали до сих пор Эстонскую буржуазную республику де-юре. Кесккюла сказал нам, что является решительным противником буржуазной Эстонии и не намерен в ближайшее время менять своей позиции.

Из этих и некоторых других высказываний Кесккюла у нас создалось впечатление, что мы имеем дело с весьма знающим человеком. Кесккюла не скрывал, что у него высокое мнение о своей персоне, как исключительной личности. Прощаясь, Кесккюла выразил желание еще раз встретиться с нами, обещал познакомить нас с одним революционером — выходцем из Эстонии, работающим сейчас печатником. Мы согласились.

Постепенно мы узнавали Швейцарию, начиная от номеров в чистеньких гостиницах с благочестивыми библейскими стихами на стенах и кончая поистине прекрасными горными ландшафтами. Страна очень красивая, своеобразная и интересная. Нам, выходцам из деревни, хотелось познакомиться с швейцарской деревней. Решили сделать это в одно из ближайших воскресений, воспользовавшись обычным туристским маршрутом. Мы пустились в путь рано утром. Прошли поселок, который, по нашим понятиям, был деревней, архитектура домов была весьма своеобразной — нижний этаж представлял собою хлев и рабочее помещение, второй был жилым. Такие деревянные дома в немецкой Швейцарии преобладали. Поселок производил впечатление мирного селения с веками установившимся укладом жизни. Кругом чистота, люди подтянутые, сдержанные, услужливые, особенно по отношению к туристам, которые приносили местным жителям кое-какой заработок.

Мы довольно бодро шагали в гору. Дорога временами как бы поворачивала назад, шла отлого, потом снова устремлялась вперед и ввысь. Идти так легче, зато к цели приближаешься слишком медленно. К обеду мы поднялись всего метров на девятьсот. Здесь среди лугов стоял домик пастуха. В нем, по-видимому, жила переселившаяся на лето в горы крестьянская семья. В центре дворика, окруженного деревянной изгородью, грелась на солнце свинья. Прислонившись к ней, спали двое ребятишек годиков двух-трех. Они были немногим чище, чем их соседка. Мы вошли в домик, скорее, в хижину. Пол в ней оказался земляным, большую часть помещения занимал очаг, над которым висел большой котел, очевидно, для варки сыра. Обстановка в комнате была бедная — стол, скамейки из грубых досок, но довольно чисто. На стенах висели большие тарелки. На наш вопрос, нельзя ли получить молока, хлеба, сыру, нам ответили, что можно. И тогда из другой двери появилась девушка лет двадцати. Она была в брюках и не отличалась красотой, а также чистотой рук. Она принесла нам молоко в жестяном штофе, хлеба, сыру и масла, поставив все на стол. Мы, сильно проголодавшись, набросились на еду. Наливая молоко, мы увидели на дне штофа то ли грязь, то ли коровий навоз. У нас сразу отпала охота допивать молоко, хоть оно и было вкусное. Мы быстро расплатились и ушли с мыслью, что в образцовой Швейцарии, столь любезной сердцу Михкеля Мартны, жизнь трудового человека одинаково тяжела и в городе, и в деревне…