Нора Робертс - Река снов

• Название: Река снов
• Автор: Нора Робертс
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-51118-1

Оливия Макбрайд многое отдала бы за то, чтобы забыть ту страшную ночь, когда она, маленькая девочка, стала свидетельницей убийства своей матери – голливудской звезды Джулии Макбрайд.

Но память повзрослевшей Оливии снова и снова возвращает ее к давнему ночному кошмару, а однажды Оливия понимает, что тени прошлого вторглись и в ее сегодняшнюю жизнь. И если бы не любовь и преданность Ноя Брэди, на этот раз жертвой бы стала она сама…

---

Оливия уткнулась лицом в плечо Джейми.

– А чудовище не найдет меня там?

– Нет. – Руки Джейми напряглись. – Там ты всегда будешь в безопасности. Обещаю.

Но кто скажет, что не все обещания сбываются?!

5

Лес Олимпик, 1987

Оливии шел тринадцатый год. В то лето она была высокой неуклюжей девочкой с копной непослушных волос цвета меда, с янтарными глазами под тяжелыми веками и поразительно темными бровями. Она давно перестала считать себя принцессой, живущей в заколдованном замке, и теперь увлекалась другими вещами – от ветеринарии до лесоводства. В последнее время ей хотелось стать лесничим.

Лес с зелеными тенями и влажными запахами был миром Оливии, которого она почти не покидала. Большей частью она была там одна, но не чувствовала одиночества. Дед учил ее идти по следу и охотиться на оленя или лося с фотоаппаратом в руках. Минутами, сливающимися в часы, бесшумно сидеть в засаде и следить за величественно шагающим рогачом или важенкой с олененком.

Она научилась различать породы деревьев, цветы, мхи и грибы, хотя так и не овладела умением точно зарисовывать их, несмотря на надежды бабушки.

Она целыми днями ловила с бабушкой рыбу и научилась быть терпеливой. Она работала в лесном палаточном лагере, которым руководили уже два поколения Макбрайдов, и научилась быть ответственной.

Ей разрешали бродить по лесам и ручьям, взбираться на высокие холмы. Но ни за что, ни при каких обстоятельствах не позволяли в одиночку выходить за границу леса.

И она хорошо усвоила, что у всякой свободы есть предел.

Она покинула Лос-Анджелес восемь лет назад и ни разу не возвращалась туда. Ее воспоминания о Беверли-Хиллз были смутными и отрывочными: высокие потолки, сверкающее дерево и окруженный цветами бассейн с ярко-голубой водой.

Очутившись в большом доме посреди леса, Оливия на первых порах спрашивала, когда они вернутся туда, где она жила, скоро ли за ней приедет мама и где ее папа. Но каждый раз у бабушки плотно сжимались губы, а глаза становились темными и блестящими.

Поэтому Оливия научилась ждать.

А потом и забывать.

Она росла большой и сильной. Хрупкая маленькая девочка, прятавшаяся в шкафу, стала всего лишь воспоминанием, изредка являвшимся в снах. Она научилась жить настоящим.

Работа в лагере закончилась, и Оливия неторопливо шла к дому. Весь день принадлежал ей – так же как и жалованье, которое бабушка дважды в месяц отвозила в город и клала в банк на ее имя. Что делать? Половить рыбу или съездить на велосипеде к озерам в холмах и позагорать? Нет, скучно. Ее беспокойная натура требовала чего-то большего. Она бы с удовольствием искупалась, хотя сезон уже кончался, но плавать в одиночку бабушка категорически запрещала.

Время от времени Оливия нарушала это железное правило и перед возвращением домой тщательно сушила волосы.

Бабушка всегда волнуется, думала она. Слишком много, слишком часто и по всякому поводу. Стоило Оливии чихнуть, как она бежала к телефону вызывать врача. Хорошо еще, что дедушка ее останавливал. Стоило Оливии задержаться на десять минут, как бабушка выходила на крыльцо и громким голосом начинала ее звать.

Однажды Вэл даже позвонила в Службу спасения, когда Оливия заигралась с детьми в лагере и не успела вернуться до темноты.

При мысли об этом Оливия закатывала глаза. Она бы никогда не заблудилась в лесу. Это был ее дом; она знала здесь каждый изгиб и поворот так же, как комнаты собственного дома. Именно так говорил дедушка, споря с Вэл. После каждого такого спора бабушка на несколько дней затихала, но потом все начиналось сначала.

Из леса, наполненного тенями и мягким зеленым светом, она вышла на поляну, где стоял дом, в котором выросло несколько поколений Макбрайдов.

В доме было три этажа, каждый из которых опоясывала галерея, скрепляя дом в единое целое. Фундамент тонул в цветах, папоротниках и диких рододендронах, которые переходили в разномастный сад, лелеемый дедушкой, как любимое дитя.

В каменных вазонах росли огромные анютины глазки с пурпурными и белыми лепестками; стены нижнего этажа обвивали пышные лозы дикого винограда.

Оливия много времени проводила с дедом в саду. Ее руки были в земле, а голова в облаках.

Она прошла по выложенной камнями дорожке, делая то гигантские, то крошечные шаги, чтобы не наступать на трещины, поднялась по полукруглым ступеням и толкнула входную дверь.

Едва войдя внутрь, она поняла, что в доме пусто. По привычке окликнув бабушку и дедушку, Оливия прошла в гостиную с большими старыми диванами и стенами, выкрашенными в теплый желтый цвет.

Девочка принюхалась, с удовольствием ощутив запах свежего печенья, прошла на кухню и слегка вздохнула, увидев, что оно из овсяной муки.

– Ах, были бы это шоколадные чипсы, – пробормотала она, запуская руку в большой стеклянный кувшин, – я бы съела их целый миллион…

Быстро и жадно проглотив пару штук, она увидела лежавшую на холодильнике записку.

«Ливи, я уехала в город на рынок. Вечером приедут тетя Джейми и дядя Дэвид».

– Ура! – Изо рта Оливии полетели крошки. – Подарки!

В честь такого события она съела третье печенье и тихонько чертыхнулась, прочитав записку до конца.

«Солнышко, посиди дома. Поможешь мне, когда я вернусь. Можешь убрать свою комнату, если не заблудишься в ней. Чур, все печенье не есть! Твоя бабушка».

– Угу… – Оливия с досадой закрыла кувшин крышкой.

Ну вот, теперь придется торчать в доме… Бабушка могла покупать продукты часами. День пропал. Расстроенная, Оливия пошла к черному ходу. В ее комнате не было никакого беспорядка. Там хранились ее сокровища, вот и все. Если она потеряла к ним интерес, это еще не значит, что их надо выбрасывать.

Следы ее былых увлечений стояли повсюду. Коллекция камней, рисунки диких растений с тщательно выведенными от руки латинскими названиями. Химический набор, который она так хотела получить в подарок на прошлое Рождество, стоял на полке и покрывался пылью. Кроме микроскопа, занимавшего почетное место на ее письменном столе.

Здесь была коробка из-под ботинок, где она хранила то, что называла «образцами»: веточки, мертвые жуки, побеги папоротника, волоски, сушеные табачные листья и кусочки содранной коры.

Одежда, которую она надевала вчера, кучей лежала на полу. Именно там, где ее бросили. Постель была не застелена: сбитые одеяла и простыни остались такими же, какими были утром, когда она встала.

Оливия не видела в этом ничего особенного. Тем не менее она подошла к кровати, расправила покрывало и даже пару раз взбила подушки. Затолкала под кровать разношенные туфли, часть одежды сунула в корзину с грязным бельем, а остальное пихнула в шкаф. Смахнула пыль и крошки с письменного стола, ткнула огрызки карандашей в стеклянный стаканчик, сбросила бумаги в ящик и решила, что дело сделано.

Что дальше? Может быть, залезть в кресло и посмотреть в окно? Деревья вздыхали и шептались, верхушки елей и тсуги клонил ветер. С запада шли тучи, суля скорую грозу. Она могла бы сидеть и следить за ее приближением. Интересно, сумеет ли она заметить полосу приближающегося дождя заранее?

Впрочем, куда лучше было бы встретить грозу под открытым небом, ощутить ее запах, запрокинуть лицо и вдохнуть аромат мокрой сосновой хвои. Она всегда думала, что так пахнет одиночество. Как хорошо было бы раствориться в лесу…

Она готова была сделать это и уже шагнула к высокой стеклянной двери, выходившей в коридор. Но полки, забитые коробками, играми и головоломками, заставили ее ощутить угрызения совести. Бабушка просила выкинуть хлам, накопившийся за несколько недель. Когда приедет тетя Джейми – и привезет подарки, – она обязательно прочтет ей целую лекцию о том, как нужно беречь вещи и заботиться о них.

Испустив тяжелый вздох, Оливия стала снимать с полок старые настольные игры и головоломки. Скоро на полу образовалась изрядная куча. Надо отнести их на чердак, решила девочка, и тогда в комнате будет почти идеальный порядок.

Она осторожно поднялась по ступенькам и открыла дверь. Когда зажегся свет, она огляделась по сторонам, пытаясь найти свободное место. В углу, где крыша была ниже, ютились старые торшеры без лампочек и абажуров. У стены стояли маленькое кресло-качалка и старая детская мебель. Рядом расположились картонные коробки и сундуки. Толстый слой пыли покрывал фотографии, когда-то украшавшие стены дома и базы отдыха. На скрипучей деревянной полке, выточенной дедушкой в столярной мастерской, разместилось семейство кукол и плюшевых зверюшек.

Оливия знала, что Вэл Макбрайд тоже не любила выбрасывать вещи. Они перекочевывали либо на чердак, либо на базу, либо использовались для другой цели внутри дома.

Часть игрушек Оливия поставила на полку, а часть положила на пол. Больше от скуки, чем из любопытства она сунула нос в ящик комода и увидела детскую одежду, тщательно завернутую в материю и для сохранности переложенную кедровыми стружками. В другом лежало шелковое бело-розовое одеяльце. Девочка потрогала его пальцем, ощутила какие-то смутные воспоминания, от которых стало горячо в животе, и поспешно задвинула ящик.