Брюс Липтон - Спонтанная эволюция: Позитивное будущее и как туда добраться

• Название: Спонтанная эволюция: Позитивное будущее и как туда добраться
• Автор: Брюс Липтон
• Издательство: ООО Издательство «София»
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-399-00042-8

Внимание! Порвавший с дарвинизмом и написавший «Биологию веры» Брюс Липтон и медиа-шут с политологическим прошлым Свами Бияндананда (в миру Стив Бхаэрман), которого читают более двух миллионов человек, в этой книге ставят точку в конце современной цивилизации.

Точку? А почему бы и нет? Ведь точка — знак препинания, способный кардинально развернуть сюжет. Куда ведет нас эволюция? К окончательной гоблинизации общества (одного этого поставленного авторами диагноза достаточно, чтобы взяться за чтение книги) или… «Плохая новость: у нас нет ключей ко Вселенной. Хорошая новость: она не заперта», — подсказывает Свами Бияндананда.

Книга крушит привычные научные и культурные мифы, заставляет думать и категорически противопоказана тем, кто в нашем стремительно меняющемся мире предпочитает пятиться назад, а не идти вперед с открытыми глазами.

---

Так от чего же наша система здравоохранения настолько захворала и почему она стала причиной неизлечимого финансового кровотечения из наших карманов? Прежде всего, ответ нужно искать в прочно укорененной у нас в мозгах следующей модели мифовосприятия: имеет смысл лишь то, что материально, а также в явлении, которое наиболее уместно было бы назвать ньютонизацией медицины.

Ньютонизация медицины

Начало ньютонизации медицины положил не Ньютон, а Рене Декарт. Четко отделив разум от тела, он практически распилил человека надвое — на видимую половинку и невидимую. Во времена Декарта (начало XVII века) такие незримые части человеческого существа, как разум, душа и дух, единодушно относили к сфере компетенции церкви, тогда как за медициной оставляли материальную сферу: все физическое, механическое и поддающееся непосредственному наблюдению и измерению. И вот на протяжении последних четырех столетий медициной правит ньютонова вера в то, что материя сама определяет собственную судьбу.

При таком мировоззрении не удивительно, что наука ищет причины заболеваний в материи. Приблизительно в то же время, когда Дарвин выдвинул свою теорию эволюции, французский микробиолог Луи Пастер предположил связь между заболеваниями и микроорганизмами. Эта теория не только соответствовала идее, что у любых расстройств есть определенные физические причины, но и вписывалась в представления о том, что у каждого из нас есть лишь два пути: стать победителем или побежденным. Людям все время твердят, что нас постоянно окружает целая армия смертоносных организмов — микробов и паразитов, которые только и ждут возможности вторгнуться в храм нашего тела. Либо мы их, либо они нас!

Все базовые парадигмы во времена их расцвета демонстрируют свою способность решать существующие проблемы. Вот и научный материализм, не медля, вступил в бой с бациллами, достиг больших успехов и принес огромную пользу истерзанному микробами миру. В частности, была создана современная материалистическая медицина, которая практически искоренила многие инфекционные заболевания и разработала чудодейственные лекарства, например пенициллин и инсулин. В результате этих достижений средняя продолжительность жизни в США увеличилась за прошедшее столетие на тридцать лет.

Хотя эти результаты обычно приписывают достижениям медицины, вполне возможно, что дело обстоит не совсем так. Томас Мак-Кеоун, проводивший исследования в сфере общественного здоровья и социальной медицины, пришел к выводу, что в число основных факторов, обеспечивших снижение смертности в XIX и начале XX веков, входят улучшение питания, внедрение гигиенической и санитарной культуры и общий рост уровня жизни.

Неудивительно, что материалистическая ньютонова медицина достигла зенита своей славы в конце 1940-х — начале 1950-х годов, как раз в то время, когда Уотсон и Крик объявили, что ключ жизни закодирован в ДНК — то есть в генах (о чем мы подробно говорили в главе 7 «Все записано в наших генах»). Традиционные практики, такие как естественные роды и грудное вскармливание, стали считаться безнадежно отсталыми — растущему среднему классу в США активно вдалбливали в голову «докторину», что «доктор знает, как лучше».

С ньютоновой точки зрения причины заболевания и исцеления являются последствиями материальных процессов, которые могут быть понятны лишь специалисту-медику с внушительной ученой степенью. Даже после того, как аллопатическая медицина стала демонстрировать все менее впечатляющие результаты при стремительном росте своей стоимости, ее влияние остается очень сильным. Почему? Как мы сейчас увидим, фармацевтическая индустрия — одно из самых прибыльных дел в мире.

Непомерная цена прибыли

Каждый день миллионы компетентных людей с самыми добрыми намерениями идут на работу, чтобы исполнять свои обязанности врачей, медсестер, технического персонала больниц, администраторов и санитаров. Еще тысячи работают в исследовательских лабораториях, разрабатывая лекарства от всяческих заболеваний — начиная от самых безобидных и заканчивая смертельными. Очень немногие из этих людей относятся к своим обязанностям небрежно, а тем более хотят зла пациентам, и все же, как мы убедились, самая дорогая система здравоохранения на планете далека от того, чтобы быть эффективной.

Несмотря на самые высокие в мире расходы на здравоохранение (в пересчете на душу населения), США являются одной из самых отстающих индустриальных стран по реальному качеству медицинских услуг. Цифры потрясают. В 1960 году на охрану здоровья каждого американца было потрачено 114 долларов, в 1980–2738 долларов, а в 2002–5267 долларов. Да, при оценке этих цифр нужно учитывать рост стоимости жизни в стране. Поэтому представим процентные соотношения: если в 1960 году расходы на медицину составляли 5 % от валового внутреннего продукта, то в 2002 году это число увеличилось почти втрое — до 14,6 %. Что касается 2008 года, то 47 миллионов американцев[49] сегодня не имеют страховки, поэтому расходы на здравоохранение снизились, — но отнюдь не к выгоде граждан.

Как же так получилось? Основная причина того, что наша система здравоохранения, несмотря на самые добрые намерения врачей, ныне столь нездорова, состоит в том, что медицина стала доходным бизнесом — причем очень доходным бизнесом! В системе, где существует молчаливое согласие, что основная цель — деньги, и все руководствуются соображениями прибыльности, в конце концов получается так, что прибыль начинает жестко руководить всеми.

Например, несколько лет назад американцы очень огорчились, узнав, что цены на одни и те же лекарства, продаваемые в США и других странах, значительно различаются. А когда они узнали причину этих различий, то огорчились еще больше. Фармацевтические компании продавали у нас в стране лекарства дороже потому, что, мол, здешний рынок это позволяет, а за границей — не позволяет. Нет проблем. Они говорят, что нам еще повезло: мы все-таки можем позволить себе платить больше.

А теперь задумайтесь о программе медицинской помощи престарелым «Медикэр», которая оплачивается федеральным правительством. Согласно принятому в 2003 году Закону о модернизации «Медикэр», каждый человек старше шестидесяти пяти лет может получить лекарства по рецепту врача бесплатно. Ведь это же хорошо, верно? Ну да, хорошо — до тех пор, пока к налогоплательщику не приходит счет и он не узнает, что за всю эту музыку дудочник намерен получить 400 миллиардов долларов в течение десяти лет.

И если вы думаете, что чеком на 400 миллиардов все ограничится, посмотрите, что там приписано мелким шрифтом. Через месяц после того, как, Конгресс принял этот законопроект, и до того, как он был подписан Джорджем У Бушем и обрел силу закона, члены президентской администрации увеличили одобренный Конгрессом десятилетний бюджет еще на 134 миллиарда долларов. Если изначальная сумма в 400 миллиардов была приемлемой для консервативных в финансовых вопросах республиканцев, то цифра в 534 миллиарда — если бы ее предложили сразу — стала бы гибельной для законопроекта. Он и без того прошел с перевесом всего в пять голосов (220 «за» и 215 «против»), да и то, когда над Капитолием уже затеплился рассвет — после того, как конгрессменов целую ночь убалтывали лидер республиканского большинства Том Ди-Лэй и спикер Дэннис Хастерт.

Однако не забудьте надеть очки — после мелкого шрифта есть еще более мелкий. Всего через год после принятия этого закона Белый дом удвоил стоимость якобы бесплатных лекарств до суммы в 1,2 триллиона долларов! И если вам кажется, что это похоже на действия экономического киллера, который продает странам третьего мира какие-то чертовски дорогие проекты заводов и плотин (или, лучше сказать, просто «чертовы проекты»?), то, вероятно, вы будете правы — сходство тут и вправду есть. Пока американские налогоплательщики готовы глотать горькие финансовые пилюли, Дядя Сэм выписывает все большие чеки на имя корпорации Большая Фармацевтика.

То, что фармацевтическая индустрия — одна из самых прибыльных в мире, отнюдь не случайно. Доктор медицины Марика Эйнджел пишет, что в 2001 году фармацевтические компании, попавшие в список Fortune 500, имели после уплаты налогов среднюю прибыль 18,5 %, тогда как другие компании из того же списка имели прибыль всего в 3,3 % в среднем. Единственная отрасль, которая хоть немного приблизилась по прибыльности к Большой Фармацевтике, — это коммерческие банки с их 13,5 %.

И еще интереснее то, что в 2002 году 35,5 миллиардов прибыли, полученной десятью наиболее весомыми из компаний, представленных в Fortune 500, превышали совокупную прибыль всех остальных четырехсот девяноста компаний вместе взятых!

Скажи да таблеткам[50]

Проблема Большой Фармацевтики и ее акционеров состоит в том, что разрабатывать, испытывать и продвигать на рынок новые лекарства очень дорого. Поэтому намного прибыльнее находить новые применения старым препаратам, стимулировать продажи существующих лекарств или осуществлять в их формуле незначительные изменения, с тем чтобы дать им другое название и продавать как новые препараты. И фармацевтические компании проявляют колоссальную изобретательность в поиске новых способов максимально расширить сферу использования уже существующих наработок с минимальным расширением бюджета на исследования.