Мирча Элиаде - Мифы, сновидения, мистерии

• Название: Мифы, сновидения, мистерии
• Автор: Мирча Элиаде
• Издательство: REFL-book, Ваклер
• Жанр: Философия
• Год: 1996
• ISBN: 5-87983-027-6, 5-87983-038-1, 966-543-015-7

Книга известного этнографа и антрополога М. Элиаде «Мифы, сновидения и мистерии» содержит большой мифологический материал как первобытно-общинных народов, так и древнейших цивилизаций, рассматривается космогоническая идея о разделении неба и Земли — духовного и материального.

Мистические ощущения, магическое тепло, мистерия полета, работа сновидений, путь воина, сотворение и жертвоприношения, каннибализм, страдание и символизм смерти в инициациях, мужские и женские тайные общества — эти и широкий ряд других вопросов освещается в книге.

http://fb2.traumlibrary.net

---

Все небесные боги «примитивных» обладают свойствами и силами, указывающими на интеллект, знания и «мудрость». Небесные боги все видят и поэтому все знают, и это значение, имеющее сверхъестественный характер, само по себе является силой[152]. Ихо (Ио), верховный бог полинезийцев, вечен и всесведущ. Он велик и силен, является создателем всех вещей, источником всех священных и оккультных знаний и тому подобное[153].

То же самое мы находим в высокоразвитых религиях: рассудок, всеобщее знание и мудрость являются не только атрибутами небесного божества, но еще и силами, с которыми человек обязан считаться. Варуна «знает пути птиц, летающих по воздуху…, ему известны направления ветров…, и он тот, кому известно все, — все секреты, все действия и все намерения…» (Ригведа, I, 35, 7). «Он сосчитал даже моргание глаз человеческих…»(Атхарваведа, IV, 16, 2–7). Варуна — действительно могущественный бог, Великий волшебник[154] и люди дрожат перед ним. Ахурамазда («Владыка Мудрость») всеведущ: тексты описывают его как «тот, кто знает»; «тот, кто не обманут»; «тот, кто знает как»; «он непогрешим и наделен непогрешимым всеведущим рассудком»[155].

Судьба высшего существа

Из этих нескольких примеров можно видеть, что ни религиям, называемым «примитивными», ни тем, что относятся к классу политеистических, не чужда идея Бога-творца, всеведующего и всемогущего. Однако нужно лишь внимательнее взглянуть на вещи, чтобы понять, что такие высшие божества едва ли пользуются действительным религиозным поклонением. Мы должны исключить из числа Ахурамазду, необычайная религиозная жизненность которого обязана реформам Зороастра. Давайте на время остановимся на верховных «примитивных» богах. Они не являются объектами поклонения: они считаются божествами настолько далекими, что даже превратились в бездействующих, безразличных, фактически dii otiosi[156]. «Примитивным» прекрасно известна изначальная сила этих высших Существ. Они, например, знают, что именно эти Существа создали мир, жизнь и человека. Но вскоре после этого — согласно их мифам — великие Существа и Творцы оставили землю и удалились на высочайшее небо[157].

Вместо себя они оставили с нами своих сыновей или посланников, или каких-нибудь других божеств, которые подчинялись им и которые тем или иным образом продолжали заниматься сотворением, его совершенством и поддержанием.

Так Ндьямби, верховный бог народа гереро, удалился на небеса и оставил человечество на попечение божеств, стоящих ниже его по рангу. «Почему мы должны преподносить ему жертвы? — говорит один из туземцев. — Нам нечего его бояться, так как, в отличие от наших умерших (okakurus), он не причиняет нам зла». Высшее Существо Тумбукас слишком велико, чтобы «интересоваться обычными делами людей». Отдаленность и маловажность Верховного Существа прекрасно отражается в песне фангов из Экваториальной Африки:

Бог (Nzame) высоко вверху, а человек далеко внизу.
Бог есть бог, а человек есть человек;
Каждый на своем месте, каждый в своем доме.[158]

Нет надобности еще приводить примеры. Везде в этих «примитивных» религиях высшее небесное существо потеряло свое практическое религиозное значение. Оно отошло от людей. Однако его помнят и ему молятся в крайнем случае, когда обращение к другим богам и богиням, демонам и предкам оказывается безрезультатным. К Дзингбе (Отцу Всего), Высшему Существу эве взывают, лишь прося помощи от засухи: «О небеса, которым мы обязаны благодарением, велика Засуха! Сотворите дождь, чтобы земля смогла оживиться, а поля процветать!» Сельк'намы с Огненной Земли называют свое Высшее Существо «Обитатель небес», или «Тот, кто на небесах» — нет ни его образа, ни жреца; но ему делаются подношения во время погодных кризисов и молятся в случае болезней: «О ты, который высоко, не забирай моего ребенка, он еще слишком мал!» Во время бури пигмеи Семанги расцарапывают икры ног бамбуковыми ножами и, разбрызгивая в разные стороны капельки крови, выкрикивают: «Та Педи! Я не закалился, я плачу за свою ошибку. Прими мой долг. Я оплачиваю его!» Когда помощь других богов и богинь оказывается неутешительной, ораоны обращаются к своему Высшему Существу, Дхармеш: «Мы испробовали все, но стался еще ты, наш помощник!» — и приносят ему в жертву белого петуха, выкрикивая: «О, Господи, ты наш создатель, сжалься над нами!»[159]

Давайте особенно отметим следующие факты: Высшие Существа постепенно теряют свое религиозное значение, и на смену им приходят другие божественные фигуры, стоящие ближе к человеку, более «конкретные» и более «активные» — боги солнца, Великие Богини, мифические Предки и тому подобное. Эти божественные фигуры могут, в конце концов, узурпировать почти всю религиозную жизнь племени. Однако, в случае чрезвычайных бедствий, когда все остальное безрезультатно испробовано, и особенно в случае бедствий, идущих с небес — засуха, шторм или мор — человек снова взывает к Высшему Существу и молится ему. Такая позиция характерна не только для «примитивных» народов. Мы помним, как обстояло дело у древних иудеев: в период экономической стабильности и благополучия они отворачивались об Бога, обращаясь в Баалу и Астарте своих соседей. И лишь исторические катастрофы возвращали их на истинный путь и вынуждали снова повернуться лицом к истинному Богу. «Но когда они возопили к Господу и сказали: Согрешили мы, ибо оставили Господа и стали служить Баалам и Астар-там, теперь избавь нас от руки врагов наших, и мы будем служить Тебе» (I Царств, 12,10).

Иудеи снова возвращались к Яхве в результате исторических бедствий[160] или под воздействием угрозы их уничтожения великими воинствующими империями, и «примитивные» народы вспоминают своих Высших Существ во времена космических катастроф. Но значение такого возврата к высшему Существу в обоих случаях одно и то же в чрезвычайно критической ситуации, в «крайнем случае», когда само существование коллектива в опасности, человек оставляет божеств, которые поддерживают и укрепляют жизнь в нормальное время, чтобы вернуться к Высшему Существу. Это кажется большим парадоксом. Божества, которые у «примитивных» народов приходят на смену Высшим Существам — точно так же как Баал и Астарта у семитов — являются божествами плодородия, богатства и полноты жизни, короче говоря, божествами, которые возвышают и обогащают жизнь, жизнь космоса — растительность, сельское хозяйство, овец и рогатый скот — и, в не меньшей степени, жизнь самого человека. Судя по всему, эти божества были сильными и могущественными. Своей религиозной значимостью они были обязаны именно своей силе, своим безграничным ресурсам жизнеспособности и своему плодородию. Однако их почитатели, как «примитивные» люди, так и иудеи, считали, что все эти Великие Богини, эти солнечные или земные Боги и все эти Предки и Демоны не способны были их спасти, то есть обеспечить их существование в экстремально-критических условиях, так как эти боги и богини могут лишь воспроизводить жизнь и прибавлять ее. Более того, они могут выполнять эту функцию лишь в «нормальное» время. Короче говоря, это были божества, которые упорядочивали космические ритмы до восхищения, но оказались неспособными спасти Космос или человеческое общество во время главного кризиса (в случае иудеев — «исторического» кризиса).

Как же объясняется это явление? Сейчас мы это увидим. Различные божества, пришедшие на смену Высшему Существу, воплотили в себе наиболее поразительные и ощутимые силы, силы жизни. Но в связи именно с этим фактом они оказались, так сказать, специализированными на воспроизведении потомства и утеряли более тонкие, более «благородные» и «духовные» силы Богов-Создателей. Вся драма так называемого «религиозного упадка» человечества заключается именно в этом факте, который мы обсудим позже. Открыв священность жизни, человек позволил все дальше и дальше увести себя своим собственным открытием. Он предался насущным иерофаниям, наслаждениям, доступным в непосредственной жизни, и отвернулся от святостей, которые выходят за рамки его непосредственных, повседневных нужд. Первое «падение» человека, которое привело к вхождению в историю, характеризующую современного человека, было вхождением в жизнь. Человек был опьянен возможностями и священностью жизни.

«Сильные боги»

Никогда не следует забывать, что в первую очередь именно освящение жизни и магико-религиозные силы всеобщего плодородия оттеснили Высшие Существа от поклонения и религиозного первенства. Это была не та жизнь, как мы жители Запада двадцатого столетия воспринимаем ее. Фактом, который кажется странным лишь с первого взгляда, является то, то чем быстрее человечество развивается, чем больше совершенствует средства производства и развивает цивилизацию, тем сильнее религиозная жизнь обращается к божественным формам, которые отражают в своих собственных богоявлениях таинство произведения потомства и всеобщего плодородия. Всемогущие Высшие Существа, которые, в той или иной мере, повсеместно признавались у «примитивных» народов, были почти забыты в более высокоразвитых обществах. Более всего радикальных изменений в божественную иерархию привнесло развитие сельского хозяйства. Именно после этого на передний план вышли Великие Богини, Матери-Богини и их супруги — Боги-Мужчины. Сейчас мы приведем несколько примеров, подтверждающих это. Но здесь снова факты не должны интерпретироваться с западной, то есть с материалистической точки зрения. Не наши технические открытия сами по себе, а их магико-религиозное принятие изменило перспективу и содержание религиозной жизни традиционных обществ. Не следует предполагать, что и само сельское хозяйство как техническая инновация могло иметь такие последствия для духовного окружения архаического человечества. В мировоззрении того времени не было разделения между инструментом — реальным конкретным предметом — и символом, придающим ему значение; между техникой и магико-религиозным действием, которое она предполагала. Не будем забывать, что примитивная лопата символизировала фаллос, а почва — земной мартикс; сельскохозяйственная операция приравнивалась к порождающему акту: во многих австро-азиатских языках лопата до сих пор называется так же как и фаллос[161]. Почва представляла Мать-Землю, семена — semen virile[162], а дождь — hieros gamos[163] между Небом и землей. Короче говоря, все модификации, которые, с нашей точки зрения, выглядят как перемены, вызванные развитием техники, для традиционных обществ являются изменениями перспективы магико-религиозной вселенной: одни святости заменяются другими, более сильнодействующими и более легкодоступными.