Макс Мах - Под Луной

• Название: Под Луной
• Автор: Макс Мах
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Альтернативная история

Роман в жанре альтернативной истории.

1921 год. В госпитале для инвалидов войны пришел в себя "убитый" в марте 1920 года командующий Восьмой армией Максим Кравцов. Бывший эсер и штабс-капитан царской армии, бывший член ЦК ВКП(б), лично знакомый с Лениным и половиной героев Гражданской воны, и сам награжденный двумя орденами Красного Знамени… И да, это не наша история. Все это произошло в далекой далекой галактике, где другой Троцкий не дружит с другим Сталиным, и где командарм Кравцов отвечает на вызовы эпохи скупой улыбкой на жестком лице…

А в остальном, как всегда у Макса Маха, много исторических подробностей, закрученный сюжет, и любовь на фоне политической борьбы и борьбы за власть.

---

– Я знаю, – сухо кивнул Агас. – Сведения о кутежах и дорогих подарках не подтверждаются. Все в рамках финансовых возможностей товарища Краснощекова. Оклад директора банка, премиальные от сделок… Оклад члена коллегии ВСНХ Краснощеков передает в фонд "Восстановления промышленности".

– Кто ведет дело?

– Следователь Чарыжный из Верховного трибунала ВЦИК.

– Постой! – Кравцов этим сообщением был не просто удивлен, ошеломлен. – А ВЦИК здесь причем, и почему не ЭКО? Это ведь их профиль?

– Не знаю, – растерялся Агас. – Мы их с самого начала обнаружили и взяли под наблюдение. А ОГПУ вроде бы никакого внимания к Краснощекову не проявляет, прокуратура тоже.

– Значит, Крыленко… интересно, – почесал висок Кравцов. – Очень интересно…

"А Крыленко-то здесь, каким боком?"

* * *

– Тут, Макс Давыдович, вырисовывается, между прочим, крайне любопытная картина, – Константин Павлович Саука не тушевался, но и не "выпендривался". Цену себе знал, имел самоуважение, однако понимал и то, как устроены иерархические по своей сути военные организации. – Я бы сказал, групповой портрет. Вам в ваших заграничных странствиях, не приходилось ли, случаем, видеть картины "Выступление стрелковой роты капитана Франса Баннинга Кока и лейтенанта Виллема ван Рёйтенбюрга"?

– Что, так и называется? – не поверил своим ушам Кравцов.

– Именно так, – кивнул бывший товарищ Будрайтис. – Но люди ленивы и перекрестили полотно в "Ночной дозор".

– Ага. – Макс покрутил головой и прикурил от остро пахнущей бензином зажигалки. Папиросы – а это была привезенная кем-то из Питера пачка "Самолета" – ему решительно не нравились, но набивать трубку показалось делом долгим и утомительным. – Я видел эту картину в Амстердаме. А какое отношение…?

– Самое прямое, – Саука тоже закурил и посмотрел куда-то мимо Кравцова, словно вспоминал знаменитое полотно Рембрандта. – Выражение лиц. У них все написано на лицах, в глазах, в позах. Можно целые истории о каждом рассказать.

– Понимаю, – кивнул Макс, хотя сложный художественный образ, выстроенный Константином Павловичем, оставался для него пока всего лишь литературным приемом, никак не более.

– Валериан Владимирович написал о деле Краснощекова две статьи, одну для "Известий", другую – для "Правды", но в редакции газет пока не передал. Продолжает, видимо, работать над формой и содержанием. Весьма скрупулезный человек, и ответственный. Н-дас… Однако известно, что известинскую статью читали уже Андреев, Молотов, Евдокимов… и Дзержинский. Крыленко тоже читал.

"Значит, интерес в самых верхах, – решил Макс, слушая своего главного "секретчика". – Куйбышев это ведь не рядовой товарищ. Начинают компанию? Краснощеков взят для затравки и острастки? Возможно…"

Это казалось возможным, но требовались доказательства, и он надеялся получить их так скоро, как получиться. Но, в любом случае, тянуть с таким делом нельзя: можно не только хорошего человека погубить, но и удар "под дых" пропустить – потом не встанешь.

– Почему не ЭКО? – спросил Кравцов.

– Судя по всему, решили не втягивать в конфликт ОГПУ. Верховный трибунал – это ведь советская власть, коннотация другая.

– Кто решил?

– Ходят слухи, что идея возникла во время встречи Предсовнаркома и наркома РКИ.

– Слухи к делу не пришьешь.

– Скоро будет свидетель.

Допустим, – пыхнул папироской Кравцов. – А кто этот, Чарыжный?

– Никто, – отмахнулся папиросой Саука. – Случайный ферт. И по этому случаю, имею предложить следующее. Если Чарыжный поскользнется ненароком, возвращаясь в общежитие с работы, или хулиганы, скажем, побьют… Не до смерти, разумеется… Дело практически наверняка передадут Льву Лазаревичу Никольскому – следователю по особо важным делам Верховного трибунала…

– А наш интерес в чем?

– Никольский, в то время Фельдбин, служил заместителем начальника Особого отдела 12-й армии, и я его тогда на Польском фронте встречал. Человек неглупый и не подлый. И он сейчас как бы в воздухе подвешен. Служил в ЧК, но не в самой черезвычайке, а на фронте, в Особом отделе, потом – в погранцах в Архангельске. Сейчас заканчивает школу Правоведения при университете и служит у Крыленко, а потом что? А у него жена молодая – студентка медицинского факультета…

– Предлагаете, пригласить? – поинтересовался Макс, обдумывая предложение Сауки. Чем дальше, тем больше оно казалось ему не лишенным интереса. – Обогреть и раскрыть перспективы?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Константин Павлович. – Никольский член партии, опытный следователь, образованный, и к тому же из военной контрразведки. Наш кадр, как ни посмотри.

– Ну, что ж, – кивнул Кравцов. – Если так, пусть Чарыжный поскользнется…

* * *

– Здравствуйте, Лев Лазаревич! – Кравцов обошел стол и протянул руку несколько удивившемуся его демократизму Никольскому.

В этот момент Макс как бы увидел себя глазами посетителя. Ну, он вполне осознавал размеры "своего величия", но временами об этом забывал.

– Добро пожаловать домой!

– Домой? – переспросил Фельдбин, но тут же взял себя в руки.

"Второй раз не поймается, – решил Кравцов, – но и к лучшему…"

– Ну, вы же, кажется, и начинали как контрразведчик?

– Я начинал как чекист.

– А сейчас вы кто?

– Сейчас я следователь Верховного трибунала.

– Вот и славно, – улыбнулся Кравцов. – Присаживайтесь, Лев Лазаревич. Курите.

Он вернулся на свое место за столом и неторопливо раскурил трубку.

– Вот и скажите, как следователь Верховного трибунала, что вы думаете о деле Краснощекова?

– Часть утверждений, содержащихся в деле, проверки не выдержали, – осторожно сформулировал Никольский.

– Какие, например?

– А как же тайна следствия? – возразил молодой следователь. – Я не имею права обсуждать с посторонними детали порученного мне дела.

– Ну, тут вам придется решить прямо сейчас, посторонний я или нет. – Макс пыхнул трубкой и не без раздражения отметил, с какой легкостью перенимает "подлые" приемы. – Но когда будете решать, примите во внимание вот что. Дело это будет докладываться на специальном заседании Политбюро. Вы же понимаете, что речь идет не о рядовом партийце, да и вообще не о нем, собственно?

– Мне никто не говорил, что дело на контроле в ЦК, – Никольский был не из тех, кто легко ломается. Умен, соображает быстро, и чувством собственного достоинства не обделен. Поэтому и ломать его Кравцов не собирался. Хотел лишь найти "консенсус".

– Дело на контроле в ЦКК, а Политбюро – это моя инициатива.

– То есть, вы тоже считаете, что Краснощеков растратчик?

– Между прочим, – усмехнулся в ответ Кравцов, – я бы тоже мог сказать, что не обсуждаю профессиональные вопросы с посторонними, тем более, что у меня и позиция повесомее, нет?

– Да.

– Так вот, – Макс убрал с губ улыбку и посмотрел на молодого следователя тем взглядом, который появился у него, по словам знакомых, еще в Гражданскую. Многие под этим взглядом чувствовали себя неуютно. Ежились, начинали потеть. Говорили, что взгляд "тяжелый", давящий, неприятный. – Я вас не для того пригласил, чтобы изображать "фигуру умолчания". Я Краснощекова знаю лично. Знаком и с его "любовницей". Никаких мехов он ей не дарил, вернее, подарок был, но один и вполне директору банка по средствам. Он ей муфту из чернобурки зимой подарил. Это все. Дачу в Пушкино снимает, это правда. Она ему служит и для представительских нужд. Кутежей там не было, хотя выпивки, в том числе с моим участием, были. Люди мы взрослые, водку пьем. Иногда много. Мои люди… наши люди из Военконтроля провели собственное расследование: факты растрат, коррупции и использования положения в корыстных целях не подтверждаются.

– Вы не имели права проводить расследование, – твердо сказал Никольский.

– Вообще-то имел, – Кравцов пыхнул трубкой и нажал на кнопку электрического звонка. – По делу проходит краском Генрих Христофорович Эйхе. Он обратился с жалобой по инстанции. Военконтроль принял вопрос к рассмотрению. Вот и все.

– Просто это у вас…

– У нас просто! Дмитрий Николаевич! – обратился он к вошедшему в кабинет референту. – Организуйте, пожалуйста, нам с Львом Лазаревичем чаек!

– Revenons a nos moutons, – сказал Кравцов, когда за референтом закрылась дверь. – Вы ведь знаете французский?

– Да.

– Вот и хорошо. В уничтожении товарища Краснощекова, – Макс специально выделил слово "товарищ", – заинтересованы некоторые видные деятели партии. Например, Валериан Владимирович Куйбышев. И я могу объяснить вам, почему. Во-первых, он "не наш". Социал-демократ? Несомненно. Но вот настоящий ли он большевик, многие сомневаются. Его биография раздражает: ведь он в социал-демократическом движении не меньше чем Сталин или Бухарин, хотя в ВКП(б) вступил только в семнадцатом. Он бывший глава государства, да и теперь, по-умному, должен был бы быть среди вождей. Но главное то, во что Краснощеков верит. Он ведь и в ДВР пытался внедрить – и небезуспешно – американскую экономическую модель, и сейчас выступает за НЭП. В контексте борьбы левой оппозиции против Новой Экономической Политики, уничтожение Краснощекова, как знаковой фигуры приобретает особое значение. Вы следите за ходом моей мысли?