Всеволод Ежов - Конрад Аденауэр - немец четырех эпох

• Название: Конрад Аденауэр - немец четырех эпох
• Автор: Всеволод Ежов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-235-02533-4

Книга «Конрад Аденауэр — немец четырех эпох» — первое в России солидное исследование жизненного пути и деятельности выдающегося немецкого политика.

В основу книги легли документальные и мемуарные материалы, не в последнюю очередь воспоминания самого Аденауэра, высказывания и оценки печати того времени. Представляются интересными личные впечатления автора, доктора исторических наук, профессора В. Д. Ежова, который во второй половине 50-х — начале 60-х годов был вторым секретарем посольства СССР в Бонне, неоднократно присутствовал на выступлениях К. Аденауэра в бундестаге, на его пресс-конференциях, мог наблюдать канцлера на приемах и других мероприятиях.

Книга призвана реабилитировать искаженный советской пропагандой образ К. Аденауэра, дать объективную оценку его вклада в мировую политику.

---

После образования Федеративной Республики военные губернаторы продолжали функционировать теперь в качестве Верховных комиссаров. Их резиденция разместилась в отеле Петерсберг на одноименной горе, возвышавшейся над Бонном и окрестностями на правом берегу Рейна.

Аденауэр установил хорошие отношения с Верховными комиссарами: американцем Макклоем, англичанином Робертсоном и французом Франсуа-Понсэ. К последнему испытывал нечто вроде дружеской приязни. Профессиональный дипломат Франсуа-Понсэ свободно говорил по-немецки, обладал чувством юмора. Его беседы с Аденауэром проходили подчас в остроумной пикировке и всегда носили взаимно уважительный характер. С американцем и англичанином Аденауэр шел иногда на небольшие конфликты, демонстрируя независимость мышления, но создавая возможность для взаимных уступок. Тактик он был прекрасный. Тонко чувствовал, где можно поспорить, поднять уровень немецкого мнения, а где нужно безоговорочно соглашаться.

21 сентября 1949 года Верховные комиссары пригласили канцлера и его правительство в Петерсберг, чтобы официально передать Оккупационный статут. Аденауэр просил комиссаров не превращать акт в нечто торжественное, ибо речь шла все-таки об оккупационном документе. Он взял с собой лишь пять министров. Тем не менее у входа в резиденцию выстроился почетный караул из 30 солдат — по 10 американцев, англичан и французов, в парадной форме. В зале Аденауэра и министров встречали три комиссара. По протоколу канцлер должен был остановиться перед ковром, на котором стояли комиссары. К удивлению всех он сделал еще один шаг и встал на тот же ковер.

Франсуа-Понсэ от имени трех Верховных комиссаров пожелал успехов немецкому правительству и выразил надежду на тесное сотрудничество. Аденауэр в ответном слове не преминул сказать, что Оккупационный статут содержит много ограничений и сковывает правительство. Необходимо создавать условия для постепенного расширения немецкого суверенитета. Федеративная Республика готова внести свой вклад в развитие сообщества свободных народов, в экономическую интеграцию как основу будущей европейской федерации. Особо подчеркнул, что национал-социализм родился и обрел силу из-за разобщенности народов. Нужно бороться за их единство на основе европейской культуры, уходящей своими корнями в христианство.

Принесли шампанское. Общество разбилось на группы. Завязывались оживленные беседы. Франсуа-Понсэ, улыбаясь, переходил от одной группы к другой, время от времени меняя пустой бокал на наполненный. Так прошел примерно час. Об Оккупационном статуте забыли. Лишь когда немецкие гости уходили, помощник Франсуа-Понсэ в гардеробе сунул кому-то из немцев в карман текст документа.

Начались первые парламентские баталии. Аденауэр не пренебрегал бундестагом. При обсуждении важных вопросов часами сидел на канцлерском месте правительственной ложи. Внимательно слушал ораторов, листал документы в лежащей перед ним папке. Иногда выходил в зал, здоровался за руку со знакомыми, вступал в краткие беседы.

Оппозиционные депутаты обрушивали на правительство много критики, подчас весьма резкой. Канцлер редко отвечал, предоставляя делать это членам фракции ХДС/ХСС. Он демонстрировал невозмутимость, терпение, готовность выслушивать самые разнообразные мнения. Решения принимал без спешки. Но, раз остановившись на чем-либо, проводил в жизнь, невзирая на любую критику.

Выступая в бундестаге с первой программной речью, Аденауэр говорил сухо, по-деловому, без красивых выражений и эффектных оборотов. Лишь время от времени прибегал к дозированному юмору. Его слова звучали авторитетно, как деятеля, осознающего возложенную на него ответственность.

Канцлер подчеркнул, что немцы Западной Германии уже многого достигли в сфере обеспечения прав человека, если сравнивать их теперешнее положение с национал-социалистическим прошлым или с тем, что происходит ныне в восточной зоне. Но тут же предостерег от эйфории: Германия остается расколотой и неравноправной с другими народами. Чем лучше пойдут внутренние дела, тем вернее будет расти авторитет Федеративной Республики вовне.

Особое внимание Аденауэр уделил экономическим задачам. Правительство будет всеми мерами развивать и совершенствовать социально-рыночное хозяйство, укреплять экономические позиции среднего сословия, обеспечивать людей работой. Нужно как можно меньше вмешиваться в систему распределения и как можно больше помогать сфере производства. Необходимо поднять сельское хозяйство: страна ввозит 50 процентов сельскохозяйственной продукции, что в дальнейшем недопустимо. В Федеративную Республику идет пока мало иностранных инвестиций. Новые законы должны создать благоприятные условия для широких капиталовложений. По мере увеличения финансовых возможностей следует содействовать научным исследованиям — без таковых, без их внедрения в производство государство останется слабым и не сможет выжить в экономическом соревновании с другими.

Канцлер призывал всех немцев к активной деятельности. Нельзя делить общество на чистых и нечистых. В годы национал-социализма люди жили при особых обстоятельствах. Снисхождение по отношению к их поступкам в тот период необходимо и неизбежно. Иначе значительная часть народа будет обречена на пассивность, окажется вне процессов становления новой жизни. Необходимо отрешиться от пренебрежительного отношения к другим народам, от национализма и особенно от антисемитизма, которые столь упорно вдалбливались в сознание людей в течение всего нацистского периода.

Об Оккупационном статуте Аденауэр говорил сдержанно. Это — не идеал, но шаг вперед по сравнению с неограниченными правами военных властей. Нельзя забывать, что Германия проиграла войну. Немцы могут лишь постепенно доказывать свою способность к разумной самостоятельности и добиваться пересмотра Оккупационного статута.

Внешняя политика ФРГ оставалась прерогативой трех оккупирующих держав. В правительстве Аденауэра не было министра иностранных дел. Канцлер мог наметить лишь самые общие направления внешней деятельности правительства. Он заявил о готовности жить в мире с восточными соседями, но не признал ни новых границ на Востоке, ни раскола Германии. Тесный союз с западными державами — основа решения всех немецких внешнеполитических проблем. Создать в Федеративной Республике свободное и демократическое государство возможно только вместе с тремя западными союзниками и опираясь на них.

Аденауэр говорил 82 минуты. Дебаты по правительственному заявлению длились шесть дней. Депутаты ХДС/ХСС и коалиционных партий поддерживали изложенную программу с некоторыми замечаниями непринципиального характера. Сдержанно высказывались представители мелких партий. Коммунисты критиковали все и вся, начиная от самого факта образования ФРГ и кончая назначением пенсий и пособий участникам войны и пострадавшим от нее.

Самым длительным и резким было выступление Курта Шумахера. Социал-демократы не примирились с поражением. Их лидер заявил, что они не будут следовать в фарватере политики правительства и постараются добиться большинства в парламенте с тем, чтобы осуществить принципы социалистической демократии. СДПГ будет защищать интересы рабочих и их профсоюзов, о которых канцлер не счел нужным даже упомянуть в своей речи. Шумахер высказался против односторонней ориентации на западные страны, ибо она препятствует воссоединению Германии. Он прямо обвинил канцлера в нежелании содействовать восстановлению немецкого единства.

Внимательно выслушав Шумахера, канцлер решил не втягиваться в полемику с ним. Он лишь с долей иронии заметил, что правительство может многому научиться у умной оппозиции. Некоторая пауза после этих слов как бы говорила, что социал-демократы до роли умной оппозиции еще недозрели. Потом он сказал, что необходимо дать правительству время, а затем уже судить его по делам.

Возникла перепалка с коммунистами. Когда Аденауэр говорил о намерении правительства предоставить пенсии бывшим военным, депутат от КПГ Рише выкрикнул:

— Вы хотите создать новый вермахт. Аденауэр незамедлительно ответил:

— Мы не в восточной зоне.

— Там нет военного министра, — парировал Рише.

— Я вас уже вижу в красивом мундире, — под смех в зале бросил Аденауэр.

Коммунист Реннер пришел на помощь Рише:

— А вы в таком случае — американский генерал.

— Раз так, то стойте передо мной по стойке смирно, — нашелся Аденауэр.

Наступила пауза. Аденауэр выпил глоток воды и сказал:

— После дружеской перебивки я продолжу свое выступление.

На трибуне бундестага Аденауэр нервничал редко. Четко отмеренные неторопливые фразы, продуманные паузы, спокойное, ничего не выражающее лицо, — таким представал он перед депутатами. Говорил только по существу, без скачков в сторону и пустых ораторских красивостей. В перерывах любил походить по залу, присаживался к тому или иному депутату, долго не задерживался, пересаживался на другое место.