Алексей Герман - Что сказал табачник с Табачной улицы. Киносценарии

• Название: Что сказал табачник с Табачной улицы. Киносценарии
• Автор: Алексей Герман
• Издательство: Сеанс, Амфора
• Жанр: Драматургия
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00232-3

В сборник вошли избранные сценарии классиков отечественного кинематографа Алексея Германа и Светланы Кармалиты.

Вступительная статья — П. Вайля, послесловие составителя Л. Аркус.

---

Хэтч вытер нос и прижал ладонью больное ухо.

— Сдается мне, ваша милость, у вас голова не в порядке, — он кивнул солдатам, приглашая их подойти. — А вы как думали?!

Солдаты с места не сдвинулись. Молодой по-прежнему играл с собачкой, но не улыбался больше, а глядел в землю.

— Давай сюда, ребята! — голос у Хэтча пискнул.

Дик нехорошо засмеялся и ударил Хэтча по щеке. Раз и другой. Он даже не старался сбить его с ног. Просто бил и ругался.

— Давай сюда, ребята, — опять закричал Хэтч. Он почти не обращал внимания на удары, пытаясь из-за Дика увидеть солдат.

Молодой солдат встал, сказал что-то пожилому и пошел в сторону. Пожилой крикнул ему что-то вслед и, недовольный, пошел за ним.

— Вперед, Драгунчик, — в голосе Хэтча слышались слезы. — Собаки, ах собаки! Псы вонючие, шакалы! Я про сукно молчать не буду, и не ждите! — Он повернулся и, раскачиваясь, побежал обратно к пристройке. Дик помчался за ним, пытаясь на ходу достать его ногой. Хэтч влетел в двери пристройки и тут же загрохотал, чем-то подпирая их изнутри. Дик несколько раз саданул по ним сапогом, нагнулся и прополоскал в луже разбитую руку. Над его головой открылось маленькое окошко вроде форточки, появилось бледное лицо.

— Зря вы, ваша милость… Клянусь распятием. Мы ничего такого и не думали…

Дик подпрыгнул, попытался опять схватить Хэтча за ухо. Голова исчезла.

— Эй, ты, притащи арбалет со стрелами и еще, что там есть… мне по руке.

В форточке опять возникло вислоухое несчастное лицо Хэтча.

— Где ж я возьму, ваша милость?

Дик пожал плечами и сплюнул. Он сел на лавочку, вытянув ноги.

Морозило. В башне затопили. Дым из трубы завивался на крыше. На фоне утреннего неба четко вырисовывались зубцы стены.

К краю стены подошла, посмотрела вниз и заблеяла брошенная коза.

К ногам Дика хлопнулся арбалет, вязанка стрел, короткий боевой топор.

— Двуручник есть, — деловито сказала голова Хэтча из окошка, — французский… Прямой такой… Тащить?..

Дик не ответил. Он спал. Выражение лица у него во сне было несчастной.

— Собаки, ах собаки, — пробормотал Хэтч, уже сам не зная о ком, — собаки, псы вонючие…

Яркое солнце и внезапный утренний мороз превратили неопрятный двор старого замка в слепящее великолепие. Покрытая накануне водой земля, бесчисленные лужи-лужицы, следы копыт, колея, даже потеки нечистой воды на стенах, — всё вспыхивало, дрожало и переливалось, заполняя то, что оставалось в тени, бесчисленными зайчиками. В бодрящем утреннем воздухе звук пилы, мычание коровы, голоса детей, крики солдат, отрабатывающих военные упражнения, — всё слилось в легкий мелодичный звон. Всё будто было и не было, будто и не касалось Дика Шелтона, который в полном боевом снаряжении, в доспехах, со щитом, в шлеме с султаном, твердо вышагивал через двор замка под удивленными взглядами челяди и солдат. Казалось, даже телята из стойла и гуси из своих плетеных темниц — все с удивлением смотрят ему вслед. У колодца Дик зацепился султаном за болтающуюся на журавле бадью и, будто проснувшись, тупо огляделся.

Солдаты у стены отрабатывали удар алебардой по голове. Стоял сильный гвалт. Дядюшка в разлапистом деревянном кресле наблюдал за учениями и завтракал; ел гусиные яйца, которые торопливо чистил мальчик в куртке с бубенчиками. Тут же сидел священник.

— В растяжку надо брать, бар-р-раны, — дядюшка сорвался с места, подбежал к солдатам. Те бросились врассыпную.

— Да не буду, — он взял алебарду. Поскольку никто не осмелился подставить себя под захват, он продемонстрировал прием на куче солдатских бараньих накидок. Решетчатые окна башни были открыты, дамы — тетушка и еще две усатые старухи — грелись на солнце, выставив на подоконники круглые птичьи клетки.

Победив последнюю накидку, дядюшка обернулся и увидел Дика во всем его великолепии.

— Ты что это, Дикон?

— А что?

Дядюшка отправил в рот яйцо, отчего вся кожа на лице натянулась и уши задвигались, глянул в сторону закрытого окна Джоанны и хмыкнул.

Священник, наоборот, заподозрил что-то и встревожился.

— Птицу следует прикармливать лесной ягодой. От ягоды яйцо душистое, — сказал он.

— Угу, — дядюшка с набитым ртом продолжал следить за солдатами. — Самое время побродить по лесам.

Дик поднес к губам длинный оправленный серебром рог, упер левую руку в бедро и затрубил. Все затихли, в изумлении уставились на него.

— Рыцарь и барон! — закричал Дик на весь двор и опять затрубил. — Я вызываю вас, конного или пешего, на мече или на копье, но без наконечника… не до первой крови, а насмерть…

— Прокляну! Прокляну! — Священник подбежал к Дику. — Сердце остановилось, сердце остановилось, — он толкал Дика, пытаясь увести.

— Ух ты! — Дядюшка наконец проглотил яйцо. — А рог-то мой! Ты что же это? — он строго посмотрел на застывшего от ужаса мальчика с бубенчиками.

— А ну, бегом к Кривой башне, — приказал он солдатам, подошел к Дику, забрал у него рог, осмотрел и вернул. — Точно, мой. И за что же такая немилость?

— Вы опоили своего брата и моего отца цветом папоротника…

Отставленная нога дрожала, чтобы унять эту дрожь, Дик шагнул в сторону, но тут же влетел в большую коровью лепешку и стал с бешенством вытирать сапоги о землю.

— А-а-а… — дядюшка позволил себе вдоволь налюбоваться положением племянника. — Какой папоротник?.. Его испытал священный трибунал, епископ, второй принц крови, еще кое-кто. Ересь, мой милый… Или об этом тебе как раз забыли шепнуть?

Он засвистел в два пальца.

— Всё в порядке, ребята, — крикнул он солдатам, — давай обратно! — и пошел к столу.

Дик в отчаянии огляделся, логика дяди и на этот раз сбила все, что казалось ясным.

— Я вызываю вас, потому что вызываю! — крикнул он уходящей спине дядюшки. — И все!

— Пойди проспись, Дикон, — ответила спина.

Солдаты вернулись, отдуваясь после бега, столпились у стены, не зная, что делать дальше.

Дядюшка взял очищенное яйцо, засунул его в рот и стал жевать, с шумом запивая молоком. Глаза его еще больше сузились, а кожа на лице еще больше натянулась.

Позади Дика, страшно галдя, проползла цепочка уток.

Положение делалось все более невыносимым. Дик опять затрубил.

— Будете вы биться? — заорал он в отчаянии. — И все!

Дядюшка покачал головой.

— Ни в коем случае, — сказал он с набитым ртом. — Просто выгоню тебя вон… И все! — он передразнил Дика.

— Это мой замок, — Дик выхватил меч. — Вы бесчестно завладели…

— Тьфу, — дядюшка выплюнул непрожеванное яйцо. Он закинул лисью безрукавку и, похлопав себя по заду, сказал: — Здесь поищи свое, понял?

Дик пригнул голову, бросился вперед и поймал его за полу халата. Халат затрещал, оставив в руках Дика длинную полосу рыжеватого меха.

— Прокляну! Прокляну! — священник вцепился в Дика и скользил за ним.

— Гаденыш! — ревел дядюшка, показывая всем, и солдатам, и тем, кто сидел в окнах, порванный халат. — А ну, бери его, ребята!

— Солдаты! — Дик взмахнул мечом. — Я сын доброго вашего господина, который… — что «который», Дик не знал, — который…

Через толпу с двумя поленьями неэнергично протиснулся молодой круглоголовый солдат, тот, что ночью ласкал собачку. Он быстро присел, выдохнул и метнул полено. Дик подпрыгнул. Полено пролетело под ним и запрыгало по обледенелым лужам. Круглоголовый метнул второе. Дик опять прыгнул. Солдаты засмеялись.

— А-а-а-а!.. — Джоанна билась растрепанной головой об открытую решетку окна. — Всех перевешаю! Дождетесь! Дождетесь!..

Полено ударило зазевавшегося Дика по щиколоткам, он упал, но стал на четвереньки, потом поднялся на ноги и, выставив меч, двинулся на толпу. Все разбежались.

В железных доспехах, он тяжело ворочался посреди двора, но догнать никого не мог и вызывал общее веселье.

Из пристройки притащили сеть, растянули по двору на шестах. Завели. Сначала в нее попал поскользнувшийся Хаксли, под общий смех его вытряхнули и набросили сеть на Дика. Солдаты с шестами быстро побежали навстречу друг другу, и всё было кончено. То бесформенное, что ворочалось в луже посреди двора, даже отдаленно не напоминало готового к бою рыцаря.

— Раз-з-зойдись, задавлю! — раздался веселый крик. Круглоголовый, тот, что первый метал поленья, пробежал через двор, ударил барахтающегося Дика ногой в незащищенное железом подбрюшье, перепрыгнул через него и отбежал.

— Простите его, ваша милость! Он же глупый, глупый! Он как деревенский дурачок… Его нельзя бить! — в окне рядом с Джоанной возникли женщины, они махали руками и что-то кричали, потом появился солдат и закрыл ставни.

Дика погрузили на тачку и, весело галдя, покатили к воротам. Тачка прыгала на мерзлой земле, прыгали в глазах у Дика голубое небо в тучках, яркое солнце, выбитый кирпич подворотни, зубья поднятой решетки и опять яркое солнце. Тачку наклонили, спеленатый сетью Дик выкатился на дорогу. Он долго вертелся, пока не освободился и не встал.