Александр Минчин - Факультет патологии

• Название: Факультет патологии
• Автор: Александр Минчин
• Жанр: Классическая проза

---

– Да уж куда больше! – сказала она.

– Правильно, – подтвердил Боб, – и так задом на два моих колена не помещается.

Квартира была громадная и великолепно обставленная, я даже не представлял, что Ленка в таких условиях живет. И чего ей тогда не хватало?! Мечта любого московского горожанина жить вот так, да еще в самом центре, пять минут от площади Восстания.

Я не знаю, кто ей что подарил, но Яша привез большую корзину красных роз.

– Богачи, – по поводу чего сказал Юстинов, – грезинские – это другое дело!

Яша негромко улыбался. И в этот момент его улыбки она позвала нас к столу. Я такого стола в жизни своей не видел! Стол был сладкий; кто хотел есть, ходил на кухню, очень большую, Боб оттуда не вылазил. Там стояли еще три стола с одной едой. Чего там только не было: и севрюга, и балыки, и красная рыба всякая, и икры, даже черная с красной перемешана, и маслины, языки, оливки, холодные нежные ростбифы, буженина, тринадцать всевозможных салатов от оливье до из крабов («крабного» называется), охлажденные куры в соусе сациви, холодные куры в стекле студня, подохлажденные куски телятины, пастельные индейки, домашние прекрасные соления всех видов, плюс на горячее жарился гусь, внутри которого было пять сортов винограда, и многое, многое другое.

Ленкины родители почему-то считали, что нас не будет интересовать еда (как таковая), поэтому основной удар был сделан на сладкий стол, который стоял посреди огромного кабинета и блистал всем, чем возможно. Сладкий стол потрясал и поражал.

Пооткрывали шампанское, разлили по бокалам и, конечно, слово для начала взял Юстинов (который ее накалывал когда-то; такая жизнь.) – Лена! – сказал он, и вся Ленка засияла: ей было все равно, кто говорил и что, ей нравился ее день рождения, что он происходит, рождается, случается. Что он идет.

– Мы все знаем тебя долгое время, за исключением Ланина, конечно, – вся компания посмотрела на меня, – мы его самого не знаем долгое время… но тут Ирка восполняет пробел с лихвой. (Моя актрисочка засияла.) – Так вот, знаем мы тебя долгое время, за исключением, конечно…

– Ну давай, Андрюш, – перебил Боб, – не тяни кота за яйца!

– Бобу, конечно, нажраться не терпится, это понятно. Да, так о чем я? не о Ланине речь, конечно… – Он любил внимание и когда его долго на него обращали.

– Вот! Знаем мы тебя долгое время как прекрасного, вдумчивого, отзывчивого товарища. Который никогда не бросит в беде и протянет руку другу. И не только руку… – сказал Юстинов многозначительно, и все посмотрели на Боба.

Боб, конечно, не удержался, чтобы не вставить:

– Но и ноги!

Кто-то засмеялся, все нетерпеливо переминались.

– Мы знаем тебя как прекрасную студентку и упорную ученицу, я бы сказал, первую пчелку в институте…

Тут вся компания полегла от смеха.

– Почему так долго, Андрюша, – сказал Яша, – в Грузии тебя не было!

Всем опять стало смешно, потому что в Грузии тосты вообще говорят по полчаса или по часу.

– Подожди, Яша, дойдем еще и до твоего края…

– Так что насчет меня, Андрей, – сказала Ленка, – давай уже, выпить хочется.

– Так вот, я желаю тебе быть такой всегда, не изменяйся!

– Спасибо!!

И все стали пить шампанское. Ожидая от тоста большего, всем стало потом еще и смешно от этого ожидания.

После слово взял Яша, и он сказал:

– Леночка, ты хорошая девочка, лучшая из всех, кого я встретил на этом фак…, я имею в виду факультете. Такие девочки и правда редко встречаются, поэтому я целую тебя и желаю в жизни самого прекрасного, лучшего. – Он наклонился и поцеловал ее.

Все опять выпили искрящееся вещество.

Когда Ирка взялась за третий бокал шампанского, Юстинов сказал:

– Ира, хватит! Или ты забыла?

Но оказалось, что она забыла. Или не помнила. То ли не хотела помнить.

А потом началась такая пьянка, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Пили все и пили всё. Яша пил только коньяк, Боб жрал водку, в партнеры взяв меня. Юстинов наливался токайским, он любил сладковатые вина. А этот сорт токайского был большая редкость, Ленин отец в венгерском посольстве доставал специально.

В углу на инкрустированной подставке стояла великолепная стереоаппаратура, блестящая. Я спросил Лену, можно ли включить, она сказала: «Конечно, милый, делай что хочешь, чувствуй себя как дома!» Я включил музыку, и полилась стереомелодия.

На столе были все возможные виды сладкого десерта, которых в даже кино не видел я, а многих и названия не знал вовсе. Лена объясняла и заставляла, чтобы я пробовал. Она добрая девочка была, очень. Мне уже становилось нехорошо от сладкого, от этого сладковорота специальных конфет, с ромом, без рома, с ликером, пирожных, каких-то пирогов, испеченных дома, и тортов, заказанных вне его, консервированных сладких фруктов, пудингов, желе, ватрушек, безе, ореховых пирожных, разных видов мармелада, восточных сладостей: от рахат-лукума до какой-то необыкновенной, обалденного вкуса халвы.

В самый разгар гулянки появились Ленины родители, я даже не знал, что они дома, поздравили ее: все наполнили и опять выпили шампанского. Бабушка поцеловала ее в щеку. Пожелав нам приятно повеселиться, они ушли, исчезли, будто их и не существовало. В природе вообще.

Все пили и ели столько, сколько влезет. А влазило много. Например, в Боба: он убирал рюмку за рюмкой водки, а меня за ним угнаться уже не хватало. Я вообще ее научился пить только в прошлом году. И она мне не наслаждение, а битву давала, борьбу. Он же пил не как производитель водочных изделий, а как водковоз, то есть который может вывезти в себе столько водки, сколько попало в него, внутрь.

Юстинов, уже разморенный от токайского (ледяное и прекрасное было, я тоже чуть попробовал), лежал на и вдоль дивана, а Ирка сидела рядом и доходила, добиралась, набиралась до нужной кондиции, ненормального рубежа, который вот-вот приближался. Боб смотрел на Ирку и подмигивал мне, говоря:

– Ну, впереди нас ждет что-то очень интересное! Юстинов, не засыпай, – и толкал Юстинова.

Кто-то еще что-то ел, пил, а мне уже было достаточно от всего перепробованного.

– Боб, иди сюда. – Мы стали у окна, и Боб закурил. – А кто у Ленки родители?

– Как?! Ты что, не знаешь!

И по пьянке он все рассказал, хотя уже ничего особенного в этом не было.

– Ленкин папа был большой человек, главный резидент советской разведки в… в одной капиталистической стране. Работал, естественно, в посольстве и кем-то там числился. А потом, когда их разоблачили., оказалось, что две трети посольства – профессиональные разведчики, работающие не в пользу дипломатии, а как раз наоборот. Разразился большой скандал, вытурили почти все советское посольство. И он, конечно, попал крупно, так как был главный и все под его начальством находились. Ты что, не читал? Об этом даже в газетах писали, только по-другому – ту страну в клевете обвиняли.

– А когда это было? – Он сказал. – Нет, я тогда еще в провинции жил, а туда вообще ничего не доходит.

– А мать у нее была талантливая женщина, когда-то: прима-балерина Пермского балета. Это очень сильная сцена, ведь туда всю ленинградскую хореографическую школу и балет вывезли во время войны. Там классный балет был, где она танцевала. А потом познакомилась с Ленкиным отцом, он тогда был военным советником посла в Албании, он «снял ее», и они поженились.

– Она еще выступала?

– Да, танцевала прекрасно. А потом родилась Ленка, она перестала выступать, постоянно сидела дома. Ничего не делала, вечно у нее болела голова, говорила все время, что мигрени. И вот уже девятнадцать лет сидит дома и у нее болит голова.

– Что – серьезно?

– Да нет, думаю, просто актриса либо шизофреничка. У человека не может девятнадцать лет болеть голова. Ты видел, она и сегодня с повязкой была.

– А что это за ножи, откуда они? Ленка собирает?

– Нет, ее отец. Он когда в Финляндии работал, это перед попадом, то собрал колоссальную коллекцию финских охотничьих ножей и вывез ее сюда, обалденные деньги стоит, кстати. И до сих пор собирает, ему друзья по заказу привозят.

Коллекция ножей на стенах, на тумбах, в шкафу была и правда великолепна.

– И еще он собирает стереоаппаратуру. Вся квартира в остальных комнатах клевыми магнитофонами заставлена.

– Неплохое хобби.

– Этот, что ты включил, знаешь, сколько стоит?

– Нет.

– Тысячу четыреста.

– Не слабо. А чем он сейчас занимается?

– После залета ему дали работу в Москве, в институте США, он там каким-то большим отделом информации заведует, то ли еще чем-то.

– А как Ленке все это нравится – коллекции, магнитофоны?

– Плюс две машины: новая «Волга» и старая. А ей наплевать на все это, она даже не касается. Ее вещи, предметы не интересуют, она странная девчонка, то есть по-хорошему странная, ее только друзья и отношения с ними волнуют. А на остальное – положить. У нее, кстати, и отношения с предками прохладные. Да и у матери с отцом тоже: мать неделями в доме сидит, ни с кем не встречается, никого видеть не хочет. А отец своей жизнью живет. Раньше Ленку любил без ума.