Карл Абжаген - Адмирал Канарис

• Название: Адмирал Канарис
• Автор: Карл Абжаген
• Издательство: Издательство «Феникс»
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00450-3

На страницах книги оживает образ Фридриха Вильгельма Канариса — человека-загадки, руководителя абвера в 1935–1944 гг., создавшего широкую шпионскую сеть, накрывшую страны Европы, Азии, Америки, Африки. Отходя от распространенного образа Канариса-реакционера, автор показывает, как, постепенно осознав преступность нацистского режима, Канарис становится на путь поддержки заговора, составленного группой офицеров вермахта с целью устранения Гитлера.

Лучшая из книг о Канарисе впервые становится достоянием российской читательской аудитории.

---

В руководстве гестапо к этим заявлениям отнеслись сначала скептически. Правда, на Остере давно лежало подозрение в оппозиционной деятельности, однако состав дела в том виде, как его описали задержанные в Мюнхене, давал слишком законченную картину заговора, близкого к государственной измене, чтобы можно было в это сразу поверить. Если то, что утверждали арестованные в своих показаниях, существовало в действительности, то расследование далеко не заканчивалось на Донаньи и Остере, а должно было коснуться и Канариса. А это казалось «гестапо-Мюллеру» слишком опасным. Он решил не прибегать к быстрым решительным мерам и действовать с большой осторожностью. Неизвестно, говорил ли он об этом с Гиммлером в неофициальной обстановке. Во всяком случае, Гиммлер и Кейтель только теперь получили официальное уведомление, составленное в сдержанной форме и направленное им по распоряжению группенфюрера Мюллера главным советником верховного военного трибунала полковником Рёдером, который вел расследование по делу арестованных в Мюнхене. Было решено скрыть все политические обстоятельства и представить дело как валютное правонарушение с элементами возможной коррупции, чтобы таким образом сделать невозможным любое сопротивление проведению расследования. В действительности же расследование, конечно, было проведено с целью тщательного изучения политических связей в разведке. Рёдер получил приказ проводить дальнейшее расследование как особую задачу имперского военного трибунала. Для выполнения этого приказа он в сопровождении комиссара по уголовным делам 5 апреля 1943 г. направился сначала к Канарису, чтобы предупредить его о начале расследования. Канарис вызвал на эту беседу Остера, который сразу же взял Донаньи под свою защиту и заявил, что он без проверки берет на себя ответственность за все, что тому вменяется в вину. Каким бы рыцарским ни был этот жест, он был совершенно излишним в присутствии людей, от которых можно было ожидать всего, что угодно, но только не рыцарского поведения.

Затем последовала сцена в бюро Донаньи, тоже описанная у Гизевиуса, где из-за нервозности сотрудников была конфискована папка с документами, в которой, кроме всего прочего, находилось ходатайство о повторном освобождении пастора Дитриха Бонгёфера, представлявшего вероисповедальную церковь, от службы в армии. Пастор уже прежде отправлялся на переговоры с зарубежными представителями протестантской церкви, которые велись параллельно с переговорами доктора Мюллера в Ватикане.

Записка была помечена буквой «О», которая означала «игольное ушко» — псевдоним Бека был «Игольное ушко»; «О» означала, что генерал-полковник был согласен, служба СД решила, что это подпись Остера и это привело к разногласиям на допросах Остера и Донаньи.

Донаньи, его жена и пастор Бонгёфер сразу же были арестованы. Остер, который во время обыска на виду у всех пытался уничтожить записку, должен был оставить службу и 31 декабря 1943 г. был уволен. Вместе с ним движение Сопротивления внутри и вне разведки потеряло своего самого деятельного и самоотверженного сотрудника, который без капли честолюбия, думая только о деле, отдавал все свои силы борьбе против Гитлера. Правда, он еще долгое время оставался на свободе, но, конечно, под жестким наблюдением и эго препятствовало его дальнейшей эффективной деятельности в рядах оппозиции.

Постороннему человеку трудно понять, как могли Остер и Донаньи попасть впросак; ведь они наверняка знали, что служба СД давно следовала за ними по пятам. Кроме того, уже вскоре после арестов в Мюнхене они были предупреждены начальником имперской уголовной полиции Небе, что над ними нависла страшная опасность; и еще накануне Канарис, которому каким-то образом стало известно о предстоящей акции, убедительно попросил Остера позаботиться, чтобы в бюро не было найдено ничего изобличающего. Возможно, Остер считал себя в безопасности, потому что, хотя в главном управлении службы безопасности уже много раз возникали подозрения по поводу деятельности разведки, до сих пор еще не прибегали ни к каким мерам. Очевидно, он также сомневался в том, что на Принц-Альбрехтштрассе могут рискнуть открыто начать политический процесс против абвера и пойти на прямое вторжение в дом на Тирпицуфер.

То, что Донаньи должен был стать первой жертвой расследования Рёдера, особенно трагично еще и потому, что именно этот исключительно умный человек хорошо понимал всю опасность письменной фиксации содержания дел, которые были нелегальными с позиции Третьего рейха. Еще гораздо раньше он как-то сказал своему сотруднику Юстусу Дельбрюку, показав жестом на кипу секретных документов: «Каждая бумажка — смертный приговор». Однако, с другой стороны, Остер и его сотрудники находились под сильным влиянием требования Бека сохранить документы, свидетельствующие о всех действиях и бездействии оппозиции. Особенно на первых этапах войны Бек указывал на то, что придет день, когда оппозиция должна будет доказать, что еще тогда, когда большинство людей верили в победу Гитлера, она приняла решение начать сопротивление преступному режиму и вела деятельность в соответствии с этим решением. Сам начальник генерального штаба также не бросил привычку документально оформлять каждый свой шаг. Собрание документов Остера было начато и велось, следуя той же цели: с одной стороны, зафиксировать деятельность оппозиции, а кроме того, описать гнусные преступления национал-социалистического режима.

Единственной ошибкой в расчетах Остера было то, что он не мог знать, что в афере с валютными преступлениями в Мюнхене гестапо замаскировало свое расследование под чисто криминальный случай. Неудачей для Остера и его сотрудников и удачей для гестапо оказалось то, что Рёдеру уже в первый час его расследования попал в руки политический материал, который для Остера лично и для всей разведки носил изобличающий характер.

Рёдер, который почуял запах крови, неделями вел следствие. Он вел себя надменно, угрожал свидетелям, хвастался своими личными связями с Герингом, но, однако, ничего больше не смог добиться. Правда, доктор Йозеф Мюллер был арестован в Мюнхене, но это могло произойти уже на основании показаний обоих задержанных, о которых писалось выше. О том, что в разведке не было обнаружено никакого изобличающего материала, касающегося показаний задержанных, можно заключить из факта, что, хотя против доктора Йозефа Мюллера было выдвинуто обвинение, однако затем он был оправдан. Это не означает, что он был выпущен на свободу. Более того, гестапо держало его в тюрьме. Оправдательные приговоры судов первой инстанции для тех, кто числился в черных списках гестапо, не были благодатью. Более легкими были для них наказания с лишением свободы на непродолжительные сроки; эти наказания выносились судами первой инстанции, в таких случаях осужденные направлялись в места лишения свободы, которые были подведомственны управлению юстиции, и таким образом избавлялись от гестапо. Процесс против Донаньи был с помощью главного судьи армии доктора Зака успешно затянут. Дело не дошло еще даже до вынесения обвинения, когда события 20 июля 1944 г. устранили последние препятствия на пути гестапо и Донаньи также стал жертвой крупной акции уничтожения.

Однако вернемся к расследованию Рёдера в разведке. Опасность, грозящая Канарису и всей его работе, заставила его лихорадочно действовать. Вновь сказались его находчивость и изворотливость. Он пустил в ход все средства, чтобы отбить нападки Рёдера. Неловкость и бестактность Рёдера сыграли ему на руку. Канарис сумел внушить Кейтелю, что Рёдер далеко превышает свои полномочия, что расследование против разведки является лишь поводом, а на самом деле это нападение СС на вермахт и его верхушку — на самого начальника штаба верховного командования вермахта. Его слова заставили Кейтеля действовать. Рёдер был смещен. Его сняли с повышением; он был назначен с повышением в должности в максимальном удалении от Берлина.

Насколько ожесточен был Канарис против Рёдера видно из того, что он, противник любого проявления насилия, стал в случае с Рёдером, по меньшей мере, идейным вдохновителем акта грубой силы. В процессе расследования Рёдер сделал также несколько порочащих замечаний о дивизии «Бранденбург», которую он назвал сборищем лодырей и трусов, уклоняющихся от отправки на фронт. Командир дивизии, генерал-майор фон Пфульштейн, потребовал (по инициативе Канариса) от Рёдера объяснений, а когда тот не смог дать сразу убедительный ответ, дал ему пощечину. Канарис рассказывал об этом в своем кругу с удовлетворением. Когда после этого Пфульштейн был взят под стражу, Канарис тут же отправился к Кейтелю и объяснил ему, что Пфульштейн действовал по его указанию. Следовательно, виноват он, Канарис. Поэтому он считает себя под арестом, пока Пфульштейн не будет освобожден. Он действительно не покидал свой дом примерно в течение недели, пока не получил от Кейтеля сообщение, что дело Пфульштейна улажено.