Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

• Название: Том 5. Произведения разных лет
• Автор: Казимир Малевич
• Издательство: Гилея
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2004
• ISBN: 5-87987-032-4

В последнем томе настоящего собрания сочинений представлен широкий диапазон письменного наследия Казимира Малевича — от теоретических трактатов до афористических «кратких мыслей», от риторических деклараций до поэтических строф. Большинство из этих работ публикуется впервые, часть — впервые на русском языке.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Два года назад мы выяснили, что последние Искусства есть конструктивные и что этот путь ведет неуклонно к тому существу, о чем мечтало бессознательное чувство в прошлых эпохах художника, именно к техническому новому миростроению, в котором уже не художник, а строитель будет строить мир в невиданных еще формах идеи живописной. Мы ясно осознали смерть художника живописца14 и всей живоп<исной> культуры, за исключением идеи; больше того через анализ философско-практического мышления <мы> проникли и обнаружили, что он <художник> признак эстетического гниения признак того, что в государстве происходит разложение, эстетизируя форму некогда бурного движения человека. Мы обнаружили, что Художник через Искусство свое делает ризу как заплату прогнивающих мест тела, художник — слуга событий, но не сам событие, художник — результат причин, но не сам причина. Итак, мы отвергаем Художника и его живопись и <в>стали начисто конструктивный путь ее идеи как экономический единственно живо-строительный.

Кубизм и футуризм есть новая конструктивность сил распределения веса в статике и скорости, и мы их признаем как путь тем, кот<орые> не могут сразу отринуть <живопись>, сами же движемся на Супрематической конструктивности, обеспечивающей Новую форму; и мы присутствуем при редком зрелище кристаллизации новой технической формы человека, <это —> величайшее событие, кот<орое> может быть видно только на расстояниях времени. И мы сейчас проникаем в будущее и чувствуем Новый физический вид мира, в нас происходит кристаллизация, и она видна на наших проектах. Мало-помалу буря динамических волн кристаллизиру<ет> формы, и в самой кристаллизации и происходит установление нового. Это новое — супрематическое содержание, кот<орое> мы находим соответствием современности сегодня, и <мы> всячески, с великим возмущением протестуем против того, что сегодня под напором представителей спецов прошлого вновь втаскиваются останки разрушенной временем красоты, мы видим революцию не только экономическую (чисто харчевую), но видим в ней освобождение от всех корней прошлой преемственности; новое экономическое построение жизни служит всем новым возможностям создания и архитектуры строительных форм. Революция очень молода, она богата агитацией, но в ней нет тех спецов, кот<орые> могли бы выстроить ту жизнь, кот<орую> она принесла в себе; все приглашенные спецы старого мировоззрения и культуры знают старое: хочешь — учись этому, другого нет, поэтому так трудно наладить жизнь, так трудно вызвать на первый план новое сознание. Как рабочий, так <и> крестьянин находятся в сознании плана прошлого экономического плана15.

Искусство новое 10 л<ет> назад было в таком же полож<ении>, но сегодня у него есть спецы, есть программа, есть мастера.

Необходимо только осуществить мастерские, в которых началось бы производство строительное в новых формах. Огромная буря негодования и насмешек стоит как копоть над нами, все из-за того, что мы предлагаем неосуществимые планы, но ведь ничего нет неосуществимого, стоит только желать и действовать. Кто бы поверил тому, что воздух есть та тяжесть пространства, <за> которую человек может держаться как за веревочную сеть — <но> разве пропеллер не внедряет концы своих лопат <лопастей> в крепость воздушной или пространственной массы, и <аэроплан> пробирается все выше и выше. Так всегда заоблачная идея уже существует в целом и ждет своего оживления.

Да здравствует Новый Техникум Сооружений Супрематизма

Записка о границах реальности*

В прошлой своей записке, прочитанной в прошлое воскресенье я рассматривал вопрос о<б> изобразительном Искусстве как о<б> явлении научного познавательного порядка вне эстетических художественных задач, чем сводил изобразительное Искусство к одному научному познавательному началу или единству, а также говорил, что причиною потребностей изображать явления была познавательная причина, познание реального мира. Человек пытался подлинность реальную окружающих его обстоятельств познать и сделать их существующими для себя, ибо только при таком условии мы выявляем мир и делаем его реально существующим. В противном случае, хотя и будем видеть явления, но они не будут для нас реальными, т. е. <останутся> непонятными. И только при познании той или иной реальности, создавш<ей> форму, мы сможем узнать причину, и следовательно, она будет для нас реальна.

Эту надежду я относил к оптимизму, или оптимистической философии умозрительного заключения, а также научного физического опыта. Указал на философию Супрематизма, на скептическое ее отношение к мастерам-техникам умозрительной оптимистической философии и физически<х> опыт<ов>, которые убеждены в <возможности> изобретени<я> научных физических и философских отмычек или ключей для раскрытия природного ларца и похищения причинных ценностей.

Говорил еще о границе реальных пределов, о том, существуют ли те границы и пределы, где мы смогли бы сказать — вот это реально, а это нереально; говорил о примере двух обстоятельств сна и яви, <то есть о том,> возможно ли считать все события во сне реальным или нереальным <фактом>, естественным или неестественным, и утверждал, что всякий факт, совершающийся в моем представлении, — факт физический, состоящий в разных обстоятельствах, следовательно, он реален для меня, будь во сне или яви. Отсюда был сделан вывод, что предмет, как и человек, его физическая оболочка, не составляют границы и предметность реального, а что всякий предмет, как и физическая человеческая оболочка, имеет скважность по ту и эту сторону реальных обстоятельств. подобно воротам, через которые проходит человеческое вещество туда и обратно.

Следовательно, все обстоятельства, окружающие мое человеческое вещество, буд<у>т реальн<ы> как в ту, так и другую сторону.

Было говорено о перспективе как особом обстоятельстве современного изобразительного Искусства и понимании ее первобытным человеком и детьми, которые, в отличие от современных <людей>, понимали ее, с моей точки зрения, правильнее, они ее понимали по существу, или по обстоятельствам, в которые попадала та или иная вещь или человек. Измерение было ее по обстоятельствам, от которых зависела ее величина. Последним указывалась уже большая научная проблема, которая разрешается и Эйнштейном. Здесь в детских и первобытных изображениях вам <представлено> указание, что границ вещь не имеет, не имеет своей предельности, а следовательно, и реальности, так как она видоизменяется в каждом обстоятельстве. Был указан пример на мальчике, который изображал своего отца то большим, то малым и объяснял свою правоту тем, что реальность отца изменялась от того, что отец попадал в новое обстоятельство, когда играл с мальчиком, когда же он находился с большими, то становился большим.

То же случается и у взрослых художников, которые в своих изображениях исторической картины распределяют фигуры по тем обстоятельствам, которые они занимают. То же и в жизни — как будто кажется, что человеки все одинаковы, реальны и величину имеют одинаковую, как люди, но и здесь говорят: «Он человек маленький». Почему же маленький, когда он большой, взрослый<?> Да потому, что он занимает место в маленьком обстоятельстве. Вот это измерение по существу.

Еще говорилось о границе реального в смысле того, что люди во сне видят себя разными лицами, как бы перевоплощаются. Аналогия наяву: дети играют и в паровоз, и в аэроплан, и <в> разных чиновников. Они перевоплощаются в те новые формы, в которые играют.

Взрослые тоже мечтают о вечном перевоплощении. Каждый чиновник думает перевоплотиться в новую форму чина, каждый художник думает из маленько<го> быть большим.

Таким образом, все живет в протяженности по ту и по эту сторону.

Указал на то, что, возможно, истина мира заключается в едином или целом, и что моя точка зрения на достижение единого или целого имеет в себе целую проблему очень большую, и что вкратце я сказал, что целое или единое есть результат, выведенный из всех обстоятельств, т. е. из тех обстоятельств которые породили множество для того, чтобы создать целое единое; чтобы последние осуществить, нужно все различия лишить различий, а это уже будет фактом уничтожения во мне целого, которое должно состоять из ничего, т. е. в нем не должно быть никаких элементов, которые смогли бы разделиться, распасться, ибо при таких обстоятельствах целое единое будет разбито.

Моя точка зрения на «Мир» <состоит в том>, что в нем нет элементов, или, вернее, нет той вещи, которая могла <бы> разбиться, — нет ни тарелок, ни дворцов, ни стульев. Это все есть у человека, и потому оно разбивается, поэтому его жизнь представляет собою груду черепков, лом.