Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

• Название: Том 5. Произведения разных лет
• Автор: Казимир Малевич
• Издательство: Гилея
• Жанр: Искусство и Дизайн
• Год: 2004
• ISBN: 5-87987-032-4

В последнем томе настоящего собрания сочинений представлен широкий диапазон письменного наследия Казимира Малевича — от теоретических трактатов до афористических «кратких мыслей», от риторических деклараций до поэтических строф. Большинство из этих работ публикуется впервые, часть — впервые на русском языке.

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Творческие слова нового артиста дадут элементы подобно цветку, который не говорит, но заставляет жить наше чувство, и <подобно> птиц<ам>, которые поют непонятные песни, но <в них> многое говорит нашему внутреннему. Эпоха скоморошества прошла, и нужно видеть в себе новое, но не рыться в саркофагах прошлого и придумывать современные гримы старому умершему миру. Он для того и умер, чтобы его элементы нашли новый образ, и вовсе не желает быть опять вымазан в надоевший ему грим прошлого.

Достоевский был жив, и люди его были живы, а вы теперь надеваете маски мертвых.

Искусство театра осталось сзади далеко, с ним же осталось и искусство архитектуры, — <это> два каких-то гренадера, которые никак не могут выйти из плена Саломеи и классической Греции. Авангарды47 других искусств уже у современности ждут новаторов театра и архитектуры.

Но последних вряд ли дождутся, ибо они запутались в сиреневых кустах и в любовных одеялах, вишневых садах, в коронных салонах царя Эдипа, Царя Иудейского, Цесаревича Алексея и кабинетах банкиров и директоров, и в парфюмерных будуарах; одни <не могут выйти>, ошеломленные звуком осенних скрипок, другие все ищут синего попугая в катакомбах Художественного театра.

Новаторам современности нечего ждать, пока будет найден синий попугай, — нужно выделить из авангарда часть творцов и захватить подмостки, предварительно выбросив всю амуницию гвардейских героев и корсеты их любовниц. И начать строить, но не искать. Новый путь не ищут, а делают.

Новый театр живой, и в этом конец театру как таковому. Создается новая трибуна творческого духа; будучи живым, <искусство нового театра> не требует репетиций, ибо оно — действо, находящееся в сверх-Разумном Интуитивном творчестве, выходя<щее> по-за пределы сознания как <условия> понятности, так как реагирование <на> действ<о> не влучается <не умещается> в разум понимания, а касается Интуитивного внутреннего [состояния]48.

Повторить таковое действо нельзя, ибо оно рождается раз и бежит, растет и изменяет свой вид, каждый раз новое и живое49, и никакие гримы, мертвые наклейки ему не свойственны, и никакие сюртуки и кринолины не подойдут.

Артисты сегодняшние подобны трафаретам; их, вначале живых, берут в студии и вырезывают в <их> внутренности трафарет, согласно которо<му> роль Фауста, Царя Эдипа, Саломеи, Цесаревича Алексея обрисуется без ошибки, — <однако это —> роли царей и Дон Кихотов, но роли артиста как такового нет, внутреннее его вырезано. И так до смерти, пока не сотрется роленосец. Но за ним готовится новый, и уже продолжает 18 951<-й> раз Евгения Онегина, и как новый трафарет дает яркий рисунок Онегина и т. д.

В нашем времени Театрального Искусства как источник живой воды — Художественный театр. Так многие думают, но на деле стоит уже много лет Художественный труп, и некогда, может быть, живые волны, вылепленные над входом его, застыли и стали не живой, а мертвой водой50. Но иллюзия в толпе держится, и кажется, что он жив, но толпа никогда не может узнать, умер ли или нет, пока врач не констатирует смерть.

И Художественный театр чувствует, что неладно в организме, и, войдя в молодых искателей Синей птицы, думает за ними спрятать свое мертвое лицо.

Нельзя <его, однако,> скрыть, нужно быть самим живым и не надеяться ни на Достоевских, ни Мережковских, ни Юшкевичей, ибо все это уже прошло. Нужен новый восприниматель. Но этого мало, нужно найти жизнь улетевшую — дух, который умер от успешных спектаклей.

Буква, звук, цвет, движение как таковые — вот элементы, через которые <произойдет> рождение нового. Но этого не уяснить художественным мертвецам, и им не воскреснуть (это единственный случай абсолютной смерти в природе).

Идя по пути Буквы, звука, цвета, жеста, объема, артист разовьет силу внутреннего, так как в не<м> сойдутся элементы, его творческая инициатива получит живую энергию, и он станет в неразрывном природы. Перестанет быть денщиком ее и не будет выметать из задворков случаи и комбинации любовных похождений.

Сцена серьезна, как черное и белое, ничто на ней не смешно, таков современный театр. Ее кулуары — священные подступы, а сам театр священнее церкви (не в прямом смысле). Он не кушетка <для> отдыха, не забор, где развешивают брачное белье.

Из старого театра должны остаться только элементы, а все остальное погибнет как допотопные животные.

Года два или три тому назад Камерный театр, главным вождем-инструктором коего является Таиров, приступил к постановке нового на новом, для чего были собраны и новые силы, в том числе и новый художник-декоратор, в лице которого [явилась] была художница Александра Экстер. Приглашая художницу левого толка Искусства, со стороны Камерного была сделана большая смелость или отчаяние, заставившее хвататься за что угодно, чтобы спасти ладью «Онегиных»! (Я полагал, что постановка Экстер была первой и последней, но оказалось, что в нынешнем сезоне она была в Петрограде51). Я помню, когда Таиров перед поднятием занавеса сказал небольшую речь о молодости театра и о его новых путях, я ждал необыкновенного52. Занавесь поднялась, и что же — Саломея! Современно выкрашенная в защитный цвет Нового Искусства. Фамира облек<ся> в тогу кубизма. Новый Камерный театр задумал использовать все современные изобретения Нового Искусства и вымазать ими все саркофаги мощей прошлого. В этом удивительное сходство <театра и> архитектурного искусства тоже «новаторов», которые также использовали все технические новаторские изобретения и подмазали стили от Адама до потопа, остановившись на горе классической Греции. И как те, так и другие стараются вымазать пирог современности во все 18 стилей и подсунуть пролетариату, новому классу, хозяину современности.

Многие художники и новаторы, прельщаясь, не знают, что делают: их приглашают в исключительных случаях, и <они> сами участвуют в подмалевке трупа. Непростительно худож<нице> Экстер было участвовать <в этом> и весь свой дух отдать на прекрасу53 умершего.

Мне показалось странным, зачем было Камерному театру вместе с Таировым искать новых путей, ходить по оврагам, зарослям, когда есть прекрасные фунтовые <и> асфальтовые дороги к любому кладбищу персидскому, негритянскому, русскому (Ваганьково). <Нужно было лишь> взять автомобиль и привезти любой сюжет, какого угодно стиля, национальности и вероисповедания — как это делают авторитеты от архитектуры. Там о новых путях совсем не думают, ибо существуют два пути: Греция — отделение в России Румянцевский музей, и Ярославль — отдел русского стиля.

Театр Камерный хотел обновиться: надоевшего Ваню раскрасил под Кубизм. Но Ваня остался Ваней, все его узнали, «страсть выдала», а вся затея использовать Новое Искусство осталась ни при чем. И оно <,Новое Искусство,> никогда не может войти в будуар Саломеи, в кабинет банкира, директора, оно не может войти во все стерилизованное сознание интеллигенции, ибо она тот же труп, голова которой покрыта мещанским колпаком и которая ныне хочет покрыть тем же мещанским колпаком «понятного» растущий новый класс пролетариата. Заменив «непонятное» Царем Иудейским, Цесаревичем Алексеем, Царем Эдипом, Царем Иродом и проч., проч., проч. понятными постановками.

10. V. 19 г.

К. Малевич

Новаторам всего мира*

(Материалы для сборника «Интернационал искусства»)

Новаторы всего мира — новый полюс революционной оси вращает силою огня тяжеловесный наш Шар.

Миллионы проводов как щетины устремляются, просекая диаметр мира.

Необычайный кратер раскрыл горло. Живот огня расплавил в нем короны веков. Мы плавим лавину, хребтов горы, льем и куем новый образ свой.

Восстает лицо из взрытых упругих хребтов, параболический мозг спины скользит, разрывая пространство.

Грудь его бьют бегущие дни атаку, тревожа кладбища, голос трубит горло восстания.

Пальцы рук бьют звенящие части света, а океаны как зеркала отражают лик его тем, кто висит в неведомых безднах пространства.

Чан его новой души переполнен чудом, в котором необычные сны революционных прообразов превращаются в реальный вид современности.

Новаторы мира, обуйте скорее ноги многоколесными паровозами и мчитесь, напоенные огнем, к нам. Несите частицы его лика и мощи.

Мы ждем вас у горнов, котлы кипят его мудрости, готовы опрокинуться в чашу черепа.

Тьма восстала и потухло утонченное, лаком культуры вымазанное cолнце и все изнеженное холей Искусство как хрусталь трескнул при прикосновении стальной поступи ног Современности.

Во тьме проснулся мир новых исчислений, на площади началась игра мячей 19-ти веков. 19-ть мячей культуры расшиблены 20<-м> веком, образовав первое число календаря Нового Века.