Поль Фор - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Поль Фор
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03423-5

Уже более двух тысячелетий идут споры о жизни и свершениях этого человека, прожившего на свете недолгую, но необычайно яркую жизнь, полную победоносных битв, лишений, страданий от ран и невзгод, пиров и всяческих услад. Одни говорят о нем, как об Александре Великом, другие — как о жестоком и жалком пьянице-тиране. Несомненно одно: он оставил неизгладимый след в истории человечества.

Автор книги, известный французский исследователь Поль Фор сам прошел маршрутом походов Александра Македонского. Он попытался приоткрыть завесу тайны, окутывающей личность этого то ли героя, то ли полубога, и поведал о своих открытиях читателю.

Перевод осуществлен по изданию:

Paul Faure. Alexandre. Paris, Librairie Arthème Fayard, 1985.

---

Возвышение Севера Александра в 222 году сопровождалось распространением или во всяком случае приведением в порядок одного сборника, которому было предназначено на протяжении тысячи лет преображать столь непростой облик Завоевателя. Авторы этого сборника, скрывшиеся под именем Каллисфена, официального биографа Александра, назвали свой труд просто: «Жизнь Александра Македонского». Всему миру понятно, что это поучительное сочинение могло служить в качестве образца и памятки для последнего в династии государя, Севера Александра, явившегося в мир среди чудес. Так в атмосфере преданности смешанному образу восточного завоевателя и римского императора явилось на свет то, что называют «Романом об Александре».

Правление Элагабала представляло собой тянувшуюся четыре года череду оргий и вакханалий в честь богов, которые обитают на небосводе вместе с Непобедимым Солнцем. Прежде чем рассказать, как Александр спустился с небес, чтобы, согласно Псевдо-Каллисфену, воплотиться в императора, царя мира, попробуем посмотреть на его смерть под тем теологическим углом зрения, под которым ее воспринимали его первые обожатели. Речь здесь могла идти исключительно об образцовой, добровольной, желанной смерти, о которой было торжественно и неоднократно объявлено, о некоего рода утонченном жертвоприношении своей телесной оболочки небесному богу, отпрыском которого был Александр. Тело — лишь гробница, σώμα — σήμα, утверждали философы. Собственная мать, оракул Амона, индус Калана, прорицатели и врачи Александра, а также халдейские астрологи предупреждали его о жребии, который его ожидал, если он явится в Вавилон, центр обитаемой земли, и все же Александр туда прибыл, добровольно приблизив свой конец. Ему более нечего было делать в империи, завоеванной его отвагой и милостями. Лучший друг Александра на земле, Гефестион, умер в ноябре 324 года в Экбатанах, призванный Дионисом на Олимп полубогов: так объявил об этом оракул Отца богов и людей в Сиве. Герой умер, совершая жертвоприношение богу вина, или, скорее, богу мистического опьянения. Ибо эти попойки, о которых моралисты чего только не говорят худого, поскольку понять их они не в состоянии, являются религиозным действом, приводящим пирующих в непосредственную связь с их богом. Когда в Сальмунте или в Кармане в 325 году солдаты видели на осле пьяного Александра, справлявшего, как Дионис, свое триумфальное возвращение из Индии, они не потешались и не негодовали: они вдохновлялись присутствием возглавляющего процессию бога. Как здесь, так и в ходе ритуальных попоек и празднеств единения в Сузе, Описе, Экбатанах и Вавилоне македоняне не презирали опьянение Александра, ставшего богом. В армии, гласит поговорка, можно обмануть начальника, но подчиненного — никогда. Они все готовы были умереть, но при условии, что им будут даны божественные гарантии. С тех пор как Александр умер, как он опьянился насмерть, они ни на мгновение не сомневались в его божественности и превозносили его пьянство не как порок, но как свидетельство превосходства. «Говорят, Александр пил больше всех прочих людей» (Элиан «Пестрые истории», XII, 26). В комедии Менандра «Льстец» солдат Биант хвалится тем, что в Каппадокии трижды опустошил чашу, содержащую около трех литров, и его парасит ему отвечает: «Ты выпил больше царя Александра». И в самом деле, в «Царских ежедневниках», опубликованных канцлером Эвменом Кардианским после смерти царя, говорилось, что в месяце Дий (октябрь — ноябрь) 324–323 годов в Экбатанах Александр принял участие в четырех больших пирах, за каждым из которых следовал целый день сна — столько было им выпито несмешанного вина (Элиан «Пестрые истории», III, 23). Нет, бог Александр умер не от малярии, не от депрессии, не от отравления и не от белой горячки, как желали это изобразить до сих пор. Он умер добровольно, cedens naturae fortunaeque («уступив природе и судьбе», Валерий Максим, V, 1, иностр. 1), «естественной смертью», чтобы обрести божественное состояние, оставшись вечно молодым. «Кого боги любят, тот умирает молодым» (Менандр, фрг. 111). Чтобы в этом убедиться, не оставалось ничего другого, кроме как совершить паломничество к его гробнице — подобно тому, как совершили его Цезарь, Август, Антонин Пий, Север Александр или Константин. Там, в мавзолее Александрии, в саркофагах, изготовленных из камня, алебастра и, наконец, из стекла, в полной сохранности покоилось его тело, или скорее знак его присутствия: σώμα — σήμα.

Таково характерное для Египта толкование конца Александра, который рассматривается как первый фараон XXX династии. Чем-то само собой разумеющимся для египтян было то, что Осирис, уподобленный греческому Дионису, возвращался к своим, в потусторонний мир. Родина его «я» — небесный мир и свет. В многочисленных поздних версиях смерти царя он даже желает исчезнуть, не оставив тела. Ночью, которая последовала за последним его опьянением, Александр на цыпочках выходит из своей спальни и хочет броситься в Евфрат. «Не отказывай мне в этой славе», — говорит он Роксане, которая с плачем удерживает его. Многие рассказчики предпочитают объяснить его смерть страстями, схожими с теми, что претерпел бог Дионис, которого преследовали, мучили и разорвали на куски Титаны. Также и виноград, чтобы сделаться вином, кровью бога, должен быть срезан сборщиками и раздавлен ногами. Вот почему рассказчики превращают Александра в жертву заговора. Соперники, претенденты на его трон, которые завидуют его славе, завлекают его в Вавилон, где он оказывается снедаемым и предательски парализованным лихорадкой, лихорадкой злокачественной и неизлечимой. А чтобы ускорить его смерть, они дают Александру выпить лекарство, доставленное из Греции в ослином копыте, поскольку сила этого яда такова, что сосуды его не держат: эта вода смерти, вода Стикса. Иол примешивает его к вину царя. Царь издает ужасный крик, словно его ударили кинжалом в печень. Жертвоприношение совершилось. Бог умер так же, как и родился, поэтому никто не знает, ни как это произошло, ни почему. Однако идея приношения им себя в жертву ради будущих последователей, своих верных, была и останется в круге представлений всех братств Диониса, Орфея, Геракла и т. д.

«Роман об Александре»

Таковы были рассказы, циркулировавшие вокруг самого знаменитого и таинственного завоевателя греческой античности, когда в эпоху Северов один или несколько александрийских беллетристов взялись за составление на их основе компиляции. То была эпоха, когда процветали романисты — такие, как Апулей, Алкифрон, Ксенофонт Эфесский, Филострат, Гелиодор, и компиляторы — Авл Геллий, Элиан, Антонин Либерал, Солин, Диоген Лаэртский, Гален. То, что принято с тех пор называть «Романом об Александре» (на самом деле, в соответствии с заглавиями многочисленных рукописей, «Жизнь и подвиги Александра Македонского»), приписывается философу Каллисфену, который не позднее 330 года написал историю великого похода86.

Почти все, что касается перехода Александра в Египет и Ливию, и в первую очередь основания Александрии, излагается в «Романе» по историческим свидетельствам. Вторым его источником послужил ряд апокрифических писем и речей, которые приписываются, например, Александру, Аристотелю, Дарию, Пору, но происходят непосредственно из риторических школ либо создавались в качестве стилистических упражнений. Третий источник — это азиатские, в первую очередь индийские легенды или устные предания, которые множились по мере того, как распространялось сочинение. Наконец, следует учитывать также и талант романиста, который распределил первоисточники таким образом, что к моменту, когда начинается поход в Азию, Рим, как предполагается, завоеван, а весь Запад покорен сыном бога-змея. Может быть, на такую мысль наводит жизнь императора Севера Александра, поскольку именно его имеет в виду наш Псевдо-Каллисфен, когда переиначивает всю хронологию, чтобы дать чудесному дитяти образец для подражания. Можно даже говорить об инициации, столько здесь нагромождено чудес, таинств и испытаний, с поисками живой воды, — если не усматривать в переходе через Страну Мрака, заполоненную чудовищными существами, переработку египетской «Книги мертвых». Три версии покорения потустороннего мира — встреча с нечеловеческими существами, поиски Острова блаженных, исследование Страны Мрака — вовсе не являются простым нагромождением фантастических приключений, а представляют собой набросок будущей религии. Оригинальное произведение, каким оно предстает из-под нагромождения бесчисленных переработок, укладывается в грандиозное течение мистического гностицизма, — точно так же, как все апокрифические евангелия той эпохи посвящены уточнению подробностей жизни и учения Иисуса. Столкновение царя Александра и мудрецов брахманов представляется в этой связи достаточно красноречивым.