Поль Фор - Александр Македонский

• Название: Александр Македонский
• Автор: Поль Фор
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03423-5

Уже более двух тысячелетий идут споры о жизни и свершениях этого человека, прожившего на свете недолгую, но необычайно яркую жизнь, полную победоносных битв, лишений, страданий от ран и невзгод, пиров и всяческих услад. Одни говорят о нем, как об Александре Великом, другие — как о жестоком и жалком пьянице-тиране. Несомненно одно: он оставил неизгладимый след в истории человечества.

Автор книги, известный французский исследователь Поль Фор сам прошел маршрутом походов Александра Македонского. Он попытался приоткрыть завесу тайны, окутывающей личность этого то ли героя, то ли полубога, и поведал о своих открытиях читателю.

Перевод осуществлен по изданию:

Paul Faure. Alexandre. Paris, Librairie Arthème Fayard, 1985.

---

И поскольку Дарий назначил Александра своим законным преемником, теперь уже на него оказалась возложена благородная миссия отомстить за своего предшественника на троне Азии и покарать его убийц — Бесса, сатрапа Бактрианы, Сатибарзана, сатрапа Аны, и Великого Визиря Набарзана. Александр устроил Дарию царские похороны, а затем собрал свои силы в Гекатомпилах в Парфии, близ нынешнего Шахруда и двинулся в направлении Гиркании и берегов Гирканского моря, которое мы называем теперь Каспийским. В долине Горгана ему довелось повстречать всевозможные чудеса: громадные подземные каналы, огромных водяных змей, осетров, дикую пшеницу и дикий виноград, сахарное дерево, персики, абрикосы, крапчатых пчел. Он вторгся в область мардов (что означает в переводе «люди») к северу от Эльбурза и покорил их. А поскольку Геракл и Ахилл, предки Александра, на границах Кавказа победили легендарный народ амазонок, юный завоеватель также должен был с ними повстречаться.

По Гомеру («Илиада», II, 814; III, 189; VI, 186), но прежде всего по Геродоту (IV, 110–117) всякому известно, в какой мере эти близкие родственницы скифов служили грекам олицетворением перевернутого мира66: они не знали мужчин, лишь иногда спариваясь с ними прямо на земле; ездили верхом (не это ли самое изысканное завоевание мужчин?) без седла и (о, ужас!) раздвинув ноги; их изображали на бесчисленных вазах в прилегающих штанах; они натягивали лук с обнаженной и изувеченной правой грудью; ими управляли женщины и т. д.

Совпадающим в этом текстам «Вульгаты», которые все до одного восходят к Клитарху, я предпочитаю смачное изложение в «Опытах» Монтеня (III, 5): оно придает живости изложению Диодора (XVII, 77, 1–3). «На счет беспредельной вольности амазонок следует отнести хотя бы такие их черты. Когда Александр проезжал через Гирканию, Талестрида, царица амазонок, отправилась к нему в сопровождении верховой свиты в триста человек — все воительницы ее же пола, на прекрасных лошадях и с отличным вооружением, — а прочие силы своей большой армии оставила за ближайшими горами. Явившись к Александру, Талестрида во всеуслышание заявила, что разнесшиеся повсюду вести о его победах и доблести побудили ее отправиться его увидать и предложить ему свои силы и могущество в качестве подмоги в его предприятиях. Кроме того, видя, что он красив, молод и полон сил, она, также достигшая во всех этих качествах совершенства, предложила ему возлечь с ней, с тем чтобы от самой доблестной женщины на свете и самого доблестного на свете мужчины родился такой ребенок, который бы совершил в будущем нечто великое и небывалое. За все прочее Александр ее поблагодарил, но чтобы дать время на исполнение ее последнего требования, он 30 дней оставался на этом месте, пропировав их самым беззаботным образом ради столь мужественной принцессы».

В этом он, впрочем, далеко отстал от Геракла, который провел 50 ночей с 50 дочерьми царя Феспия и произвел от них на свет 50 сыновей[28]. Однако Александр не был ни простаком, ни ханжой. В противоположность той репутации пугливо-целомудренного недотроги, которую поддерживали его историографы и придворные, он, если судить по отзывам солдат, вовсе не чурался прекрасного пола. И хотя он и не последовал совету жениться и родить ребенка, который давал ему Парменион перед великим походом, он неплохо поладил с прекрасной и речистой Барсиной, которую тот же Парменион послал ему после битвы при Иссе, и уже вскоре она родила ему сына Геракла. После поражения Дария при Гавгамелах «дворец наполнили 360 наложниц — ровно столько же, сколько было у Дария» (Курций Руф, VI, 6, 8). А Диодор, вероятно, следуя тому же источнику, прибавляет (XVII, 77, 6–7): «Подобно Дарию, Александр повсюду возил с собой наложниц, числом не уступавших количеству дней в году. Красоты же они были несравненной, поскольку их отбирали из всех азиатских женщин. Каждую ночь они вставали вокруг ложа царя, чтобы он остановил свой выбор на той, которая останется с ним. Впрочем, к такому обыкновению Александр прибегал все же редко».

Отсюда понятно, почему солдатам было разрешено надругаться над женщинами в Персеполе, а также и причина пожара, возникшего во дворце Ксеркса, который был учинен по наущению и инициативе куртизанки Таиды. Большинство историков вслед за Клитархом преувеличивают ее роль из низкопоклонства, поскольку она была любовницей Птолемея (F.G.H., № 137, 11). Процитируем Плутарха («Александр», 38, 1–6), самого трезвого и наименее романтичного из всех: «Случилось как-то Александру предаться с друзьями обильному винопитию и веселью, причем пили с ними и куртизанки, гурьбой заявившиеся к своим дружкам. Среди них более всех славилась Таида, подруга будущего царя Птолемея, уроженка Аттики. Она то умело льстила Александру, то шутила с ним и прямо среди возлияний завела с ним такие речи, которые вполне подобали нравам ее отчизны, однако ей самой явно не соответствовали. Она сказала, что этот день, когда она вволю наслаждается великолепием дворца персов, является достойной компенсацией за то, что пришлось ей претерпеть, странствуя по Азии. Но еще больше удовольствия доставило бы ей, если бы во главе веселой процессии она подожгла дом того самого Ксеркса, который сжег Афины. Она сама запалила бы его на глазах у царя, так, чтобы среди людей разнеслась молва, что явившаяся с Александром куртизанка, мстя за Грецию, нанесла персам больший урон, чем все эти флотоводцы и полководцы. Вслед за этими словами поднялись гам и сутолока, со стороны товарищей царя послышались исполненные честолюбия возгласы ободрения, они увлекли царя, он вскочил с места и с венком на голове и факелом в руке повел всех за собой. Все остальные веселой ватагой, с криками, двинулись за ним, а узнав о том, что происходит, сюда радостно набежали с факелами и другие македоняне…» Что и говорить, бывают женщины порядочные, а бывают соответствующие моменту[29].

Не станем удивляться и тому, что один скифский царь из-за Яксарта, в теперешнем Казахстане, предлагал Александру свою дочь, что сатрап Мидии представил ему сотню амазонок или женщин из Скифии, что Александр побуждал своих македонских военачальников и солдат обзаводиться в Азии не только наложницами, но и супругами. В области Свата на севере Пакистана к Александру в сопровождении толпы благородных дам явилась Клеофида, царица ассаков из области Масакавати (ныне Чакдара) — просить милости у великодушного победителя, и она была так прекрасна, а ее манеры столь изысканны, что Александр наделил и ее сыночком, который носил его имя (Курций Руф, VIII, 10, 34–36). Юстин (XII, 7, 11) прибавляет: «С тех пор индусы называли Клеофиду венценосной шлюхой — за то, что она отдала на поругание свою честь». Этот союз представляется романтическим изобретением вполне в духе Клитарха. «Роман об Александре» отведет ему несоразмерно большую роль в жизни Завоевателя. А вот еще более романтичная история первого настоящего брака Александра. Здесь нам остается лишь предоставить слово Клитарху, который вещает устами Квинта Курция (VIII, 4, 22–30):

«Сатрап (имеется в виду Оксиарт, бактрийский вождь)… взялся с варварской роскошью устраивать пир, на который был приглашен царь, и во время радостного торжества он повелел ввести 30 благородных девиц, меж которых была и его собственная дочь по имени Роксана, выделявшаяся телесной красотой, а также редкостной для варваров изысканностью наряда. Шествуя меж отобранных девиц, она обратила на себя взоры всех присутствовавших, но особенно царя. Ведь Александр, избалованный милостями судьбы, от которой род смертных защищен недостаточно, уже не так властно повелевал своими похотями, а потому в его груди разгорелась страсть к этой подлой, если сравнивать с царскими кровями, девчонке, и он сказал, что для упрочения царства необходимо соединить персов и македонян брачными узами: только это может заставить побежденных позабыть свой стыд, а победителей лишить надменности. Ведь и Ахилл, от которого он ведет свой род, сошелся с пленницей. Так что пусть никто не почитает его желание соединиться с девицей брачными узами за что-то недолжное. Обрадованный этим против ожидания отец внимает речи Александра, а разгоряченный своей похотью царь велит по обычаю своей страны принести хлеб (у македонян он — самый священный залог для брачующихся), который разрезают мечом, и оба от него отведывают… Так-то вот царь Азии и Европы связал с собой брачными узами девицу, приведенную на пиршественные забавы, и собрался от пленницы произвести на свет отпрыска, который будет повелевать победителями. Друзьям же царя было стыдно, что за вином и пиром он выбрал себе зятя среди покоренных…»

Чтобы сообщить этому молниеносному событию немного пикантности, следует сказать, что прекрасная Роксана была в числе благородных пленниц, захваченных на «согдийской скале», в неприступной крепости Ариамазе в 20 километрах к востоку от Дербента (Узбекистан), для взятия которой Александру пришлось засыпать пропасть или, согласно другой легенде, погубить немало жизней. Солдаты, свидетели подобных сцен любви и смерти, не могли судить царя обычными человеческими мерками.