Эдмунд Гуссерль - Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1

• Название: Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1
• Автор: Эдмунд Гуссерль
• Издательство: Академический Проект
• Жанр: Философия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8291-1042-0

Ключевая работа основателя феноменологии — одного из ведущих направлений современной мысли, подвергающего анализу непосредственные данности сознания — представляет собой подробное введение в феноменологическую проблематику. В книге обосновывается понимание феноменологии как чистой науки, философского метода и мыслительной установки. Традиционные философские вопросы о восприятии и переживании, о сознании и мышлении, о разуме и действительности разворачиваются оригинальным образом. С немецкой обстоятельностью Гуссерль разбирает особенности феноменологической редукции, учения о ноэме и ноэзисе, позиции трансцендентального идеализма.

http://fb2.traumlibrary.net

---

К царству тезисов и синтезов принадлежит важная группа общих модификаций, краткое обсуждение которых, с общими указаниями, лучше всего поместить сразу же сюда.

Синтез может совершаться шаг за шагом — он становится, он возникает в изначальном продуцировании. Такая первозданность становления в потоке сознания весьма своеобразна. Тезис и синтез становятся — в то время как чистое Я делает свой шаг, и в то время как оно актуально делает каждый свой шаг; само же Я живет в своем шаге — оно «вы-ступает» вместе с каждым таковым. Полагать, предполагать, сополагать и располагать — все это вольная спонтанность, активность чистого Я; в своих тезисах Я живет не как пассивное внутри-бытие, — нет, тезисы — это излучения изнутри его как праисточника порождений. Любой тезис начинается с точки включения — с точечного полагания истока — так тезис первый, так и любой последующий. Подобное «полагающее включение» именно неотъемлемо от тезиса как такового — примечательный модус изначальной актуальности. Оно — словно полагающая точка включения воления и действования.

Однако общее нельзя смешивать с особенным. Спонтанная решимость, волевое, приводящее в исполнение, действование — это акт среди актов, один акт наряду с другими, его синтезы — особенные среди других. Однако любой акт, все равно какого вида, может возникать в этом модусе спонтанности, так сказать, творческого зачина, в каком чистое Я обладает своим выходом — выступлением в качестве субъекта спонтанности.

Такой модус включающегося полагания немедленно, причем согласно сущностной необходимости, переходит в иной модус. Так, например, воспринимающее схватывание-постижение немедленно и без запинки претворяется в «схваченность» того, что у нас в руках.

Сюда же примыкает еще и иное модальное изменение — тогда, когда тезис был лишь шагом к синтезу, а чистое Я осуществляет новый шаг и теперь, в сплошном единстве синтетического сознания, продолжает «еще» «держать в руках» то, что оно вот только что «схватило», — оно схватывает и новый тематический объект или, лучше сказать, схватывает в качестве первичной темы новое звено совокупной темы, однако не расстается и со звеном, схваченным прежде того, коль скоро таковое тоже принадлежно к этой самой совокупной теме. Пример: коллигируя, я не отпускаю от себя вот только схваченное в восприятии, хотя и обращаю свой схватывающий взгляд к новому объекту. Осуществляя доказательство, я шаг за шагом пробегаю все предварительные допущения, не отказываюсь ни от одного синтетического шага, не выпускаю из рук уже полученного много, — однако с совершением новой тематической праактуальности модус актуальности уже существенно переменился.

Тут речь идет в том числе и о затемнениях, однако отнюдь не только о них. Напротив, те различия, какие мы только что пытались описывать, представляют собою совершенно новое измерение по сравнению с различиями ясности и неясности, хотя и одни, и другие тесно переплетаются друг с другом.

Далее, нам следует обратить внимание на то, что новые различения в не меньшей мере, нежели различия по ясности и все прочие интенциональные различия, подчиняются закону корреляции ноэсиса и ноэмы. Итак, вновь ноэтическим модификациям актуальности принадлежного сюда вида соответствуют модификации ноэматические. Т. е. способ данности «подразумеваемого как такового» изменяется со сдвигами тезиса и, соответственно, с шагами синтезирования, и такие изменения можно, раскрывать на соответствующем ноэматическом содержательном наполнении, вычленяя их в нем в качестве особенного слоя.

Если же модус актуальности (говоря ноэматически — модус данности) необходимо сдвигается, проходя — если отвлечься от гладко-непрерывных изменений — известными дискретными типами, то все равно всегда сквозь все сдвиги проходит и нечто сущностно общее. Ноэматически — в качестве тождественного смысла сохраняется некое «что»; на стороне же ноэтической — коррелят такого смысла, и помимо этого и вся форма артикуляции по тезисам и синтезам.

А тогда получается новая сущностная модификация. Чистое Я может полностью выйти из своих тезисов, оно выпускает из «рук» тетические корреляты и «обращается к другой теме». То самое, что вот только было его темой (теоретической, аксиологической и т. д.) — вместе со всеми пусть и более или менее затемненными артикуляциями, теперь не исчезло из сознания, все еще сознается, однако уже не в тематическом схватывании.

Это значимо и для отдельных тезисов и для звеньев синтезов. Вот я размышляю о только что написанном, и тут свист с улицы на мгновение отвлекает меня от моей темы (в этом случае — мыслительной темы). Мгновение обращенности к звуку, но вскоре же возврат к прежней теме. Схватывание звука не стерлось, свист — в модифицированном виде — еще сознается, но только уже не в его схватывании духом. Он не относится к теме — не относится и к параллельной теме. Всякий тут заметит, что подобная возможность одновременных тем и тематических синтезов — по обстоятельствам они могут пролагать себе путь и вторгаться как помехи — указывает еще и на возможность дальнейшей модификации, отчего рубрика «тема», сопрягаемая со всеми фундаментальными видами актов и синтезов таковых, составляет важную тему феноменологических анализов.

§ 123. Запутанность и отчетливость как модусы совершения синтетических актов

Теперь рассмотрим еще модальности совершения, которые, так сказать, располагаются в противоположном направлении от того модуса, какому отдавалось у нас предпочтение, — от модуса пра-истекающей актуальности. Мысль — простая или же снабженная многообразными тезисами — может выплывать на поверхность как «путанная». Тогда она дает себя как простое представление без какой-либо актуально-тетической артикуляции. Вот мы припоминаем какое-то доказательство, теорию, беседу — они «приходят нам на ум». При этом мы поначалу вовсе не обращены к ним, они выплывают наружу где-то на «заднем плане». Затем взгляд Я своим лучом направляется на такую мысль, своим непочлененным схватыванием постигая соответствующую ноэматическую предметность. Тогда может включиться новый процесс, и путанное воспоминание перейдет в отчетливое и ясное: шаг за шагом мы припомним ход доказательства, «вновь» породим тезисы и синтезы доказательства, «вновь» пройдем всеми стадиями вчерашней беседы и т. п. Естественно, несущественно то, что это — репродуцирование по способу воспоминания, порождения — наново — «более ранних» первозданных порождений. И новое теоретическое наитие, касающееся проведения сложной теории, мы получаем сначала в путанно-нерасчленном виде, потом, вольно-спонтанно совершаемым шагами, разворачиваем его, преобразуя в синтетические актуальности. Само собой разумеется, что все указанное сейчас равным образом сопрягается со всеми разновидностями актов.

Это важное различение запутанности и отчетливости играет важную роль в феноменологии «выражений», экплицированных представлений, суждений, актов душевного и т. д., какие предстоит еще обсуждать в дальнейшем. Достаточно подумать только о том, каким образом мы обыкновенно схватываем в любом случае чрезвычайно сложные синтетические образования, какие составляют «мыслительное содержание» нашего чтения, после чего стоит поразмыслить над тем, что же в уразумении прочитываемого достигает действительно первозданной актуализации, относительно этой так называемой мыслительной подосновы выражений.

§ 124. Ноэтически-ноэматический слой «логоса». Означивание и значение

Со всеми рассмотренными выше актами сплетаются выражающие — в специфическом смысле «логические» слои актов, относительно которых тоже необходимо убедительно прояснить параллелизм ноэсиса и ноэмы. Всеобщая, неизбежная двусмысленность речей, обусловленная таким параллелизмом и проявляющая свою действенность всюду, где обсуждаются соответствующие отношения, — она, естественно, сказывается и в речах о выражении и значении. Эта двусмысленность опасна лишь до тех пор, пока она не познана как таковая и, соответственно, не разграничены параллельные структуры. Но если это уже произошло, то следует лишь позаботиться о том, чтобы во всех конкретных случаях оставалось несомненным, с которой из двух структур сопрягается речь.

Мы начнем с известного различения чувственной, — так сказать, — телесной стороны выражения и его нечувственной, «духовной» стороны. Пускаться в ближайшие разъяснения первой нам не приходится — точно так же, как и способа, каким единятся обе стороны. Само собой разумеется, что и всем этим обозначаются рубрики довольно важных феноменологических проблем.