Джеймс Бертрам - История розги

• Название: История розги
• Автор: Джеймс Бертрам
• Жанр: Медицина

Всеобъемлющий труд Д.Г. Бертрама, известного также, как д-р Купер, подробнейшим образом описывает историю телесных наказаний – с античных времен до начала XX века.

---

В. зевнул и собрался уйти к себе в палатку, когда к нему подъехал полным карьером драгун. Лошадь была вся в мыле и тяжело дышала. Драгун протянул офицеру пакет: «От господина полковника», – сказал он.

В. торопливо разорвал пакет и прочел бумагу.

– Проклятая судьба, ни одной минуты покоя в этой дьявольской стране… ну, что делать!

С философским спокойствием положив бумагу в карман, он вошел в палатку, чтобы взять револьвер и шашку.

Затем он вышел, бормоча всевозможные ругательства на разных языках, велел позвать к себе сержанта К., капралов и два отделения солдат. Всем было приказано приготовиться выступить в поход.

Полковник приказал ему продвинуться вперед и занять ферму, которая виднелась в нескольких милях впереди.

По свистку офицера, солдаты построились в колонну и тронулись по обеим сторонам дороги.

В. и сержант К. шли посредине дороги; лейтенант по временам останавливался и смотрел вдаль в бинокль.

Ферма совсем ясно вырисовывалась среди бесконечной равнины.

– Если только их там двадцать человек, то они нас перестреляют, как рябчиков, – сказал В., – а я-то собирался сегодня выиграть приз в лаун-теннис!

Он подумал несколько секунд о своем провалившемся чемпионате, что еще более усилило его дурное настроение.

– В цепь, на пятнадцать шагов! К., нет вы, Ж., возьмите четырех человек и сделайте рекогносцировку фермы.

Солдаты рассыпались по равнине и застыли с ружьями наготове. Ж. со своими четырьмя человеками вышел вперед; все держали пальцы на курках ружей и продвигались по направлению к ферме.

Вопреки всяким предположениям, по ним не стреляли с фермы; капрал проник на двор и, махая ружьем, давал знать, что ферма никем не занята.

В. собрал оба отделения и беглым шагом двинулся к ферме. Когда все они, запыхавшись от скорого бега, вошли на двор, который был занят Ж. и его солдатами, Ж. доложил офицеру:

– Господин лейтенант! Я не решился войти в самый дом. Я ждал подкрепления… Я думаю, что там никого нет, иначе в нас стреляли бы!

В. с волочащейся по земле шашкой подошел к двери дома и сильно ударил в нее рукояткой револьвера.

Ему никто не отвечал.

– Выломать ее!

Трое солдат бросились с топорами и стали выламывать дверь, которая вскоре подалась, и офицер во главе своих солдат вошел в дом.

В первом зале не было никого, во второй комнате тоже никого; на кухне сидели две женщины, одна лет двадцати пяти, а другая – молодая девушка не более шестнадцати лет.

Величественно, без малейшего страха, они смерили англичан с ног до головы гордым и презрительным взглядом.

В. поклонился и посмотрел благосклонно на них, так как обе были очень хорошенькие.

Блондинки, высокого роста, с лицами честными и повелительными, они, казалось, были сестрами.

– Вы, конечно, владельцы этой фермы? – спросил В.

Молодые женщины не отвечали ни слова.

– Вы слышите, я вас спрашиваю, – ваша ли это ферма? – уже более громко произнес офицер, не скрывая своего нетерпения.

Молодые женщины по-прежнему продолжали смотреть на него в упор, но не отвечали на его вопрос.

В. увидал в углу ружейный патрон, винтовку Маузера и мужскую шляпу.

– Ну, а это тоже ваше?..

– Да черт вас возьми, проклятые бабы, будете ли вы мне отвечать? Вы немые, что ли? Я вижу, вы смеетесь надо мною, но я вас предупреждаю, что я долго этого не потерплю… Если вы сию же минуту не ответите мне, где хозяин этого оружия, то я клянусь честным словом ланкаширского стрелка, что найду средство развязать вам язык и заставить говорить. Слышите ли вы?

Молодая девушка прижалась к более взрослой; эта последняя покачала головой, на ее хорошеньком лице не было заметно ни малейшего волнения.

– Отлично! – сказал В. и, повернувшись к Ж., приказал ему нарезать свежих березовых прутьев и навязать из них несколько пучков розог.

Когда молодая девушка услыхала приказ офицера, то она вскочила и, посмотрев испуганными глазами на офицера, произнесла: «О! Нет!»

Тогда другая, которая была постарше, повернулась к молоденькой и сказала:

– Милая Аня, умоляю тебя, молчи, что бы с нами ни делали!

Аня замолкла, но у нее выступили слезы на ресницах.

– Итак, вы желаете надо мною издеваться, – заорал в бешенстве В., – ну, я вас заставлю говорить… Я прикажу своим солдатам пороть вас розгами по голому телу, как маленьких девочек… Мы еще посмотрим, кто последним будет смеяться! Ж., завяжите им руки назад, на спину, и выведите их на двор, а солдатам велеть построиться с ружьями у ноги, в две шеренги… Расставьте часовых вокруг фермы.

Приказание было быстро исполнено.

На дворе Ж. навязал несколько пучков розог и с ними ждал.

Обе молодые женщины, белые платья которых особенно резко выделялись среди форменной одежды яркого цвета, дрожали от страха, в особенности более молодая, она, казалось, готова была упасть в обморок на руки поддерживавших ее солдат.

– Еще раз, – спросил В., – хотите ли вы отвечать на мои вопросы? Нет? Тогда вы, Эдуард, и вы, Стефан, поднимите этой большой юбки, спустите ей панталоны и держите ее за ноги и за руки, чтобы Ж. мог ее пороть розгами, пока я не велю перестать!..

В один миг приказание было исполнено; молодая женщина сопротивлялась и билась, словно ласточка, в руках раздевавших ее солдат.

Вскоре солдаты, разорвав ей панталоны, растянули ее на земле, один сел ей на спину и шею, а другой на ноги… Ж. поднял ей сорочку и обнажил ее нежное тело.

– Порите ее!

Ж. свистнул розгами по воздуху. Свист был резкий, отчаянный, по словам солдата, присутствовавшего при экзекуции в числе других солдат, стоявших в строю.

Свист – и на вздрогнувшем теле легла красная полоса.

– Два… Три… Четыре… Пять… Шесть… – считал Ж.

Через каждые пять ударов солдат переходил на другую сторону тела.

Вопли наказываемой женщины нарушали гробовую тишину на дворе.

Анна, которую за веревку держал солдат, смотрела с расширенными зрачками на истязание…

Когда крики становились отчаяннее, Анна начинала умолять перестать сечь:

– Довольно, пощадите ее, довольно!

– Тогда говорите! – приказал В.

– Не говори ни слова, Анна! – простонала наказываемая.

Уже во многих местах на теле появились капли крови, но розги продолжали полосовать несчастную, отыскивая все новые места и вырывая у жертвы отчаянные крики.

Наконец офицер велел сержанту перестать ее сечь.

– Довольно для нее пока… Мы ее скоро снова начнем пороть. Но теперь очередь за другой, нужно ее немного пробрать!

В одну минуту Анна была раздета и положена так же, как старшая.

Ее била дрожь, и на лице ее выражался стыд, который исчез после первого же удара розгами, заставившего ее подпрыгнуть, насколько позволяли сидевшие солдаты.

Ее крики теперь смешались с тихими сравнительно стонами валявшейся на земле ранее наказанной женщины, монотонно произносившей: «аа!.. аа!.. аа!..» Эти крики, по словам все того же вольноопределяющегося, присутствовавшего при наказании, раздирали душу.

– Простите! Ой, не буду! Простите! – кричала Анна, видимо, задыхаясь от боли, и вскоре, не будучи в состоянии произносить слов, только выкрикивала односложные вопли.

– Тогда говорите! – упрямо повторял В.

И розги продолжали свистеть в воздухе.

Вдруг раздалось четыре выстрела, потом три и наконец целый залп…

В. вынул свой револьвер. Солдаты бросились со двора, с ружьями наперевес.

Это был небольшой отряд буров, который, как всегда, нагрянул совсем неожиданно.

В. увидал, что все погибло. Теперь он думал о том только, как бы погибнуть с честью. Когда он собирал своих людей, чтобы с ними забаррикадировать ферму, он прошел мимо обеих женщин, которых он только что приказал так жестоко высечь.

Старшая, как только услыхала выстрелы, забыв свою боль, вскочила на ноги и с дикой радостью закричала:

– Это он, хозяин оружия, это – Коб, Коб, мой муж, он пришел с вами расправиться… Ты видишь, я говорю теперь… палач… палач… это Коб, мой дорогой муж!

Но В. не обращал внимания на ее слова, весь занятый тем, чтобы возможно дороже продать свою жизнь и погибнуть с честью во славу королевы.

Он был убит, с ним погибло около двух третей солдат из его отряда. Солдаты, державшие женщин во время наказания, а также сержант Ж., наказывавший их розгами, были взяты живыми и расстреляны.

Остальные взятые в плен солдаты, по обычаю буров, были отпущены на свободу после того, как у них отобрали оружие.

Глава XXI Телесные наказания в США и Голландии

Негры Северо-Американских Соединенных Штатов имеют плохую репутацию. В негре соединилось смешное с грустным, это – особа комичная и напыщенная, говорящая на странном английском языке и поющая неблагозвучные песни. Конечно, есть исключения.