Томаззо Ландольфи - Солнечный удар: Рассказы

• Название: Солнечный удар: Рассказы
• Автор: Томаззо Ландольфи
• Издательство: Известия
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1987

Советскому читателю предстоит первое знакомство с книгой рассказов известного итальянского прозаика Томмазо Ландольфи. Фантастические события и парадоксальные ситуации, составляющие фон многих рассказов, всепроникающая авторская ирония позволяют писателю с большой силой выразить свое художническое видение мира и показать трагическое одиночество человека перед лицом фашизма (ранние рассказы) и современной буржуазной цивилизации.

---

— Представьте, нет. Но не в этом суть.

— В этом, в этом. У любого дела, даже такого, как человека убить, свои правила есть… Ну и еще тут одна загвоздка имеется.

— Какая такоя загвоздка?

— Мы с вами похожи.

— Вот оно что! Весьма польщен.

— Не надо. Просто когда-то я вроде вашего скис из-за женщин и прочих неприятностей. А потом… потом опять… и после этого снова…

— Вы хотите сказать, что вас тоже непонятным образом швыряло то вверх, то вниз: радости сменялись бедами, горе — блаженством, да?

— Да, только когда вы говорите, у вас складно получается, лучше, чем у меня… Поэтично, именно что поэтично!

Но для Т. все сводилось к одному: этот тип ускользал от него, ускользала единственная надежда (в данном случае — надежда умереть). И все же он взял себя в руки.

— Ну вот, теперь еще и поэзия! Баста, пора перейти от слов к делу, выполняйте уговор.

Убийца неуверенно хмыкнул.

— Успею. Срок истекает в двенадцать ночи.

— Пусть будет так, согласен. Тогда уходите и возвращайтесь: хотите — незаметно, хотите — открыто, как вам заблагорассудится. Только прошу вас, не подводите меня… Главное — знать, что эта полночь станет последней.

— Черта с два! — выпалил убийца, прибегая к дополнительным ресурсам родного языка (не иначе как от полноты чувств). — Да будь у меня сроку хоть до конца света, все равно теперь мне вас не убить!

— Какая муха вас укусила? Что это за шутки такие? Но позвольте вам сказать… Или лучше сами скажите, что происходит. Вы знаете, чего я от вас хочу, отлично все знаете, я хочу умереть, должен умереть, вот уже год, как вам это известно… Ну?

Убийца прятал глаза, поглаживая усы ногтем большого пальца. Наконец он сказал извиняющимся тоном, словно боясь обидеть своего клиента:

— А то происходит, что я верну вам ваши шесть миллионов, они вам не помешают, глядишь — все образуется, и тогда…

— Нет! — завопил Т. И еще громче: — Нет, нет! Вы надо мной издеваетесь, это уж слишком! Я хочу умереть, я заплатил вам, чтоб вы меня убили, и вы после этого думаете, будто я позволю вам оставить меня в живых, разрешу обязательства нарушить, да еще и вознаграждение за это возьму! Э, нет, милостивый государь, у меня ведь тоже есть… профессиональная этика: этика самоубийцы, жертвы, я бы даже сказал…

Но тут произошло такое, что мы, ради эффектной концовки, оставляем для следующей — заключительной — части.

8

Они посмотрели друг на друга и… рассмеялись — неудержимо, судорожно.

— Не тут-то было! — заливался наемный убийца, корчась и притопывая ногой. — Ни-ни… даже не думайте… ха-ха-ха, ой, лопну со смеху… и не думайте уступать!..

— Кому еще, ха-ха-ха, кому? — насилу выговорил Т., побагровев от хохота.

— Себе, ему, им, жизни!

— Ах нет, ах нет? Не надо?.. А как же тогда?

Увы, ответ на этот вопрос ко многому обязывал, потому убийца и не ответил. Неожиданно перестав смеяться, он знакомо потянулся.

— Будьте здоровы. Замнем до следующего раза. Шесть миллионов я положу завтра утром на ваш текущий счет. Всех благ!

Т., внезапно отрезвев, еще пытался что-то возразить, но точку в их разговоре все равно поставил убийца:

— А собственно, чего вы боитесь? Какая вам разница, кто вас пустит в расход — я или другой наемный убийца?!

Перевод Е. Солоновича

Аллегория

— Уф, будь оно неладно!

— В чем дело, люди добрые?

— Неужели не видите? Спрашивается, как можно заставить лодку двигаться по земле — даже по равнине. Замечаете? Не на паруса же рассчитывать, когда киль тормозит. А ехать, как мы — веслами отталкиваться, — недолго и окочуриться!

— Ага, понимаю… Хотите, помогу?

— Спасибо, не откажемся. Нет, все одно ни с места, а если и ползем, так еле-еле. Сколько же у нас дорога займет?

— Вот и я смотрю, надежнее, наверно, пешком.

— Еще бы, да простит мне господь!

— Главное — не горячиться. Вы налегайте на весла, а я буду подталкивать.

— Очень любезно с вашей стороны… Только проку-то что: в лучшем случае на сантиметр-другой продвинулись, не больше.

— Терпение. Делать нечего — попробуем сначала.

— Терпение, да? При том, что мне иной раз такие мысли в голову приходят… такие мысли…

— Какие?

— Дикие, не спорю.

— Говорите, говорите, я не из тех, кто с пеной у рта защищает правительство, порядки, общественное устройство. Можете говорить откровенно.

— Ну так вот, на что это похоже?

— Что именно?

Джорджо Де Кирико. Чудесные кони Ахилла. 1963.

— Да ведь я все о том же: с какой стати мы должны ездить по суше на этой посудине?

— И впрямь…

— Возьмем другой пример: человеку нужно переправиться через реку, озеро, с одного берега на другой, и на чем ему, по-вашему, ехать?

— Говорите, я слушаю.

— Будто сами не знаете! На машине!

— Действительно!.. Только, пожалуйста, не надо так громко: лично у меня нет ни малейшего желания смотреть вместе с вами на родное небо через решетку.

— Решетка не решетка, все равно буду кричать. Сплошная дикость!

— Может быть, может быть.

— Не может быть, а точно! Скажите, у машины что есть?

— Как что?.. Ну, мотор.

— Здравствуйте! Я имею в виду — снизу.

— Снизу? Колеса.

— Вот именно — колеса. Теперь пораскиньте мозгами.

— Простите, не улавливаю.

— А у лодки чего нет, опять же снизу?

— Полагаю, вы и тут намекаете на колеса.

— Угадали.

— Ну и что?

— Что, что! Думаете, я боюсь? Ошибаетесь, господин хороший!

— Да нет, я так не думаю. Боитесь чего?

— Называть вещи своими именами.

— Ну, я вижу, у вас язык без костей. Продолжайте.

— Как могут колеса ехать по морю или вообще по воде?

— Что правда, то правда.

— А как может киль двигаться по суше?

— И это верно.

— Так чего же вы испугались?

— Я? Нисколько. Просто хочу понять, куда вы клоните.

— Ясно куда. Или, по-вашему, я собираюсь дать задний ход перед…

— О боже, опять двадцать пять! Перед?..

— Перед установленным порядком и целым рядом из ряда вон выходящих предписаний, исходящих от властей предержащих.

— Да нет же, успокойтесь.

— Либо готов отступить перед тем, что может не понравиться ортодоксам, перед железобетонными нормами пресловутого здравого смысла?

— Нет, что вы, продолжайте ваше рассуждение.

— Так вот, у лодок есть киль, а у машин — колеса.

— Согласен. Ну и что из этого?

— Только, чур, не подпрыгивать от удивления, не кривиться, не пожимать двусмысленно плечами, не покрываться испариной, не падать в обморок и все такое прочее!

— А я и не собираюсь.

— Вот и отлично. И поскольку я вас спрашиваю: разве не было бы естественнее, проще, боле… более…

— Черт возьми! Ну?

— Не знаю, как и сказать.

— Говорите как есть, слушатель я благодарный, мне все интересно.

— Друг!

— Можете считать меня другом.

— Друг, а не проще было бы…

— Или договаривайте, или катитесь подальше!

— А не проще, не естественнее и так далее и тому подобное…

— Все! Мое терпение лопнуло!

— Минутку. Разве не было бы и так далее и тому подобное ездить по суше на машинах, а по морю на лодках? Тогда кили вторых легко бы скользили в воде, а колеса первых с тем же успехом крутились бы по земле!

— Но позвольте… Вы отдаете себе отчет?..

— Прицепились-таки! А ведь я чувствовал.

— И это вы называете прицепиться! Да я возмущен, во мне все кипит, я не верю своим ушам.

— Ей-богу, чувствовал. Но разве вы сами не вызывали меня…

— На откровенность? Всему есть предел. Уж не намерены ли вы?..

— Нет, не намерен, я просто отмечаю. И если вы вдумаетесь…

— Ни во что не собираюсь вдумываться и вам не позволю… Нечего сказать, дал втянуть себя в историю: этот субъект обыкновенный… обыкновенный подстрекатель…

— Замолчите, вы меня погубите. Беру свои слова обратно.

— Слишком поздно! Мой долг заявить на вас куда следует, разоблачить вас… разоблачить…

— Сколько угодно — хоть раз облачайте, хоть десять! Ах, умри Самсон с филистимлянами!

— !..

(Ну и ну! Никогда не знаешь, на какого психопата наскочишь!)

Перевод Е. Солоновича

Фрагмент, лишенный смысла

— Какого черта ты притащилась? — заорал я в исступлении. (Она приехала совсем недавно, и я встретил ее жуткой сценой, от которой все еще не мог отойти.)

— Ради тебя, — ответила она спокойно.

— Вообразила, будто я нуждаюсь в твоем присутствии?

— Не то чтобы в присутствии — во мне.

— С чего это вдруг?

— Так.

— Почувствовала, значит?

— Допустим.

— Тогда почему раньше не приехала?

— Потому что раньше не чувствовала. К тому же ты так быстро уехал, что я поняла: тебе надо побыть некоторое время одному… Ну да что там, как все славно, правда?