Николай Лозицкий - Дивизион

• Название: Дивизион
• Автор: Николай Лозицкий
• Жанр: Альтернативная история

Об современном ЗРК(зенитно ракетном дивизион) попавшем в Великую Отечественную Войну в 1941 год.

---

Проверку, я так понял, решили провести "на живца", используя небольшую группу солдат и офицеров, изображавших окруженцев.

К блокированию хутора необходимо было подойти со всей серьезностью, так как в этих районах было сильно влияние ОУН, и хозяин одинокого хутора вполне мог оказаться их осведомителем.

Конечно, воевать с нами они бы не стали, но могли сообщить немцам о нашем появлении. Тут он был прав. Я сам видел в селе Магеров, памятник погибшим от рук бандитов ОУН, где последние погибшие датировались 1954-м годом, через девять лет после окончания войны. Кстати, сами местные говорили, что активистов и коммунистов убивали и позже, чуть ли не до 1960-го года, просто хоронили их уже на общем кладбище.

Еще не стемнело, когда мы окружили хутор, расположенный на широкой поляне среди леса.

Сам хутор состоял из двух жилых домов и нескольких сараев. В стороне, возле опушки леса, стояли еще два больших сарая.

Поскольку мы оставили БТРы почти в километре от хутора, его обитатели либо не слышали, либо не обратили внимания на шум наших двигателей. На хуторе шла привычная вечерняя суета. В одном из сараев нетерпеливо мычала корова, которую нужно подоить и напоить. В другом сарае повизгивали свиньи, требовавшие еды. Негромко фыркали стоящие в стойле лошади. Картина была самая мирная, и не верилось, что где то идет война, о которой напоминала только погромыхивающая на востоке канонада.

Доложив по радио о том, что заняли позиции, мы получили приказ следить за хутором и не допустить, чтоб кто-либо покинул его. Вскоре я увидел, как из леса появилась группа, человек десять, офицеров и солдат и направилась к хутору. Навстречу им вышел мужик, лет сорока пяти, с длинными повислыми усами, одетый в серую домотканую рубаху и такие же штаны. Поздоровавшись с подошедшими военными, он замолчал, ожидая дальнейшего развития событий. Хотя разговор слышно было плохо, долетали только обрывки фраз, можно было понять, что пришедшие просили еды и ночлега. Хозяин в дом приглашать не стал, а предложил ночевать в одном из сараев на опушке, добавив, что еду скоро приготовят и принесут. Военные направились к указанным сараям, а хозяин вернулся в дом. Минут через пять из дома выскочил мальчишка, лет двенадцати и, прячась за сараями и кустарником, направился к лесу, практически туда, где мы залегли. Как только он углубился в лес и перестал оглядываться назад, его схватили.

При допросе, он сначала начал нам рассказывать, что якобы идет искать заблудившуюся корову, но когда сержант Горидзе, страшно выпучив глаза, и поигрывая перед его лицом здоровенным штыком от СВТ, сказал "- Нэ будэщ говорит правду, парежу всэх на шашьлик", — угрюмо насупился и замолчал.

— Ну ладно, Вано, хватит пугать мальчишку! Как тебя зовут? — обратился я уже к пленнику.

— Станислав. — сделав ударение на польский манер, ответил он.

— Ты поляк?

— Мать полька, а отец — украинец.

— Так вот, Станислав, если расскажешь правду, куда и для чего тебя послали, то тебя и твою семью я не трону.

Пошмыгивая носом, он на короткое время задумался, а потом обратился ко мне.

— Побожись, что не сделаешь плохого моей семье!

Вспомнив наставления и подзатыльники бабуси, я ему ответил.

— Хлопчик, в Евангелии сказано, не клянитесь ни землею, ни небом, ни жизнью своей, но пусть твое слово будет твердым. И еще сказано, не поминай имя Господа всуе. Так что божиться я не буду, но даю тебе слово офицера, что если ты нам поможешь, то твою семью я не трону.

Удовлетворенный моим ответом, он стал рассказывать. Хотя я с трудом понимал его сбивчивый рассказ на смеси польского и украинского языков, в общем, понял следующее.

Отец послал его на соседний хутор, находящийся километрах в трех, к "дядьке Богдану", который был проводником ОУН. На том хуторе базировалась боевая группа ОУН из десяти человек. Этот "дядька", приходящийся им каким-то дальним родственником по отцовской линии, держал в страхе всю округу, заставляя сообщать ему обо всех, кто приходил на хутора. Один из хуторов он сжег, убив хозяина — поляка, не сообщившего ему о группе окруженцев, ночевавших на хуторе.

Обычно, таких окруженцев, какими представились наши офицеры, размещали в тех отдельных сараях, кормили и поили, не жалея самогонки. Когда же они засыпали, прибывшие за это время боевики, нападали на спящих военных. Кого убивали сразу, кого отвозили немцам в Торчин, где уже стоял их гарнизон. В общем, опасения Абросимова подтверждались.

Доложив по радио в дивизион, я стал ждать дальнейших распоряжений. Честно говоря, я не знал, что можно предпринять в такой ситуации. Наше кольцо вокруг хутора и так было достаточно редким, и снять из оцепления людей для отправки к базе ОУН было не возможно. Вскоре радист передал распоряжение Васильева, ждать начальника разведки, который направился к нам.

Появившийся начальник разведки дивизиона, капитан Суховей, подробно расспросил мальчишку о ОУНовцах. Чем они вооружены, как передвигаются между хуторами.

Затем, отведя в сторону, стал подробно инструктировать. Напомнив, в конце инструктажа, что от него зависит жизнь его родных, он отправил его к "дядьке".

Хлопец рысцой побежал по лесной дороге, а мы стали готовить "горячую" встрече дорогому дядюшке.

— Товарищ капитан, а вы не боитесь, что пацан все расскажет ОУНовцам? — спросил я у Суховея.

— Я не думаю, что они ему дороже собственной семьи. А потом, он явно не глуп, и понимает, что для него и его семьи предложенный нами вариант выгоден при любом раскладе. Победим мы, значит, он нам помогал, вдруг, что то пойдет не так, и победят бандиты, он тоже может сказать, что не знал о нашем существовании, а приказание сообщать о появлении окруженцев, их семья выполнила. Эти хуторяне, только с виду такие забитые и тупые, а свою выгоду понимают сразу! Жизнь научила!

Помнишь, как в "Чапаеве" дед говорил: "Белые придут — грабют, красные придут — грабют. Куды бедному крестьянину податься?" А в этих местах, за последние годы, столько раз власть менялась! И тех, кто плохо соображает, давно постреляли!

Засаду мы подготовили на небольшой полянке, метрах в пятистах от хутора. Я предложил Суховею сыграть "под немцев", чтобы взять бандитов без стрельбы. Если же они окажут сопротивление, расстрелять их из автоматов и ПКТ. БТР установили так, чтобы в прибор ночного вождения видеть поляну, а его фары хорошо эту поляну освещали.

Пока шла подготовка, окончательно стемнело. Легкий ночной ветерок шуршал кронами деревьев, создавая внизу небольшой сквознячок. Хорошо, что он дул нам в лицо, помогая маскировке и относя назад неистребимый запах бензина и горячего двигателя. Иначе, в чистом воздухе ночного леса, да еще не прокуренным носом, его можно было бы учуять из далека.

Часа через полтора, еле слышно защелкала 123-я радиостанция, установленная в БТРе, это передовой дозор двумя короткими и одним длинным нажатиями на тангенту, сообщал о появлении гостей. Такая сигнализация была выбрана потому, что даже тихий шепот в микрофон, мог демаскировать наших солдат.

Через время на дороге показались бандиты, сидящие на соломе в двух телегах. Вооружены они были, в основном винтовками, хотя из первой телеги торчал раструб ДП, а другой пулемет держал в руках один из сидевших во второй телеге. Указав на него башенному стрелку, я приказал валить его первым, если начнется заваруха. В этой же телеге, сзади, ехал и пацан.

Когда повозкам оставалось метров тридцать до БТРа, мы включили фары, ослепив сидящих в телегах, и Суховей громко крикнул: — Хальт! Хенде Хох!

От неожиданности лошади шарахнулись, но возницы удержали их на месте. Крепкий мужик, перепоясанный портупеей, вероятно, тот самый "дядько", первый поднял руки и крикнул по немецки.

— Битте, нихт шиссен![13]

Да, если он хорошо знает немецкий, наша затея выдать себя за немцев может провалиться. Поэтому, дальше Суховей стал командовать на ломанном русском.

— Мальчать! Все палажить аружия, руки за голова, становится на дорога, лицо ко мне! Кто не виполняйт, того эршиссен!

Возможно, его имитация и не была безупречна, но бандитам и в голову не могло прийти, что они встретят здесь красноармейцев, на технике, да еще и командующих на немецком.

Не давая бандитам опомниться, Суховей продолжал командовать.

— Все лечь на земля! Лицо вниз! Кто оказивайт сопротивления, эршиссен!

Из темноты стали выскакивать наши бойцы и сноровисто вязать руки и ноги лежащим на земле бандитам. Те, кто пытался поднять голову, чтоб лучше рассмотреть происходящее, немедленно получали прикладом по спине. Не прошло и минуты, как вся банда была повязана, начался тщательный обыск и конфискация всего, что можно использовать как оружие. Из кобур на поясе и карманов пиджаков было извлечено несколько пистолетов и револьверов, разных моделей, а за голенищами сапог было найдено десяток ножей.