Евгений Тарле - Сочинения. Том 1

• Название: Сочинения. Том 1
• Автор: Евгений Тарле
• Издательство: Издательство Академии наук СССР
• Жанр: История
• Год: 1957

---

Спустя каких-нибудь 6 месяцев после возникновения «плана кампании» правительство внесло билль о пересмотре рент, размеры которых были установлены судами с 1881 по 1886 г., и о допущении к пользованию преимуществами акта 1881 г. той категории арендаторов, о которой тщетно хлопотал Парнель несколько месяцев тому назад. Но чтобы это не имело слишком определенного вида вынужденной уступки, правительство одновременно усилило репрессию в Ирландии. Снова аграрные волнения и усмирения стали приковывать к Ирландии всеобщее внимание. На одном большом митинге полиция затеяла драку с собравшимися и открыла стрельбу, причем трое оказались убитыми. В Югэле во время ареста одного священника, обвинявшегося в насильственных действиях против лендлорда по программе «плана кампании», полиция убила одного молодого человека, который принимал участие в манифестировавшей толпе. В Тайперери был убит мальчик полицейским. Произошел ряд подобных же случаев в других местах. Организаторы «плана кампании» деятельно собирали деньги и поддерживали пострадавших в борьбе; за 7 лет, когда эта борьба была особенно горяча (1887–1893 гг.), ими было роздано на поддержание как активных борцов, так и семей изгоняемых арендаторов около 230 тысяч фунтов стерлингов.

Борясь с аграрной гверильей в самой Ирландии, Салисбюри, консервативно-унионистское большинство палаты общин, консервативная пресса делали в то же время усилия каким бы то ни было образом разрушить союз между Парнелем и Гладстоном. Объединение этих двух могущественных политических деятелей и стоящих за ними партий на такой платформе, как гомруль, являлось в их глазах угрозой целости империи. Гладстон, раз уже повернув на другой путь, признав тщету всех репрессивных мер, которые он, будучи министром, пускал в ход, деятельно агитировал в пользу гомруля. Возможно скорее разорвать сложившиеся союзные отношения между Гладстоном и Парнелем стало казаться делом решительной необходимости, и тогда-то (весной 1887 г.) редакцией газеты «Times» была сделана попытка уличить Парнеля в связи с революционерами, убившими за 5 лет до того Борка и Кавендиша. Ряд обвинительных статей под общим названием: «Парнелизм и преступление» редакция закончила (18 апреля) обнародованием подложного факсимиле письма, будто бы написанного Парнелем 15 мая 1882 г… т. е. через 9 дней после события в Феникс-парке, одному из участников этого дела. Мы не будем останавливаться здесь на том, как была назначена специальная комиссия для разбора этого дела, как в подлоге был уличен Ричард Пиготт, как Пиготт бежал из Англии и покончил с собой, как газета «Times» потерпела полное моральное фиаско, а Парнель вышел победителем. Все это интересующийся читатель найдет в указанных нами работах биографического характера [58]. Здесь же нам важно отметить не эти детали, а лишь главный результат всего предприятия газеты «Times», поддержанного усердно консервативной партией: союз Гладстона с Парнелем не только не ослабел, но окреп и даже стал как бы переходить на почву личного сближения. Но этот триумф Парнеля был уже последним перед грустным концом этого замечательного человека…

15 и 17 ноября 1890 г. в Лондоне было заслушано дело о разводе, требуемом капитаном О’Ши от своей жены, причем муж обвинял жену в незаконной многолетней тайной связи с Парнелем [59]. Широчайшая огласка, которую получило это дело, и роковые его последствия для Парнеля объясняются причинами разнообразными. Консервативно-унионистская партия, конечно, воспользовалась этим процессом, чтобы обвинить своего врага в глубочайшей нравственной испорченности и всевозможных пороках. Но если консервативно-унионистская пресса начала кампанию, то вскоре либеральная поддержала ее всецело, хотя в первые дни либералы высказывались сдержанно. Традиционное английское лицемерие торжествовало полную победу по всей линии. Гладстон некоторое время колебался, но его политические друзья настоятельно указывали ему на полную невозможность поддерживать дальнейший союз с ирландской партией, пока во главе ее стоит Парнель, ибо такого союза либеральной партии английское общественное мнение не простит.

Вот что говорил по этому поводу Гладстон спустя 7 лет: «Каково было мое положение? После вердикта по бракоразводному делу я получал письма от либералов палаты общин и либералов в стране и все говорили одно и то же: Парнель должен уйти». Когда к общему голосу присоединились также Морлей и Гаркур, Гладстон решился. Он публично (в открытом письме к Морлею) заявил, что, по его мнению, дальше лидером ирландской партии Парнель быть не может. Это было как бы сигналом для внезапного усиления и расширения травли, поднятой против Парнеля. Католическое духовенство в Ирландии повело систематическую кампанию против лидера, и в народе возникло соответственное течение. Парламентская партия Парнеля, до тех пор беспрекословно ему повиновавшаяся, раскололась на два лагеря, из которых один был за него и считал, что частная жизнь Парнеля не имеет никакого отношения к политике, а другой был против него и заявил, что союз с либералами есть насущная необходимость для ирландской партии, и уже поэтому Парнель должен уйти, дабы не препятствовать Гладстону продолжать союзные отношения с гомрулерами. Парнель со страшным напряжением сил боролся против всех враждебных ему течений. Он провел эти месяцы — последние 11 месяцев своей жизни — в вечных разъездах, в постоянной агитации, в постоянной полемике. Антипарнелиты стали одерживать верх на частичных выборах, имевших место в первой половине 1891 г.; раздор все разрастался. Непосильные труды, лихорадочная жизнь, неприятности и волнения — все это сломило Парнеля, и 7 октября (1891 г.) он скончался, совершенно неожиданно для широких масс, ибо всего за 10 дней до того произнес последнюю речь на митинге в Боскоммоне.

14

Вот что впоследствии (в 1897 г.) сказал Гладстон по поводу этого погубившего Парнеля вихря, налетевшего на него как раз в эпоху полного расцвета сил и популярности: «Ах, если бы был жив Парнель, если бы не произошло бракоразводного процесса, я торжественно изъявляю уверенность, что теперь был бы у Ирландии свой парламент». Гомруль лишился в лице Парнеля действительно замечательного бойца и защитника. Суровая, непреклонная, энергичная натура Парнеля, его ораторский дар, тактические способности, столь нужные политику, находящемуся в его положении, — все это делало Парнеля первостепенной величиной, идолом народных масс. «Такого не было у нас и уже не будет», — сказал о нем хорошо его знавший Мак-Карти. Это предсказание пока сбылось. Последние годы уже не выдвинули в Ирландии никого, кто мог бы заменить Парнеля вполне. А времена наступили нелегкие. Как это ни было странно и вполне излишне, вражда между парнелитами и антипарнелитами продолжалась по старой памяти, хотя уже ни малейшего смысла не имела. Подошли общие выборы 1892 г., те самые общие выборы, на которые так надеялся покойный Парнель. Ирландия прислала 81 гомрулера, приверженцев Гладстона было выбрано в Англии и Шотландии 270, консерваторов — 268 (остальные 4 — члены рабочей партии). В общем выходило, что за гомруль стоит некоторое большинство (40 голосов), и что Гладстон имеет все конституционные основания занять пост первого министра. В первые же дни после выборов (в августе 1892 г.) Салисбюри получил вотум недоверия, и Гладстон снова, теперь уже в последний раз в своей жизни, стал во главе правительства.

Руководители движения в пользу гомруля, Джустин Мак-Карти, Сикстон, Диллон, Гили, О’Брайен, Девитт, сообща старались делать то дело, которое Парнель так хорошо делал один, но у них всех вместе и у каждого отдельно (при многих и разнообразных качествах) не хватало той особенной, изумительной способности воспламенять людские массы, оставаясь холодным, чем так силен был Парнель. Ни в Ирландии, ни в Англии, ни в парламенте они не имели и тени того авторитета и значения, как покойный лидер. Дело обстояло очень неутешительно: в палате общин, правда, премьер имел большинство, хотя и слишком ничтожное для вполне уверенного образа действий при проведении такой колоссальной по своему значению меры, как гомруль; но зато члены палаты лордов ничуть и не скрывали, что они провалят билль, когда он перейдет к ним на обсуждение. Вот почему ирландская партия имела полное основание писать в своем воззвании, выпущенном весной 1893 г.: «Мы дошли до самого трудного момента в истории долгой борьбы Ирландии за ее права. Первый министр Англии, вождь правительства и партии, которая управляет Британской империей, внес билль о гомруле, который в общем является широкой, солидной и прочной программой ирландского национального самоуправления». Говоря дальше о своей вере в то, что эта мера знаменует конец долгой и кровавой борьбы, авторы указывают на «врагов Ирландии, которые еще не признают», что борьба эта окончена. Эти враги призывают на помощь палату лордов. «Мы не можем поэтому не считаться с возможностью продолжительной и отчаянной кампании, направленной к тому, чтобы погубить ирландское дело и нанести поражение благородным усилиям м-ра Гладстона». Они правильно предвидели оппозицию лордов, но что они могли поделать с этим? Грозить всенародным ирландским волнением? Организовать его? Эти угрозы не могли испугать верхнюю палату: она слишком была уверена в поддержке больших масс английского населения и в том, что если на почве вечных аграрных смут не могло возникнуть народное восстание, то идея политическая, идея гомруля, подавно такого восстания в Ирландии не подымет.