Винцас Миколайтис-Путинас - В тени алтарей

• Название: В тени алтарей
• Автор: Винцас Миколайтис-Путинас
• Издательство: Государственное издательство художественной литературы Литовской ССР
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1958

Роман В.Миколайтиса-Путинаса (1893–1967) «В тени алтарей» впервые был опубликован в Литве в 1933 году. В нем изображаются глубокие конфликты, возникающие между естественной природой человека и теми ограничениями, которых требует духовный сан, между свободой поэтического творчества и обязанностью ксендза.

Главный герой романа — Людас Васарис — является носителем идеи протеста против законов церкви, сковывающих свободное и всестороннее развитие и проявление личности и таланта. Роман захватывает читателя своей психологической глубиной, сердечностью, драматической напряженностью.

«В тени алтарей» считают лучшим психологическим романом в литовской литературе. Он переведен на многие языки, в том числе и на русский. На русском языке роман впервые вышел в 1958 году.

---

— Я была уверена, что вы встречаете Новый год в «Метрополе». Там, говорят, бывает очень весело. Проходите, времени осталось мало.

Индрулис холодно поздоровался с Васарисом и пошел, к другим гостям.

Часовая стрелка приблизилась к двенадцати, и хозяин откупорил первую бутылку шампанского. Пробка выстрелила.

— Милые гости, — сказал он, — за счастливое окончание старого года. Кто был счастлив, пусть помянет его добрым словом, кто несчастен — пусть радуется, провожая его, а нам с дочкой на старый год обижаться не приходится.

Он поцеловал дочь, и они начали чокаться с гостями. Когда бокалы опустели, отец снова наполнил их и сказал дочери:

— Мне, старику, пристало пить за старый год, а тебе, молодой, подобает произнести тост за Новый. Начинай, осталась одна минута.

Пока Ауксе собиралась с мыслями, пока угомонились гости, часы начали бить двенадцать. Тогда, подняв бокал, она заговорила:

— Дорогие гости! В этот миг во всех концах земли тысячи тысяч людей с улыбкой весело желают друг другу счастья. Но редко кто знает, каким должно быть это счастье. Недавно один знакомый сказал мне, что для того, чтобы радоваться и чувствовать себя счастливым в веселой толпе, надо разделять свою радость с близким человеком. В этот миг тысячи тысяч поднимают сбои бокалы. Вот и я поднимаю свой за того близкого человека, который, может быть, здесь, а может быть, затерялся в этой толпе и тоскует по нас.

Все зааплодировали. Ауксе поцеловала отца и пошла чокаться с гостями. Подойдя к Васарису, она ничего ему не сказала, но они поняли друг друга без слов. Глухо зазвенели их бокалы, и блестящие пузырьки, как искры, поднялись кверху.

Индрулис со злобной завистью слушал Ауксе. Инстинкт ревнивца подсказал ему, что Ауксе перефразировала слова Васариса, а не кого-либо иного. «Быстро же они спелись, — подумал он, — и еще на какой теме! Ненавижу сентиментальности!» В том, что Ауксе его не пригласила, он тоже винил Васариса и тут же решил ему отплатить. Все стали чокаться, шутки и разговоры замолкли, и в наступившей тишине, когда Васарис осушил свой бокал, раздался насмешливый голос Индрулиса:

— Васарис, ты же после двенадцати пьешь шампанское! Чревоугодничаешь, голубчик! Кто же теперь за тебя обедню будет служить? — и он расхохотался.

Никто его не поддержал. Всем стало так неловко и стыдно от этой бестактности, что каждый думал только о том, как бы сгладить неприятное впечатление.

Васарис вспыхнул, но, овладев собой, сказал:

— Благодарю вас за то, что вы напомнили мне о моих обязанностях, но в другой раз прошу не беспокоиться. Я и сам их знаю.

Индрулис понял, что поступил бестактно, и хотел все обратить в шутку, но, встретившись с возмущенным взглядом Ауксе, не окончил фразы и отвернулся.

— Господа! — воскликнул отец Ауксе, — если уж мы чревоугодничаем после двенадцати, то давайте не ссориться, а веселиться! Господин Айдужис, пожалуйста, сыграйте вальс. Я пойду в первой паре.

И старик в самом деле подхватил дочку и пустился вальсировать. Своей шуткой он поднял настроение гостей, но Васарис сидел хмурый, ни с кем не разговаривая и не зная, куда деваться. Тщетно поглядывала на него из-за отцовского плеча Ауксе, он явно избегал ее взглядов и не отрывал глаз от своей потухшей папиросы.

После вальса некоторые гости простились. Поднялись и Васарис с Варненасом. Отец и дочь просили обоих заходить почаще. Васарису пришлось обещать Ауксе, что на крещение он поведет ее на бал, устраиваемый артистами драмы.

— Чего к тебе прицепился этот Индрулис? — спросил Варненас, когда друзья вышли на улицу. — Я с некоторых пор замечаю, что он на тебя косится.

— Вероятно, боится, что я отобью у него Ауксе, — откровенно признался Васарис.

Но Варненас не придал значения его словам.

— Я тебя предупреждал, что долго ты с ним дружить не будешь. Тяжелый человек. Разнюхал все-таки, что мы встречаем Новый год у Гражулисов.

Дойдя до угла, приятели расстались. Васарис проснулся утром с неприятным осадком в душе от едкой насмешки Индрулиса. Теперь он уже не сердился на него, словно Индрулис тут был ни при чем. В памяти остался только оскорбительный и унизительный факт. Индрулис сказал правду. Его устами говорил долг священника, мстящий за пренебрежение к нему именно в тот момент, когда Васарис потянулся к женской любви — наиболее запретному плоду. Васарис снова всем своим существом захотел покончить с этим двусмысленным положением, чтобы правда, сказанная Индрулисом, оказалась неправдой, чтобы подобные выпады его больше не задевали.

Новогодних визитов Васарис никому не делал, но счел своим долгом поздравить с праздником Глауджювене. Он пришел в обычное для визитеров время, в двенадцать часов, и, как и надеялся, не застал хозяина. Однако госпожа Глауджювене была не одна. В гостиной сидели два незнакомых господина и, потягивая вино, занимались банальным флиртом, говоря комплименты хозяйке дома. После их ухода Люция вздохнула с облегчением:

— Слава богу, пока придут другие, можно будет минутку отдохнуть с вами. Ну, рассказывайте, где и как вы встретили Новый год?

Услыхав, что Людас встречал Новый год у Гражулисов, она с любопытством принялась расспрашивать, кто был в гостях, кто с кем флиртовал, что ели и что пили.

— А как вам понравилась Ауксе Гражулите?

— Очень интересная девушка, — сказал Васарис. — Среди литовок таких мало.

— Чем же она отличается от других?

— Развитием, вкусом, манерой говорить, общей культурой. Деревенской распущенности и расхлябанности в ней нет и следа.

— И это говорите вы, хотя сами родились в деревне, — рассердилась госпожа Глауджювене.

— Увы, и во мне немало этой деревенщины и других присущих литовцам недостатков. Но у нее их нет.

— Ну а у меня? — кокетливо спросила Люция.

— Вы и родились и воспитывались не в деревне.

— Значит, я такое же совершенство, как и эта пианистка?

— Конечно, в деревне свои пороки, а в городе свои, неудачно поправился Васарис.

Госпожа Глауджювене весело рассмеялась:

— Ну, по крайней мере откровенно сказано! Вероятно, это вы только ради Нового года. Ого, да вы влюбились в это совершенство. Познакомьте меня с ней!

Поговорив немного с госпожой Глауджювене, Васарис захотел поздравить и крестника. Витукас строил у себя в комнате замок из кубиков и, увидав крестного отца, радостно кинулся к нему.

— Ну, Витукас, чего бы ты хотел больше всего в этом году? — спросил его Васарис.

Мальчик задумался и, глядя на свое сооружение, серьезно ответил:

— Я хочу, чтобы у меня был такой замок и мы бы с мамочкой жили в нем. Вас, крестный, я бы тоже принял.

Мать обняла его и горячо поцеловала, а Людас задал еще один вопрос:

— Ну, а мне, Витукас, что ты пожелаешь в Новом году? Витукас заколебался:

— Да я очень мало знаю вас. Я спрошу у мамочки. Возвратившись в гостиную, Васарис похвалил умного мальчика. А Люция, довольная сыном и своим кумом, предложила:

— Знаете, вы, как крестный отец, должны позаботиться о мальчике. Не могли бы вы понаблюдать за его занятиями?

— С большим удовольствием, — отозвался Людас, — я теперь директор гимназии, лицо компетентное в вопросах образования. После праздника и займемся этим.

Звонок в прихожей возвестил о новом визитере, и Васарис поспешил проститься.

Домой к нему зашли с новогодними поздравлениями несколько учителей гимназии и родителей учеников. Больше визитеров не предполагалось, и он решил, что вторую половину дня будет свободен.

Однако около пяти часов неожиданно пришли профессор Мяшкенас с отцом Северинасом. Приход Мяшкенаса не удивил Васариса, но появление отца Северинаса было для него сюрпризом. После встречи в гостинице они ни разу не виделись, и Людас совсем было о нем позабыл.

— Laudetur Jesus Christus, — проговорил отец Северинас. — Вижу по вашему изумлению, что вы меня совсем не ожидали. Но на Новый год уместно вспомнить даже дальних знакомых. Хорошо по этому случаю и навестить их, особенно, если они fratres in Christo[188]. Ну, gratulamur tibi, omniaque prospera optamus![189]

Торжественный тон монаха показался Васарису несколько комичным и сразу привел его в смешливое настроение. Он чувствовал, что отец Северинас непременно попытается его прощупать, и решил прикинуться наивно-откровенным и беззаботным.

Профессор Мяшкенас, как и подобает другу, не стал церемониться. Пожелав Васарису успеха, вдохновения и счастья, он поцеловал его, развалился в кресле и попросил сельтерской, потому что его порядком утомили визиты.

Васарис принес сельтерскую, откупорил бутылку вина, наполнил три стакана, уселся напротив Мяшкенаса и предложил выпить.

— Хорошее вино, — пригубив, похвалил монах. — С того времени, как я был в Италии, мне редко удается попробовать хорошее вино.