Джон Мильтон - Потерянный рай

• Название: Потерянный рай
• Автор: Джон Мильтон
• Жанр: Зарубежная классика

---

Так он грозил, но, не затрепетав И пуще разъярившись, Враг вскричал: "- Сначала одолей, потом толкуй Про цепи, ты, надменный Херувим, Граничный стражник! Прежде потрудись Узнать, что мощь руки моей тебе Не одолеть, хоть на своих крылах Катаешь ты Творца и наравне С такими же, привыкшими к ярму Рабами, колесницу Божества Победную среди Небес влечешь По вымощенной звездами стезе!"

На этот вызов Ангельский отряд Лучистый алым пламенем зардел, Фалангой серповидною тесня Врага, направив копья на него; Точь-в-точь - созревшая для жатвы нива Церерина, густой, остистый лес Колосьев наклоняет до земли, Куда их ветер гнет; глядит на них Крестьянин озабоченный, страшась, Чтоб урожай желанный не принес Ему одну мякину. Сатана В тревоге, силы все свои напряг И словно Атлас или Тенериф, Во весь гигантский выпрямившись рост, Неколебимо противостоял Опасности. Он головой в зенит Уперся; шлем его увенчан был Пернатым ужасом; сжимал кулак Оружие, подобное копью И вместе с тем служившее щитом! Вот-вот свершатся страшные дела! Не только Рай, но звездный небосвод, Стихии все могли быть сметены, Размолоты, развеяны как пыль В свирепой этой стычке, но Господь Весы на небе поднял золотые; Меж Скорпионом и Астреей мы И ныне видим их. На тех весах Он созданное взвесила первый раз, С воздушной оболочкой уравнял Парящий шар земной; до наших дней Событья взвешивает, судьбы царств, Исход военных действий; и теперь Два жребия Всевышний положил На чаши: отступленье - на одну, Сраженье - на другую. Взмыла вмиг Она до коромысла. Знак такой Увидев, Гавриил сказал Врагу: "- Мою ты знаешь силу, я - твою. Не наши обе, нам лишь вручены. Безумие - оружием бряцать, Когда твоим ты властен совершить Не более того, что Бог попустит, Равно как я - моим; хоть я вдвойне Сильней и в прах могу тебя втоптать. Взгляни наверх, прочти твою судьбу В небесном знаменье, где взвешен ты. Узнай, насколько легок ты и слаб В противоборстве!" Враг возвел глаза, Свою увидел чашу, что взвилась Высоко, и с роптаньем отступил, И все ночные тени вместе с ним.

КНИГА ПЯТАЯ

СОДЕРЖАНИЕ

Утро приближается. Ева рассказывает Адаму свой тревожный сон; огорченный Адам утешает ее. Они приступают к повседневным трудам. Утренний гимн у входа в кущу. Бог, предупреждая возможные в будущем попытки оправдания со стороны Человека, посылает Архангела Рафаила, дабы утвердить Адама в повиновении, поведать ему о свободе воли и уведомить о близости Врага, рассказать, кто он, каковы его цели, а также о прочих предметах, о которых следует знать Адаму. Рафаил нисходит в Рай; его прибытие, замеченное Адамом, сидящим у кущи. Адам встречает Рафаила, приглашает его в свое жилье, угощает лучшими райскими плодами, собранными Евой. Беседа за трапезой. Рафаил, исполняя поручение, напоминает Адаму о его блаженстве в Раю и о злобе Врага. По просьбе Адама объясняя ему, кто таков его Враг, он начинает рассказ от Первого мятежа на Небесах, о том, как Сатана увлек свои легионы на Север, там возмутил их и обольстил всех, кроме Серафима Абдиила. Последний пытается убедить Сатану отречься от своих замыслов, но, не преуспев в этом, покидает стан мятежников.

Уже скользя на розовых стопах, С востока утро близилось, на дол Заморские роняя жемчуга, Когда Адам восстал в обычный срок От сна воздушно-легкого; вкушал Он пищу только чистую, и в нем Кровь чистая текла, а потому И сон его от лепета листвы И плеска ручейков, от песни птах Рассветной, меж ветвей, от опахала Аврорина,- развеивался вмиг. С тем большим изумленьем он узрел, Что, кудри в беспорядке разметав, В тревожном сне, с пылающим лицом, Не пробудилась Ева. К ней склонясь, Полупривстав, на локоть опершись, Наш Праотец любовно созерцал Очаровательную красоту Жены прельстительной равно во сне И наяву; он, Евиной руки Едва коснувшись, ласково шепнул, Умильного дыхания нежней, Которым Флору обдает Зефир: "- Прекраснейшая, лучшая моя, Найденная! Последний, лучший дар Небес! Неиссякаемый родник Вс? новых нег! Проснись! Уже рассвет В сверканье; освеженные поля Зовут. Мы тратим дивный час, когда Могли б следить, как нежные взошли Растения, как роща расцвела Лимонная, как мирра и тростник Целительный сочатся, как Природа Пестреет вновь, как, прилепясь к цветку, Пчела сосет пахучий, сладкий сок!"

Так он шептал; она же обняла Его, промолвив с ужасом в глазах: "- Единственно в тебе заключены Стремленья все мои; единый ты Мое блаженство, слава и покой. Отрадно видеть вновь твое лицо И возвращенье утра! Нынче ночью (Подобной не знавала я досель), В виденье сонном,- если это сон,Ни ты мне не явился, ни труды Вчерашние, ни замыслы работ Сегодняшных. Обида и тоска, Которых я до этой ночи злой Не ведала, тревожили меня; И мнилось: кто-то ласково шептал Мне на ухо; я думала сперва, Что это голос твой. Он говорил: "- Зачем ты, Ева, спишь? Царит пора Волшебная прохлады и молчанья, Лишь сладостные трели певуна Бессонного, ночного, в тишине, Любовью вдохновленные, звучат. Владычит нолнолунье; мягкий свет Обличье призрачное придает Всему, но тщетно: этого никто Не видит. Недреманные глаза Небес отверсты; чем же любоваться, Как не одной тобой, они хотят, Природы утешеньем? Целый мир, Обвороженный прелестью твоей, Глядит не наглядится на тебя!"

Восстала я на этот зов, но ты Отсутствовал; на поиски решась, Одна я долго разными брела Тропинками и очутилась вдруг У Древа запрещенного познанья. Оно прекраснее, чем наяву, Казалось. Я смотрела на него, Дивясь, и вижу: рядом с ним стоит Крылатый некто, жителям Небес Подобный, нам являвшимся не раз; Амврозия сочилась, как роса, С его кудрей; на Древо он глядел И говорил: "- О дивное растенье, Плодами отягченное! Ужель Никем не будешь ты облегчено И не вкусят ни Бог, ни Человек От сладости твоей? Ужель познанье Столь гнусно? Кто усладу запретить Способен? Только Зависть. Налагай Запрет - кто хочет; я не отступлюсь От благ твоих; иначе бы зачем Ты здесь росло!" - Сказав, он плод сорвал Бесстрашно и вкусил. От наглых слов И наглого поступка обмерла В испуге я, но он вскричал: "- О плод Волшебный, сладостный сам по себе, Но сорванный, запрету вопреки, Вдвойне сладчайший! Возбраненный здесь, Ты, верно, предназначен для богов, Но мог бы и людей обожествить. А почему богами им не стать? Чем благо уделяется щедрей, Тем больше множится. Не бедняком Дающий будет, но себе хвалу Стяжает вящую. Так подойди, Сияющее ангельской красой Блаженное созданье! Причастись И ты со мной! Счастливая теперь, Ты можешь быть счастливей во сто крат, Хоть не прибавишь новых совершенств, Вкуси! В кругу богов - богиней стань, Землей не скованная, воспари, Нам уподобясь, взвейся в Небеса, Которых ты достойна, и взгляни На жизнь божеств,- ты так же заживешь!"

Сказав, он подступил и часть плода К моим устам приблизил. Аромат Такое вожделение разжег Во мне, что я бороться не могла И соблазнилась. Тотчас к облакам Взлетели мы; простерлась подо мной Поверхность необъятная Земли, Являя величавый ряд картин Разнообразных. Диву я далась, Витая на подобной высоте. Вдруг спутник мой пропал, и я, стремглав Сорвавшись, погрузилась в забытье. Как рада я очнуться и сознать, Что это было только сном!.." В ответ На повесть Евы о минувшей ночи Промолвил опечаленный Адам: "- О половина лучшая моя, Подобье лучшее! С тобой делю Смятение. Боюсь, что странный сон От злой причины. Но откуда зло? Ты непорочной создана; в тебе Его не может быть. Но знай, у нас Гнездится в душах много низших сил, Подвластных Разуму; за ним, в ряду, Воображенье следует; оно, Приемля впечатления о внешних Предметах, от пяти бессонных чувств, Из восприятий образы творит Воздушные; связует Разум их И разделяет. Все, что мы вольны Отвергнуть в мыслях или утвердить, Что знаньем и сужденьем мы зовем,Отсюда возникает. Но когда Природа спит и Разум на покой В укромный удаляется тайник, Воображенье бодрствует, стремясь, Пока он отлучился, подражать Ему; однако, образы связав Без толку, представленья создает Нелепые, тем паче,- в сновиденьях, И путает событья и слова Давно минувших и недавних дней. Сдается мне, что на вчерашний наш Вечерний разговор твой сон похож, Но с прибавленьем странным. Не грусти! Порой в сознанье Бога и людей Зло проникает, но уходит прочь, Отвергнутое, не чиня вреда, Не запятнав, и это подает Надежду мне, что страшного проступка, Так испугавшего тебя во сне, Ты наяву вовек не повторишь. Не огорчайся же, не омрачай Свой взор, что безмятежнее всегда И радостней, чем утренней зари Улыбка первая! Пойдем к трудам Приятным нашим,- в рощах, у ручьев Среди цветов, струящих аромат Из чашечек открытых, где всю ночь Они его копили для тебя!"

Адам утешил милую супругу, Но две слезинки на ее глазах В молчанье проступили, и она Отерлась волосами; капли две Другие, драгоценные, вот-вот Прольются из хрустальных родников, Но поцелуем осушил Адам Раскаянья прелестные следы И полусознанной, благочестивой Боязни пред грехом, грозившим ей. Все прояснилось, и пора в поля Супругам; но сперва, покинув сень, Наружу выйдя, на дневной простор, Где Солнце выкатилось в этот миг Над краем океана и, лучи Росистые полого протянув, С Востока озарило весь Эдем И Рай счастливый,- здесь они, склонясь Благоговейно, с искренней любовью, Молитву утреннюю вознесли, Творимую усердно, день за днем, Всегда на разный лад. Неистощимы Высказыванья их высоких чувств, Святой восторг внушает им слова Все новые, достойные хвалу Создателю и в песнях и в речах Воздать, без подготовки; их уста Вещали складно прозу и стихи Столь сладкогласные, что звуки арф И лютен не могли бы им придать Гармонии. Они молились так: