Олег Микулов - Закон крови

• Название: Закон крови
• Автор: Олег Микулов
• Издательство: Азбука
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1998
• ISBN: 5-7684-0582-8

На берегу лесной реки живет род Детей Мамонта – племя первобытных людей, чья жизнь – постоянная борьба. Борьба с силами стихий, с хищниками, с воинами других племен. Копье из бивня мамонта и легкий деревянный дротик – вот все, что может противопоставить человек враждебному миру. Лишь собственное мужество и опыт старейшин помогают людям не только выживать, но и осваивать новые пространства. О том, как однажды Дети Мамонта снялись с обжитых мест и отправились в дальний путь по неведомым землям, и рассказывает роман Олега Микулова.

---

Нага вошла в шалаш с Аймилой на руках, Ойми цеплялся за край ее рубахи. Колдун покосился на Ойми, но промолчал. Вернулись быстро. Ойми плакал, а Нага, хотя и бледная, казалась… успокоенной.

– Теперь… – начал было Колдун, но его прервала Айя:

– Я мать. И я прощусь с сыном. Дрого тоже выступил вперед:

– А я – брат!

– Хорошо, – вздохнул старик, – идите. Вначале Айя. Недолго.

Дрого вошел в полумрак обиталища мертвого и приблизился к ложу. Йом лежал прикрытый лошадиной шкурой от ног до подбородка. Лицо совершенно белое и уже не такое, как вчера. Мертвое. Пахло чесноком.

– Прощай, брат! – прошептал Дрого. – Прощай и прости мне мой сон!

Он хотел коснуться рукой груди Йома, но ладонь на что-то наткнулась… Приподняв край шкуры, Дрого с ужасом увидел, что из груди его брата торчит конец палки, вогнанной в самое сердце, прямо сквозь рубаху, в которую был обряжен покойный! Сама рубаха вся забрызгана кровью! Дрого поспешно прикрыл тело шкурой и вышел наружу – к свежему ветру, к солнцу, играющему с тучами в прятки.

Глава 19 ДОЛОГ ПУТЬ ДО ЗИМОВКИ…

Вот и зима – самая настоящая зима: и снега кое-где уже по колено, и вода встала, а кажется, все случилось только вчера. Впрочем, иногда наоборот: мерещится, что Йома потеряли давным-давно, а родину свою покинули и вовсе в незапамятные времена! Столько всего стряслось…

Дрого, спустившийся к ручью за водой, не спешил возвращаться на зимовье. Смахнув снег ладонью, он осторожно присел на пенек, вытянув вперед больную ногу. Перед подъемом нужно дать ей роздых. Перелом да еще эта проклятая коряга, пропоровшая бедро… И когда наконец болеть перестанет? Надоело!

По старой привычке он ловил языком снежинки, снова и снова оглядывал окрестности. Какая унылая, безрадостная земля! Может, это еще и погода действует? Низкое серое небо, под которым даже первый снег кажется изжелта-серым… Нет, не только. Такие дни – обычное начало зимы, и дома она так начиналась…

Место, где дети Мамонта, вконец измученные, бессильные двигаться дальше, остановились наконец-то на зимовку, чем-то неуловимо напоминало их старое покинутое стойбище: широкий мыс, зажатый соснами (они, пожалуй, еще выше, чем там !), открытый к ручью, что совсем неподалеку впадает в Большую воду. Жилища располагались на этом мысу, полого спускающемся к ручью и реке, на самой опушке леса. Но это отдаленное сходство делает новые места еще более чуждыми, даже враждебными… Ручей здесь пошире, а течет медленнее, чего доброго, застынет на зиму, долби тогда ледяную корку! Зато Большая вода – смех один в сравнении с их Большой водой! Узкая, наверное, неглубокая… Она встала буквально на следующий день после того, как они здесь разбили лагерь. Должно быть, неспроста, только кто теперь поведает об этом? Колдун потерял Силу и с духами больше не общается…

Все было другим. И дали, и окрестности холмисты, но, казалось, их загладила чья-то гигантская рука: здесь нет больших, глубоких логов, которые так хорошо защищали от осенних ветров и зимних буранов. Открытых мест больше, а леса – глуше, мрачнее, лиственных деревьев очень мало; сейчас, зимой, это не так заметно, а вот если доживут до весны… Как, где устроить загон для Большой охоты? Впрочем, сейчас не до этого…

Увязав как следует наполненные водой кожаные мешки, Дрого задумался. Скучно здесь. Тоскливо. Пора возвращаться назад, в их новое жилье… Но не хочется и этого. Он снова и снова вспоминал путь, приведший в конце концов сюда, в эти безрадостные, чужие края…

Тогда, после погребения Йома (ни отец, ни Донго так и не обмолвились ни единым словом о том, ЧТО это был за обряд. Впрочем, кое-что Дрого знал по слухам, кое о чем догадывался, а главное – увидел своими глазами там, в обиталище мертвого), они не шли, бежали, спасались! Двигались по-прежнему на север. Колдун все время повторял: «Нежить не может пересечь текучую воду. Только в обход. Или если кто-то переправит ее на себе». И вот, все – от мала до велика, даже совсем не умеющие плавать, – как спасения ждали переправы, чтобы сбить Врага со следа. Но, как на зло, вначале попадались только ручьи да неширокие мелкие речушки. Их пересекали без труда, но, видимо, и Враг находил путь…

Нет, он не преодолел Защиту и никого больше не выманил за пределы Огненного круга. Сторожили вновь по трое, и Колдун предупреждал снова и снова: «От страха – крепитесь, на зовы – не откликайтесь. Ни в коем случае не поддавайтесь Врагу! Любая странность произойдет – сон ли навалится, близкий голос ли позовет, – поднимайте тревогу, но только не разорвите Круг!» Об этом помнили все; никто больше не совершил оплошки… И Враг действовал иначе: спать не давал! Страже мешал голосами, – похоже, все неприкаянные стеклись на его зов, но если бы только они! Чего только не переслушали мужчины в эти страшные ночи! Дрого и сам едва не бросился через Круг на голос Айрис… Не только голоса, были и видения, кому что. А в первую ночь после похорон Йома и спящим не было покоя – ни женщинам, ни детям. В сны Враг ухитрялся проникать и через Круг. Правда, с этим Колдун быстро справился: заговорил налобники, научил заклинаниям. Сам раз за разом обходил спящих, отгонял мару…

Вот почему все труднее и труднее давалась тропа, вот почему первую по-настоящему БОЛЬШУЮ воду встретили как счастье, как спасение. Она открылась нежданно, с одного из высоких холмов, на которые столь щедры были те места. Переливалась вдали на солнце (тогда еще было солнце, а снега еще не было, нои листвы на деревьях не было). И текла она подходяще: с запада на восток… Все равно бы пересекать пришлось!..

Дрого скрепил оба бурдюка ремнем и взвалил на шею – по одному на каждом плече. Тяжело поднялся опираясь на посох. (Колдовской! Прежде был приострен с обоих концов, но после похорон Йома стал покороче, и верхний конец больше не заострен – скруглен. Для руки так даже удобнее.) Не тяжело – какая это тяжесть? Больная нога мешает. И грустно. Ну да ладно! Что уж теперь!

В тот день они так и не переправились, хотя и могли бы. Нужно было подготовиться. Ведь плыть предстояло и тем, кто совсем не умел плавать, а таких – большинство: почти все женщины и дети, многие мужчины… Это умение не входило в число достоинств детей Мамонта, как, впрочем, и их бывших соседей. А тут еще в обрыве высокого берега обнаружился толстый слой темных желваков. Кремень! И как раз тогда, когда охотники, в очередной раз осматривая остающиеся запасы сырья, взятого с родины, только головой качали: слишком большой расход! С чем на зиму останутся? Быть может, это – подарок предков, знак того, что дети Мамонта не покинуты своими родоначальниками и покровителями? Решили: те, кто посильнее и помоложе, займутся кремнем – соберут, выковыряют из белой земли как можно больше желваков; а остальные займутся подготовкой переправы – осмотрят и проверят кожаные челны, постараются найти и связать подходящие стволы деревьев.

В тот раз лагерь разбили на самом берегу, под защитой склона и так, чтобы и посланные за кремнем, и готовившие переправу могли работать как можно дольше. И те и другие вернулись на закате. Те, кто работал на берегу, сказали, что увязаны три надежных плота, а вернувшиеся от обрыва принесли очередные три мешка с начерно оббитыми желваками кремня. Потом, при закатном солнце, а после ужина – при свете костров, мужчины дружно кололи этот непривычный коричневато-красный кремень. Кое-кто ворчал: «На вид – хороший, а колется – хуже некуда! Каверз много!» Другие возражали: спасибо и за такой! Да и не так уж он плох, этот странный кремень, совсем не плох! Непривычен немного, это так. И потом, всякий знает: свое, старое – всегда милее, всегда надежнее…

И еще кое-что принесли сборщики кремня: чужие сколы, а среди них – довольно длинную, но толстую приостренную пластину. Не похожа на те, что скалывают дети Куницы, и края иначе оббиты… и уж конечно совсем не так, как это делают они, дети Мамонта! Арго оглядел находку со всех сторон, молча передал старикам. Но даже Тор только плечами пожал: незнакомо! Ясно одно: люди здесь бывают, и люди эти – совсем чужие; изгнанники и не встречались с ними, и даже не слышали о них.

Дрого последний раз обвел взглядом пустые синевато-серые окрестности с черными пятнами дальних и ближних лесов и вздохнул. Ведь с того самого дня, как расстались с Айоном, они так и не видели больше ни разу живых людей, хотя бы и чужаков! Только следы… Конечно, он помнит дымки далеких стойбищ, и, конечно, понимает, почему в таких случаях дети Мамонта круто сворачивали, шли в обход. Все правильно, иначе и невозможно, но… все равно, вопреки всему, чем дальше, тем больше хотелось встретиться с кем-то еще. Или это он один такой дурень?