Джей - О Милтоне Эриксоне

• Название: О Милтоне Эриксоне
• Автор: Джей
• Издательство: Независимая фирма “Класс”
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-86375-019-7

Знаменитость и ученик знаменитости, Джей Хейли рассказал все, что нужно знать о сути эриксоновского подхода. Биография “чародея из Феникса”, основные идеи, факты, афоризмы и даже сплетни и домыслы — какая без них легендарная личность?

Плюс интереснейшая статья о соотношении эриксоновской тера­пии и дзэн-буддизма, разбор великолепного демонстрационного наведения транса, еще одна статья о малоизвестных секретах ма­стерства Эриксона... Проведя с учителем семнадцать лет, Джей Хейли знает, что поведать читателю, и делает это блестяще.

Книга адресована всем, кто учит, лечит или по любым дру­гим причинам интересуется тем, как помочь ближнему. Она о человеке, которому это удавалось как никому другому.

---

У.: Это точно, мы все время составляли планы и все время меняли их, так как он никогда их не придерживался.

Х.: Он предпочитал рассказывать нам то, что, по его мне­нию, было нам полезнее того, о чем мы спрашивали.

У.: Обычно это как-то касалось наших вопросов и наших пла­нов, но не было тем, что можно назвать прямым ответом.

Х.: Его манера говорить оставляла неясным, рассказывает ли он о тебе лично, или о том или ином интересующем его случае, или же он объясняет тебе природу феномена. Скорее всего, од­новременно и то, и другое, и третье. Он рассказывал нам по­трясающие случаи из практики.

Размышляя над этим, я недавно прослушивал записи наших бесед и думаю, что нашел первое упоминание о терапии тяже­лым испытанием. Раньше мы с тобой ни о чем подобном не слыхали. Один человек, диктор телевидения, впадал в панику, когда приходило время идти к микрофону. Он минут пятнадцать задыхался, пытаясь восстановить дыхание, а затем вставал и на­чинал говорить. Эриксон познакомил его с теорией энергии и излишков энергии и дал ему задание выполнять приседания каждый раз, когда тот волновался. Затем он поручил ему в день, когда тот испытывал приступ волнения, подниматься сре­ди ночи и приседать. Мы думали, что это просто какая-то хох­ма. Позднее я опробовал этот прием в своей практике, и оказа­лось, что он очень эффективен. Но мне кажется, это было пер­вое упоминание о подобном лечении, и Милтон рассказал о нем мимоходом — не так, как он рассказывал о более старых разработанных им процедурах.

У.: Мне не кажется, что это было первое упоминание о тера­пии испытанием. По-моему, первым был случай со стариком с бессонницей, который должен был просыпаться среди ночи и убирать дом.

Помню, когда я впервые услышал об этом, как и о многом другом, от Милтона, я заметил у себя такой забавный случай “двойной связи”. С одной стороны, я считал это безумно инте­ресным, и что-то в этом должно, определенно, было быть. Но я все не мог сообразить, что же это, черт возьми, потому что все это было так непохоже на то лечение, о котором я привык слышать.

Х.: Вот что для меня очень важно — контраст, который со­ставляла его работа всему тому, о чем мы знали. Мы обучались психотерапии у многих людей, прочли массу литературы по дан­ному вопросу, старались изучить ее досконально, — но то, что делал он, было столь необычно, что с трудом поддавалось ос­мыслению. Сейчас в это даже не верится, потому что многие тогдашние новшества ныне кажутся очевидными. Но в то вре­мя... А прокручивать старые записи и слышать, как мы смея­лись, когда он делал что-то особенное — то, что сейчас кажет­ся вполне обыденным...

У.: Да и сейчас еще бывает: я читаю или слышу о некоторых случаях из его практики и чувствую, что начинаю улавливать то, что раньше не мог понять.

Х.: В разговоре он касался множества вещей, о которых, стоило его попросить, рассказывал подробно и глубоко. Но если вопроса не возникало, вскользь упомянутое так и остава­лось вскользь упомянутым. Не помню, рассказывал ли я тебе об этом случае. Возможно, мы его не обсуждали. Помнишь исто­рию об одной паре — муж и жена страдали энурезом, нашли друг друга, поженились и стали мочиться в постель уже совмест­но? Так вот, он дал им задание каждый вечер становиться на колени в постели, специально мочиться в нее, а затем ложить­ся спать в эту мокрую постель — и так тридцать дней подряд. Однажды, мимоходом, не помню почему, я спросил у него: “Но почему на коленях?” И он ответил: “Да они верующие. Они в любом случае каждый вечер перед сном молились, стоя на коленях”. Так что даже это было спланировано. Он мог зас­тавить их встать на кровать или что-то еще сделать.

У.: Да, я в том же ключе вспоминаю его случай с женщи­ной, которую он заставил сесть на своего распоясавшегося ре­бенка. Я понял только после его второго или третьего рассказа об этом, что женщина переживала по поводу своей полноты, и это задание, ко всему прочему, как бы говорило ей: “Твой из­лишний вес порой может быть полезен”.

Х.: То есть превращение недостатка в достоинство.

У.: А я не заметил этой тонкости ни в первый раз, когда слу­шал эту историю, ни во второй.

Х.: Он работал так насыщенно, каждая деталь становилась столь важной — если как следует вникать в эти детали. Не бу­дешь вникать, даже не заметишь, насколько они важны.

Работая по проекту Бейтсона, мы интересовались параллеля­ми между гипнозом и шизофренией. Поскольку есть много об­щих черт у шизофреника и загипнотизированного человека, нам было интересно, можно ли внушить шизофрению подобно гип­нотическому состоянию и похожи ли эти состояния? Мы были первыми, кто изучал гипноз с Эриксоном, и постепенно нача­ли осознавать, что соприкоснулись с новой школой психотера­пии, неизвестной нам. И именно тогда начали вникать в то, как он лечил людей.

По-моему, когда я стал практикующим гипнотерапевтом, мы с тобой вели занятия.

У.: Да, и довольно долго, организовывали тренинги по гип­нозу.

Х.: Я изучил гору материала о том, как гипнотизировать лю­дей, но когда приступил к реальному лечению, увидел, что знать и уметь — совершенно разные вещи. Это был совсем иной вид гипноза, и я отправился к Эриксону, чтобы понять, в чем тут дело.

У.: Да, тогда-то и возник у тебя старый трудный вопрос: “А теперь, когда вы в трансе, — что вы делаете?”

Х.: Мысль о том, что научный гипноз и гипноз клинический необязательно взаимосвязаны, до встречи с ним не приходила мне в голову. Он тогда проводил еженедельные вечера гипноза в Фениксе.

У.: Да. Я был, по крайней мере, на одном из них.

Х.: Помню, что именно там мы записывали Рут.

У.: Верно. Тот случай, о котором мы детально расспросили его, чтобы написать статью с комментариями об индукции транса.

Х.: Думаю, это была первая работа о гипнозе, в которой шаг за шагом прослеживается весь процесс гипнотического взаимо­действия. После этого появились подобные статьи и о терапии. Но наша была первой. Он все время удивлял нас тем, что де­лал. По нашему мнению, его методы всегда чем-то отличались от принятых в то время.

Помнишь самый необычный случай, который ты тогда услы­шал от него? У него была клиентка, психотик, — учительница, над головой которой парил молодой человек. Эриксон уговорил ее поместить этого молодого человека в шкаф в своем кабинете, чтобы он не мешал ей учить детей. Через некоторое время, ког­да женщина собиралась уезжать из города, она спросила: “А что, если в другом городе у меня будут приступы психоза?” И он сказал ей: “Тогда вы положите их в почтовый конверт и при­шлете мне”. И она присылала ему свои приступы в почтовых конвертах. Думаю, это был один из самых необычных случаев, о которых он мне когда-либо рассказывал.

У.: И который он в конце концов поместил в свой шкаф.

Х.: Да, верно. Он знал, что однажды она вернется и прове­рит, хранит ли он ее галлюцинации. И он сберег их все. У него набрался целый ящик конвертов. Я сам помню, как он с тру­дом вытянул ящик шкафа, и в этом ящике лежала целая гора почтовых конвертов.

У.: Да, этот случай трудно переплюнуть.

Х.: Это был необыкновенный случай — и по стремительности его мышления, и по тому, как он нашел связи между идеями. Помещение в шкаф молодого человека логически привело к по­мещению в конверт приступов психоза. Одно вкладывалось в другое.

У.: Если вам мешает что-то, пусть провалится в болото.

Х.: Мне кажется, она же была клиенткой, которой чудился огромный медвежий капкан в центре комнаты. И он старатель­но обходил этот капкан, когда она была у него на приеме. Он был очень вежлив с пациентами.

Своим ученикам я преподавал его терапию как “терапию вежливости”, как способ приятия людей, объединения с ними и оказания им помощи без конфронтации.

У.: Да, это определенно соответствует тому, что становится мне все яснее и яснее с каждым годом. Прими то, что тебе предлагает клиент. Не оспаривай это. Прими.

Помнишь тот случай, много позже, когда он проводил гип­нотическую демонстрацию с молодой женщиной, а ее парень узнал об этом и примчался, кипя от ярости?

Х.: Нет, не помню.

У.: Я думал, это было при тебе. Он продемонстрировал пре­красный образец приятия, вызвавшего одно из наиболее драма­тичных и быстрых изменений, которые я когда-либо видел. Все было очень просто. Когда он закончил демонстрацию, ему ска­зали, что за дверью стоит этот парень. Его не собирались впус­кать, но он был в бешенстве и хотел узнать, что там делают с его девушкой.