Джей - О Милтоне Эриксоне

• Название: О Милтоне Эриксоне
• Автор: Джей
• Издательство: Независимая фирма “Класс”
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-86375-019-7

Знаменитость и ученик знаменитости, Джей Хейли рассказал все, что нужно знать о сути эриксоновского подхода. Биография “чародея из Феникса”, основные идеи, факты, афоризмы и даже сплетни и домыслы — какая без них легендарная личность?

Плюс интереснейшая статья о соотношении эриксоновской тера­пии и дзэн-буддизма, разбор великолепного демонстрационного наведения транса, еще одна статья о малоизвестных секретах ма­стерства Эриксона... Проведя с учителем семнадцать лет, Джей Хейли знает, что поведать читателю, и делает это блестяще.

Книга адресована всем, кто учит, лечит или по любым дру­гим причинам интересуется тем, как помочь ближнему. Она о человеке, которому это удавалось как никому другому.

---

Придя домой и выполнив все мои указания, он немедлен­но уснул и проспал всю ночь. С этого момента, используя описанный прием, мой клиент полностью избавился от бес­сонницы.

Тогда, в 50-е годы, не было психотерапевтической теории, способной объяснить этот прием и его действенность. Един­ственной была психодинамическая теория вытеснения, которая утверждала, что, если заставить человек думать о неприятных вещах, он скорее будет бодрствовать, нежели спать, так как вытесненные мысли приблизятся на опасное расстояние к со­знательному уровню.

В то время не было также объяснения быстрому излечению, так как не существовало теории краткосрочной психотерапии. Предполагалось, что при кратковременном воздействии тера­певт просто делает меньше, чем при обычной длительной тера­пии. Поэтому мои указания невозможно было объяснить рацио­нально. Ломая голову, почему этот прием и подобные ему от­лично срабатывают, я решил проконсультироваться у Милтона Г. Эриксона.

Я обучался гипнозу у доктора Эриксона и обсуждал с ним гипноз в рамках исследовательского проекта. Позднее я сам стал вести занятия по гипнозу с местными врачами и психолога­ми. Но, приступив к терапевтической практике, я понял, что изучать гипноз и обучать гипнозу еще не значит уметь лечить гипнозом. Я знал, как ввести человека в гипнотическое состоя­ние, как погрузить его в глубокий транс и как на языке метафор говорить с ним о его проблемах. Но я понятия не имел, как из­менить его с помощью гипноза.

Милтон Эриксон был в те годы единственным доступным мне консультантом по гипнозу и краткосрочной терапии. Я знал, что он использует и множество негипнотических мето­дов. Фактически, он был единственным из известных мне людей, кто предлагал что-то новое в теории и практике пси­хотерапии.

Расспрашивая доктора Эриксона, я обнаружил, что для из­менения клиентов он применяет приемы, использующие специ­альные “тяжелые испытания”, похожие на то, что я придумал для адвоката. Я нашел объяснение и случаям, над пониманием которых так долго бился. Например, однажды я вылечил жен­щину, страдавшую от сильных головных болей, потребовав, чтобы она намеренно вызывала у себя головные боли и тем са­мым научилась их контролировать. После разговора с Эриксо­ном я понял, что его терапевтические методы включают в себя парадоксальные вмешательства как раз такого типа.

Представляю вам рассказ самого доктора Эриксона об ис­пользования тяжелого испытания для лечения бессонницы:

“Пришел ко мне как-то шестидесятипятилетний че­ловек, который последние пятнадцать лет страдал от бессонницы. Три месяца назад умерла его жена, и он жил со своим неженатым сыном. Все это время он ежедневно принимал амитал натрия, пятнадцать кап­сул, по три грана каждая. Ложась в восемь часов вечера спать, этот человек ворочался до полуночи, затем при­нимал свои пятнадцать капсул, выпивал пару стаканов воды, снова ложился и засыпал на полтора-два часа. Потом он просыпался и опять ворочался до утра. Так происходило каждую ночь. Однако с тех пор, как умер­ла его жена, снотворное перестало действовать. Старик отправился к семейному врачу и попросил его выписать рецепт уже на восемнадцать капсул. Врач испугался, что сделал своего пациента зависимым от барбитуратов, и направил его ко мне.

Я спросил старика, действительно ли он хочет изба­виться от бессонницы и покончить с зависимостью от ле­карств. Он искренне подтвердил свою готовность. Тогда я сказал, что это будет совсем несложно. Из его рассказа я узнал, что он живет в большом доме с паркетными пола­ми. Старик готовил и мыл посуду, а сын выполнял всю работу по дому — в том числе и натирку полов, которую старик ненавидел. Он, в отличие от сына, терпеть не мог запаха мастики. Итак, я объяснил старику, что смогу его вылечить, и это будет ему стоить всего лишь восьми часов сна. Готов ли он отказаться от восьми часов сна, чтобы навсегда излечиться от бессонницы? Старик сказал, что готов. Тогда я сказал, что ему придется немного порабо­тать, и он согласился.

Я объяснил ему, что вместо того, чтобы ложиться спать вечером в восемь часов, он должен будет достать банку мастики и несколько тряпок. “Это будет стоить вам всего полтора, в худшем случае — два часа сна. Итак, вы начнете натирать полы. Вы возненавидите это занятие, вы возненавидите меня; время будет тянуться бесконечно, и вы ни разу не подумаете обо мне хорошо. Но вы будете полировать эти паркетные полы всю ночь, а утром в во­семь часов отправитесь на работу. Натирать полы прекра­тите в семь часов, чтобы успеть собраться на работу. Сле­дующим вечером в восемь часов снова принимайтесь за на­тирку полов. Вы отполируете эти проклятые полы через не могу, но потеряете при этом не больше двух часов сна. На третью ночь делайте то же самое и на четвертую ночь тоже”. Старик натирал полы всю первую ночь, вторую и третью. На четвертую он сказал: “Я совсем замучился, следуя указаниям этого ненормального психиатра, но и в противном случае мне было бы не легче”. Он уже потерял шесть часов сна, осталось еще два, прежде чем я его окончательно вылечу. И он сказал себе: “Думаю, я могу прилечь немного и дать глазам отдохнуть полчасика”. Он проснулся в семь утра. Вечером старик забеспокоился: следовало ли ему ложиться, если он должен мне еще два часа сна? И тогда он пошел на компромисс. В восемь ча­сов вечера он, как обычно, подготовил банку мастики и тряпки, но лег в постель, поставив себе условие: если в пятнадцать минут девятого он все еще будет видеть часы, то встанет и начнет натирать пол.

Спустя год он рассказывал мне, что спит каждую ночь: “Вы знаете, я не осмеливаюсь страдать от бессон­ницы. Я смотрю на часы и говорю себе: “Если через пятнадцать минут я не буду спать, я как миленький встану полировать полы!” Вы знаете, старик готов был делать все что угодно, лишь бы избежать полирования полов, — даже спать”.

Когда доктор Эриксон описал мне этот случай, я сразу же понял, что процедура, предложенная мной адвокату, была по сути той же самой. Я дал адвокату задание, выполнения кото­рого он стремился избежать даже ценой потери бессонницы. То же самое сделал клиент доктора Эриксона. Это был прием, ос­нованный на простом предположении: если для человека тяже­лее иметь симптом, нежели отказаться от него, человек расста­нется с этим симптомом. Годами я использовал этот тип вме­шательства, и в данной главе я опишу ряд вариаций на тему “тяжелых испытаний”.

Тяжелое испытание отличается от других терапевтических приемов, созданных Милтоном Эриксоном. Использование ме­тафоры, например, когда он меняет “А”, подчеркивая “В”, не является испытанием. Метафорический подход часто требует от клиента лишь внимательно слушать терапевта. Подобным же об­разом накопленные Эриксоном приемы изменения резко отли­чаются от “тяжелого испытания”. Человек, которого просят расстаться с болью на одну секунду, а затем продлить перерыв до двух секунд, до четырех и т.д., улучшает в геометрической прогрессии свое состояние, не выполняя при этом никакого тя­желого задания.

Исследуя новшества доктора Эриксона в использовании пара­докса, легко заметить, что он заставлял человека намеренно вызывать у себя мучительный симптом, и это не является про­цедурой тяжелого испытания. Или является? Не попадает ли это в категорию отказа от симптома с целью избежать испытания? Вполне вероятно, что терапия тяжелым испытанием — это не просто прием, а целая теория изменения, которая включает в себя ряд, на первый взгляд, различных терапевтических при­емов. Прежде чем развивать это предположение, остановимся на описании различных процедур тяжелых испытаний.

Метод “тяжелого испытания”

Метод тяжелого испытания четко определяет задачу терапев­та: дать клиенту испытание, соответствующее его проблеме, причем более суровое, чем сама проблема. Главное требование к заданию: оно должно причинять такое же, если не большее, неудобство, как и симптом (по принципу — наказание должно соответствовать преступлению). Обычно, если испытание недо­статочно сурово, чтобы уничтожить симптом, оно может быть усилено до невыносимой суровости. Лучшим является то испы­тание, которое полезно конкретному человеку. Полезные вещи всегда тяжело делать, особенно тем, кто обращается к терапев­там. Примерами того, что полезно для человека, являются за­рядка, интеллектуальные упражнения, здоровое питание и дру­гие действия, направленные на самосовершенствование. Испы­тания могут также требовать от клиента жертв в пользу окружаю­щих.

Другая характеристика испытания: это должно быть что-то, что человек может сделать и чему не имеет права возразить. Оно должно быть таким, чтобы терапевт мог легко сказать: “Это не нарушает ваши моральные принципы, и вы можете это выпол­нить”. И последнее требование к терапевтическому заданию: оно не должно причинять вреда ни самому клиенту, ни окружа­ющим.