Франсеск Миральес - Retrum. Когда мы были мертвыми

• Название: Retrum. Когда мы были мертвыми
• Автор: Франсеск Миральес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Любовно-фантастические романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56195-7

Любовь — нежный и беззащитный цветок, иногда он может расцвести и на краю могилы. Кристиан и Алексия впервые встретились на кладбище, здесь они в беседах проводят долгие ночи и постепенно влюбляются друг в друга. Однако рок преследует молодых людей. Алексия погибает страшной смертью, и после ее кончины Кристиан осознает, что самые страшные привидения — это призраки былых возлюбленных…

Впервые на русском языке от автора, чьи произведения переведены более чем на 40 языков и изданы тиражом более 3 000 000 экземпляров!

---

Для начала я пририсовал к тексту песни «Бела Лугоши умер» стилизованного вампира, а оставшуюся часть урока посвятил более тщательному наброску могильщика с лопатой в руках. Этот несчастный, измученный тяжелой работой человек вполне мог сойти за того самого Лоренцо — могильщика, согласившегося помогать Тедиато в реализации его безумного замысла. Впрочем, вдохновение для изображения похоронных дел мастера я искал вовсе не в «Кладбищенских ночах».

Вообще-то я собирался нарисовать иллюстрацию к одному из стихотворений Уильяма Блейка — совершенно нетипичного английского романтика, казавшегося мне в немалой степени трагикомическим персонажем.

Заинтересовавшее меня стихотворение звучало так:

Принесите мне лопату и топор,

Принесите мой саван.

Когда моя могила будет выкопана,

Оставьте меня одного под натиском ветров и дождей.

Я лягу в землю, холодный как глина,

Ибо настоящая любовь рано или поздно проходит.

— Что ты сейчас делаешь?

Увлекшись рисованием, я даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал голос Альбы.

Моя соседка по парте, оказывается, отвела глаза от доски, исписанной английскими phrasal verbs[10], прервала совершенно бесполезный процесс переписывания этих конструкций в свой конспект и уткнулась взглядом в мой блокнот.

— Не видишь, что ли? Рисую.

— А что это за стихи?

Поняв, что продолжить заниматься делом, от которого меня так бесцеремонно оторвали, мне уже не удастся, я с недовольным видом повернулся к Альбе.

Я прекрасно знал, что преподавателю английского не было никакого дела до того, чем я занимаюсь на его уроках. Этот довольно странный человек во время занятий явно витал в облаках, будучи, несомненно, свято уверенным в том, что рассказывает нам о самых интересных вещах в мире. Разница между give back, give in и give up, похоже, вводила его в состояние блаженного транса.

В общем, уроки английского были практически идеальным фоном для того, чтобы предаться размышлениям на тему моего вхождения в мир теней и познания этого нового для меня пространства. Не удивительно, что я не пришел в восторг, когда Альба нарушила эту идиллию.

В какой-то мере меня обезоружила ее простодушная улыбка, которой она предварила свою очередную реплику:

— Я, кстати, тоже пишу. Не знал?

— Правда? Что же? — спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал не слишком грубо.

— Да так… кое-что.

Она выжидательно посмотрела на меня, явно рассчитывая на то, что я поинтересуюсь, что именно она пописывает в свободное от учебы время. Секунды шли, а я не проявлял к ее намекам никакого интереса. Так мы и сидели, глядя друг на друга, я на нее — холодно, она на меня — с надеждой.

Следует заметить, что после того концерта в «Ла-Пальме» Альбу словно подменили. Куда-то делись та скромность и застенчивость, за которые я ее так ценил. Более того, от привычного образа девочки-хиппи не осталось и следа. От Альбы разве что по-прежнему пахло довольно резким дешевым одеколоном, но в остальном она изменилась до неузнаваемости. Как только с приходом весны немного потеплело, девушка стала носить короткие джинсовые юбки, демонстрируя нам, однокурсникам, красивые и всегда тщательно выбритые ноги. Растянутые свитера и мужские рубашки уступили место обтягивающим кофточкам и топикам, нисколько не скрывавшим, наоборот, подчеркивавшим тот замечательный «буфет», которым наградила ее природа. Порой — этого трудно было не заметить — она позволяла себе приходить на занятия, не прикрывая все это великолепие бюстгальтером.

На меня, впрочем, не действовала даже эта «тяжелая артиллерия». Альба же, со своей стороны, не собиралась сдаваться. Вот и на этот раз она предприняла очередной тактический маневр.

— А что ты делаешь сегодня вечером? — спросила девушка.

— Кое-что, — ответил я, передразнивая ее, и добавил, не кривя душой: — Есть у меня кое-какие планы.

— Куда пойдешь?

Я с удовольствием оборвал бы этот разговор на полуслове, но, по правде говоря, у меня не было никакого желания портить Альбе настроение накануне выходных. До конца урока оставалось каких-то несколько минут, и я понимал, что этот допрос надолго не затянется.

— Да вот решил съездить в один клуб, в Барселону. Репутация у этого заведения, прямо скажем, так себе. В него вообще чужим соваться не рекомендуют.

— С девушкой пойдешь?..

— Я что-то не понимаю — о чем ты? — недовольно оборвал ее я.

С каждым разом Альба заходила в своих расспросах все дальше, и я решил, что рано или поздно придется все-таки обломать ее.

— Все ты прекрасно понимаешь, — настойчиво гнула она свою линию. — Подружку завел? Давно встречаетесь?

— Знаешь, подружки, чтобы встречаться, — меня это не интересует.

Вот здесь-то я и дал маху. Мне казалось, что такой ответ обидит Альбу и заставит ее прекратить этот разговор, но она лишь посмотрела на меня с нескрываемым восхищением. Я как-то не учел, что девушка может истолковать мою мысль по-своему. С позиции предполагаемого мальчика, чтобы встречаться, я сразу шагнул на много ступенек вверх, став для нее потенциальным кандидатом в женихи.

Желая избежать возможных недоразумений и недопонимания, я пояснил свои слова:

— Мне не интересно все преходящее, меня влечет лишь вечное.

— Ничего такого не бывает.

— Уверяю тебя, вечность существует, хотя понять и осознать это бывает довольно трудно.

Звонок заполнил аудиторию и прервал нашу едва начавшуюся философскую беседу.

«Неграноче»

Когда все кончится, когда нас забудут,

я уверен: мы встретимся на каком-нибудь празднике.

Когда все время будет потеряно,

хотя никто не будет терять ни секунды,

я уверен: мы встретимся на каком-нибудь празднике.

— Ла Мод —

Нужный мне клуб находился в мрачном, сыром переулке в районе Побле-Ноу. Заведение занимало довольно большое трехэтажное здание, где раньше, судя по всему, располагался магазин по продаже всякого дешевого барахла.

Дело шло к полуночи.

Я появился в переулке, одетый в свое пальто, теперь уже черное, и сразу же обратил внимание на толпу, собравшуюся перед входом в клуб. Кое-кто из самых нетерпеливых уже дубасил в закрытую дверь кулаками. На многих парнях, стоявших в этой компании, были черные, очень узкие джинсы, такие же, как у Роберта. Волосы почти у всех уложены явно с помощью какого-то геля. Девушки также одеты во все черное, на многих чулки в сеточку и ботинки либо сапоги на шпильках. Прически некоторых напоминали ту, что носила Сюзи. Я порадовался, что предусмотрительно наложил на лицо грим, полагающийся в этом заведении, уединившись в каком-то темпом сквере. Теперь мне было гораздо легче смешаться с толпой — по крайней мере, я не буду привлекать к себе лишнего внимания. С моими бледнолицыми друзьями я договорился встретиться уже внутри, но, судя по всему, в эту пятницу попасть в клуб было не так-то легко. На входе в дверном проеме стоял великан-вышибала с браслетами в шипах. В тот момент, когда я подобрался поближе, он как раз спорил с компанией готов, которым во что бы то ни стало нужно было пройти внутрь здания.

— У вас есть приглашения?

— Нет, но мы друзья Костлявого. Он сказал, что будет ждать нас внутри.

— Какого черта, что еще за Костлявый?!

— Официант со второго этажа. Он сказал, что нас к нему пропустят.

— Он вам приглашения выдал?

— Нет.

— Тогда никуда вы не пройдете. Сказано же: вход только по приглашениям.

Это заявление было встречено хором разочарованных стонов и протестующих выкриков. Недовольство усилилось еще больше, когда толпа обиженных заметила, как три девушки-эмо, одетые в японском стиле, миновали фейсконтроль без каких бы то ни было сложностей.

Я пробрался к двери, не испытывая особых надежд на то, что мне удастся преодолеть этот кордон.

— Приглашения у меня лично нет, но мои друзья уже там, в клубе.

Великан с шипастыми браслетами посмотрел на меня сверху вниз. Было заметно, что я явно оказался для него чем-то вроде новой зверушки в богатой фауне, обитавшей в окрестностях «Неграноче».

— А ты откуда знаешь, что они уже там? У тебя что, рентген в голове установлен? Сквозь стены видишь?

— Рентгена в голове у меня, конечно, нет, зато есть мобильник. Ребята только что прислали мне сообщение, что уже прошли внутрь, — с самым невинным выражением лица соврал я. — Можно пройти?

Вышибала молча преградил мне путь и стал смотреть куда-то вдаль, поверх наших голов. Нет ничего хуже физически сильного кретина, которому дали хоть какую-то маленькую власть. Издеваясь над людьми, он испытывает величайшее наслаждение.

Один из парней, так же оставшихся за порогом клуба, подлил масла в огонь: