Фрэнсис Вилсон - Ночной мир

• Название: Ночной мир
• Автор: Фрэнсис Вилсон
• Издательство: Цетрполиграф
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1996
• ISBN: 5-218-00241-0

В романе Пола Вилсона «Ночной мир» планета Земля оказывается во власти омерзительного биоробота — монстра, грозящего погрузить человечество в вечную ночь. Монстр неуязвим и обладает способностью действовать на расстоянии и угадывать мысли… В глубине своей подземной цитадели он вынашивает в своей утробе потомство, и если не найти и не уничтожить Сатану в образе биологической машины, наступит Конец Света…

---

— Так ты не станешь его снимать?

— Мое ожерелье не подлежит обсуждению. Оно — неотъемлемая часть меня самого. Оно будет со мной, пока я не умру. А этого никогда не случится.

— Ну хорошо, — сказал Джек, — раз уж речь зашла о храбрости, устроим настоящую проверку: пусть каждый из нас проткнет свое собственное сердце.

Моки посмотрел на него широко раскрытыми глазами:

— Ты хочешь сказать: я воткну нож себе в грудь, а ты себе?

— Ты правильно понял. Одно дело вонзить нож в кого-то другого, а другое — в себя самого, для этого нужно быть Богом.

Моки ухмыльнулся еще шире:

— Пожалуй, ты прав. Ты достойный противник, Мастер Джек. Я буду сожалеть о том, что ты умрешь.

Ты будешь сожалеть, но не так, как я, если выяснится, что Калабати меня надула.

Моки приставил нож к груди, упершись острием в покрытый шрамами участок тела слева от грудины. Джек сделал то же самое. Ручка ножа скользила во вспотевших ладонях. Он прикоснулся острием ножа к своей коже, и по телу пробежал холодок, достающий до едва бьющегося в груди сердца, которое от острия отделял всего лишь дюйм. И в ответ на это прикосновение оно заработало в учащенном ритме.

Его замысел должен сработать.

— Готов? — спросил Джек. — На счет три. Раз… два… — Последнюю цифру он выкрикнул: — Три!

Джек видел, как Моки вонзил нож глубоко в грудь, как его тело согнулось пополам, ухмылка исчезла, черты лица исказила предсмертная судорога, видел, как в глазах отразились потрясение, ужас, ярость, гнев, что его предали.

Осознание случившегося приходило постепенно, сквозь пелену боли.

Моки посмотрел на рукоятку ножа, торчавшую из груди. По ней стекала кровь, разливаясь по телу. Потом он увидел нож Джека, все еще приставленный к груди. Он пошевелил губами:

— Ты не сделал этого…

— Так это ведь не я сошел с ума, а ты…

Моки посмотрел в ту сторону, где стояла Калабати, освещаемая в темноте отблесками пламени. В глазах ее отразилось непередаваемое страдание. Джек почувствовал было жалость к Моки, но тут вспомнил храброго ниихаусца, который не имел ни малейшего шанса против Моки и умер прошлой ночью такой же смертью. Джек вслед за ним перевел взгляд на Калабати и увидел, что она смотрит на него с нескрываемой ненавистью. Почему? Потому что он не вонзил в себя нож?

И вдруг грудь его обожгло болью, он отпрянул назад и увидел Моки, стоящего на коленях, с кровоточащей раной в груди, сжимающего в руке окровавленный нож. И вдруг заметил у себя глубокий надрез, идущий через всю грудь. Это Моки вытащил нож из раны и полоснул им Джека.

Джек зажал порез рукой, но из него уже перестала сочиться кровь. Боль тоже прошла. Чуть позже он с изумлением заметил, что рана закрылась, и концы ее стали сращиваться.

Он поднял голову и увидел, что Моки наблюдает за ним. Окровавленной рукой Моки дотянулся до ожерелья, висевшего у него на шее. С пепельно-серым лицом он посмотрел на шею Джека, моля взглядом объяснить ему, что произошло.

«Почему?» — спрашивали его глаза.

Джек закатал штанину джинсов на левой ноге, чтобы показать настоящее ожерелье, намотанное на одну из икр.

— Да потому что, если вещь называется ожерельем, ее необязательно носят на шее.

Моки упал вперед, уткнувшись лицом в землю, вздрогнул несколько раз и замер.

Джек взглянул на нож, зажатый в руке, и воткнул его в затвердевшую лаву рядом с Моки. Еще одна жертва Расалома, еще один талантливый человек сошел с ума и погиб. Внезапно Джек почувствовал страшную усталость и опустошенность. Неужели все это не могло кончиться по-другому? Может, был другой выход? Не проникло ли в его мозг темное безумие, витавшее в воздухе? Или он всегда носил в себе некое темное начало? Не исключено, что это оно сейчас билось о стены клетки, которую Джек воздвиг для него? Крики заставили его обернуться. Ниихаусцы избавились от опеки Ба и теперь карабкались по склону. Джек попятился назад, еще не зная, что будет делать. Но они, не обращая на Джека никакого внимания, бросились к телу Моки. Они совершили около тела молитву, потом подняли его за руки и за ноги и швырнули в пламя Халеакалы.

Когда остальные, принялись молиться, вождь повернулся к Джеку.

— Халеакала, — сказал он, сияя от радости, — обитель солнца. Теперь, когда ложный Мауи мертв, солнце снова вернется на тот путь, на который его наставлял подлинный Мауи.

— Когда? — спросил Джек.

Ба взобрался на склон и встал рядом с ним, переведя взгляд с ночного неба на рокочущий кратер. Все тело его было напряжено.

— Завтра, — сказал вождь, — вы увидите, это произойдет завтра.

— Надеюсь, что так, — сказал Джек, повернувшись к Ба, — но в том случае, если он ошибается, думаю, нам надо поскорее отправляться в обратный путь.

Ба кивнул:

— Да. Нужно спешить. А то, как бы не было поздно.

— Поздно? Что ты имеешь в виду?

Страдание промелькнуло на лице Ба, обычно непроницаемом, и это поражало.

— Не знаю. Знаю только, что должен вернуться к миссис.

— Хорошо, великан. Мы сейчас же отправимся. Он повернулся к Калабати: — Все, что нам осталось сделать, — это посадить нашу даму в джип и…

Калабати исчезла. Джек метался в темноте, стараясь отыскать ее. Но ничто не говорило о ее присутствии где-то поблизости. «Исуцу» по-прежнему стоял у склона горы, однако Калабати исчезла бесследно. Они с Ба обыскали все окрестности, но не обнаружили ничего, кроме рубашки Джека на застывшей лаве в том месте, где стояла Калабати. Джек натянул рубашку и залез в машину, на пассажирское сиденье.

— Наверное, она сбежала, пока мы слушали слова вождя. Ты помнишь, как спускаться к дороге?

Ба кивнул и завел машину.

Они поехали вниз. Ба вел машину так быстро, как только было возможно, а Джек всматривался в освещаемую светом фар дорогу и в темноту по обе стороны. Абсолютно ничего. Никакого движения, кроме порывов ветра. Когда они спустились с гребня, ветер стих, а сверху полилась морская вода и посыпалась рыба, от чего видимость стала еще хуже. Появились жуки и стали атаковать их.

Наконец они подъехали к дому. Свет был включен, генератор работал, все было так же, как час назад, когда они уходили отсюда. Джек выскочил из машины и побежал в дом, наступая на бьющихся на земле тунцов и уворачиваясь от жуков. Их было не очень много поблизости. Забежав в дом, он обошел все комнаты, зовя Калабати. Он не надеялся найти ее здесь — каким образом она могла пешком обогнать машину? — но ему нужно было это для самоуспокоения, чтобы знать, что он осмотрел решительно все.

Теперь он терзался чувством неопределенности. Вдруг он просто не нашел ее? Вдруг она где-то прячется? Значит, она лгала ему? Собиралась ли она вообще возвращаться с ним в Нью-Йорк? Скорее всего, нет.

Каким же он был сентиментальным идиотом!

Он поднялся на второй этаж, собираясь зайти в гостиную, но замер на пороге, услышав шум. В коридоре, ведущем в гостиную, было отчетливо слышно знакомое стрекотание больших полупрозрачных крыльев — сотен крыльев, хлопающих с сумасшедшей скоростью. Может быть, они поймали кого-нибудь — например, Бати? Может быть, у них в самом разгаре разгульное пиршество?

Он хотел было развернуться и убежать, но заставил себя стоять неподвижно. Что-то изменилось в этом стрекотании — оно было уже не таким неистовым, не таким бешеным… стало спокойней, размеренней, стало почти… умиротворенным.

Он шагнул вперед. Нужно посмотреть, что там происходит. Отсюда видна только часть комнаты сразу за дверью. Лишь одна лампочка продолжала мерцать здесь, но света ее было достаточно, чтобы рассмотреть некоторые детали. И от того, что он увидел, мурашки побежали по телу.

Жуки… большая комната была полна ими, точнее, переполнена. Они облепили стены, расположились на мебели, летали в воздухе. Жуки всех видов, от осовидных зубастых до «пиратов», и все они развернулись в одну сторону, головой к центру комнаты, не глядя в сторону разбитых окон. Ноги готовы были сами вынести Джека из комнаты, но он остался, чтобы узнать, почему жуки собрались в одном месте.

Он опустился на колени и ползком сдвинулся вперед еще на дюйм. Жуки по-прежнему не обращали на него ни малейшего внимания. Тогда он растянулся на полу и вытянул шею так, чтобы можно было оглядеть всю комнату.

Но за жуками почти ничего не было видно. Лишь когда порыв ветра из окна сдул их в сторону, Джеку открылся центр комнаты.

Причиной всему была скульптура — последнее творение Моки. Единственный предмет в комнате, на который жуки не садились. Они не тронули изогнутые деревянные спицы, как бы выраставшие из стены и дотянувшиеся до самого центра, где они сходились вместе, центра, который являл собой нелепый бугристый конгломерат из кусочков черной и красной лавы. Жуки роились вокруг него, и каждый из них развернулся к нему головой, словно религиозный фанатик в безмолвном преклонении.