Лора Эштон - Тайна «Прекрасной Марии»

• Название: Тайна «Прекрасной Марии»
• Автор: Лора Эштон
• Издательство: Диалог
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-85980-030-4

ТЕМНОЕ НЕИСТОВСТВО ЛЮБВИ…

Их одежды были в беспорядке разбросаны по полу. Франсуаза тихо засмеялась:

— Для мужчины, который не имел намерения заниматься любовью, ты разделся очень быстро.

— Я не говорил, что не хотел заниматься с тобой любовью, — ответил Дэнис. Он лежал обнаженный на шелковых покрывалах Франсуазы, и было слишком очевидно, что ему действительно хотелось заниматься с ней любовью. — Я говорил, что это опасно. И именно это я имел в виду, Франсуаза. Я не смогу приходить сюда после женитьбы.

Франсуаза села на постели и обняла его:

— Сможешь.

Извиваясь, она прильнула к нему:

— И будешь.

Она поцеловала его в затылок, слегка укусив. Затем произнесла:

— Я, знаешь ли, не собираюсь упускать такое изысканное развлечение.

---

Тьерри поднял голову и нацепил на нос пенсне.

— Я недавно чуть не сломал ногу, поднимаясь по лестнице, — продолжал племянник. — И вообще газовые лампы светлее, и вы будете лучше видеть.

— Нет уж. Я уверен, что в один прекрасный день они взорвутся, — ответил дядя Тьерри, позевывая.

Все достижения технического прогресса с начала века казались дяде очень подозрительными, он думал, что все это «в один прекрасный день взорвется». Дядя Тьерри по мнению Люсьена был единственным человеком в Париже, который до сих пор носил бриджи и не менял покрой воротничков со времен своей молодости.

— И я очень надеюсь, что ты не собираешься плыть в Новый Орлеан на одном из этих новых паровых судов — истинно, это порождение дьявола! И там не место женщине.

Он задремал было опять, но вновь вскинул голову и добавил:

— В один прекрасный день они все взорвутся.

Люсьен засмеялся в ответ.

— А мне говорили, на них так неудобно и, главное, тесно… Я пришлю Сойера, он поможет тебе подняться наверх и лечь в постель.

Если этого старика не увести в спальню сейчас, то он будет дремать в кресле полночи, и вообще вряд ли вылезет из него до полудня. Дорожная карета была заказана на одиннадцать часов, и у Люсьена оставалось совсем немного времени между дуэлью с Ривом и отъездом, на то, чтобы убедительно объяснить дядюшке, как это случилось, что он растратил сумму своего трехмесячного содержания за первые две недели.

Хотя эти объяснения вполне могут быть излишними, если принимать во внимание предстоящую встречу с Ривом.

Луизиана, 1840 г.

— Чудесный вечер. И так замечательно находиться в кругу семьи.

Поль де Монтень с удовольствием оглядел всю свою семью, жену и детей, собравшихся за столом на ужин. Был подан слоеный пирог с рыбой, сочная ветчина молочного поросенка и традиционный суп из морепродуктов. Обычный семейный ужин, когда в доме нет гостей.

— Это верно, семья всегда должна быть утешением для человека, — сказала тетя Дульсина, как обычно слегка пришептывая.

Поль виновато улыбнулся в ответ, он как-то всегда забывал о ней. Дульсина не была на самом деле его родной тетей, так, «седьмая вода на киселе». Она не могла сама зарабатывать себе на жизнь и поэтому была как бы «на содержании» у главы семьи. Проблема заключалась в том, что тетя Дульсина говорила либо еле слышным шепотом, либо приглушенно, взволнованно «чирикала», поэтому на нее не обращали внимания и быстро забывали о ее существовании, и это едва ли можно было назвать хорошими манерами. Поэтому Поль улыбнулся ей еще раз и сделал комплимент, отметив ее новый оригинальный чепец. Однако даже в этот момент мысли его были заняты детьми и Салли, женой. Для креола, уроженца «французской» провинции Луизианы семья была самым главным в жизни. Семья — это то, для чего мужчина работает, возделывает свою землю, истекает потом на плантациях. Дети Поля были уже третьим поколением фамилии де Монтеней Луизианы и вторым поколением, появившимся на свет в «Прекрасной Марии».

Восьмилетняя Эмилия, «малыш», мешала ложкой суп, стараясь выловить оттуда кусочки креветок. У Эмилии было круглое ангельское личико, обрамленное темно-каштановыми кудрями.

— А у нас опять котята, — объявила она, одновременно пережевывая креветки. На нее тут же негодующе посмотрела «Мама Рэйчел», гувернантка, высокая и полная женщина, которая стояла тут же, за стулом Эмилии.

— Мисс Эмилия, вы не должны разговаривать с полным ртом.

Сидеть за общим столом со взрослыми было особой привилегией, исключением из правил, разрешалось это только тогда, когда не было приглашенных, поэтому Эмилия тут же изобразила раскаяние.

— Великолепный суп, — сказала Салли. — Тестут, сообщи об этом Мио, пожалуйста.

— Слушаюсь, мадам, — ответил дворецкий, наливая вино в бокал Поля.

Мио знала и так, что суп великолепный, но ей было особенно приятно, когда Салли говорила об этом во всеуслышание, она очень гордилась похвалами хозяйки. Когда-то Мио звали по-другому, но Люсьен в двухлетнем возрасте окрестил ее этим именем из-за бесчисленного количества кошек, сопровождавших кухарку повсюду. Их всегда было восемь-девять как минимум, не считая котят.

— Которая окотилась на сей раз? — спросил Дэнис, старший брат Эмилии.

Дэнису исполнилось двадцать лет, ростом он был пониже отца, ладно скроен, с приятным, симпатичным лицом.

— Ангелика, — ответила Эмилия, — она окотилась в суповом котле.

— Фу, — Холлис, старшая из детей, наморщилась и опустила ложку, — мама, ну что такое, в самом деле…

— Ладно. Его потом вымыли, — ответила Эмилия.

— Так, достаточно, — твердо сказала Мама Рэйчел. — Разговоры о кошках и котятах не подходят для беседы за столом.

— Если уж твоя чувствительность была так травмирована, — серьезно заявил сестре Дэнис, — я прослежу за тем, чтобы Мио приобрела новый суповой котел.

Дэнис перехватил взгляд отца и усмехнулся. Семейные ужины всегда забавляли его, так как на самом деле Холлис была не более чувствительна чем, скажем, наковальня.

За столом отсутствовали только два члена семьи: Люсьен, который был в Париже, и Фелисия, которую в семнадцать лет отправили в пансион Урсулинок в Новом Орлеане. Там были прекрасные сестры-настоятельницы, и, как сказала Салли, «они попытаются сделать из нее истинную леди, если только это вообще возможно».

Поль ласково и слегка удивленно посмотрел на жену. Салли сохранила такую же стройную и подтянутую фигуру, какая была у нее в молодости, и на ее лице практически не было морщин. Салли было тридцать девять лет, но седина еще не коснулась ее золотистых волос. Однако Поль чувствовал, что за годы совместной жизни они постепенно как бы отдалялись друг от друга, и он знал, что Салли не была счастлива в браке. А пропасть между тем все росла и росла, и ни Поль, ни Салли не знали, как построить через нее мост друг к другу.

Сегодня вечером Поль с удовольствием наблюдал за Холлис, своей старшей дочерью. Холлис унаследовала от матери золотистые волосы, которые у нее были даже еще светлее, серо-зеленый цвет глаз и такие же точеные черты лица. Забавно, что Холлис всегда выглядела спокойной и довольной жизнью женщиной, хотя полгода назад она овдовела и совсем недавно перестала носить траур. В округе было достаточно старых сплетниц, которые постоянно намекали на то, что траур снимать было рановато, но Поль просто не мог видеть свою красавицу-дочь в этих вороньих нарядах, а решающую роль в этом вопросе сыграла Салли, заявив, что шесть месяцев траура вполне достаточно, если учитывать, что Холлис вышла замуж за беднягу Жюльена Торно за три месяца до его скоропостижной смерти от лихорадки.

Жюльен уже был болен к моменту их возвращения из свадебного путешествия. Холлис было всего девятнадцать, и она настояла на своем возвращении домой в «Прекрасную Марию», что было для нее гораздо лучше, чем жить с престарелой мадам Торно. Холлис, не стесняясь, сама говорила об этом, и Поль поддержал дочь. Холлис была одной из первых красавиц Нового Орлеана, и было бы просто неестественно, если бы она заживо замуровала себя во вдовстве.

Поль подумал про себя с удовольствием, как было бы хорошо, если бы вся семья была дома. Фелисия приедет из школы домой в июне. Сестры-настоятельницы наверняка согласятся с тем, что на каникулах ей лучше побыть дома с матерью.

Поль слегка кашлянул, чтобы привлечь внимание семьи. Потом он кивнул Салли и сказал:

— Дорогая, я должен сделать небольшое объявление.

Салли опустила вилку на стол и с удивлением посмотрела на мужа. Было бы очень приятно, если бы он сначала сделал это «объявление» для нее, а потом уже для всех.

— Знающие люди обратились ко мне с просьбой баллотироваться в Конгресс представителем от первого округа.

Тетя Дульсина удивленно крякнула.

— И я полагаю, — осторожно продолжила Салли, — что ты уже принял решение.

— Разумеется. Иначе я не стал бы об этом говорить.

Салли открыла было рот, чтобы что-то еще сказать, но передумала и сидела с таким видом, будто прикусила язык.

— Видишь ли, Дэнис, — продолжал объяснять Поль, обращаясь к единственному мужчине за столом, — открытие движения по новым северным дорогам повлекло за собой снижение потока пассажиров на речном транспорте в Новом Орлеане. Пока это не слишком серьезно, однако в определенных кругах опасаются, что это процентное соотношение будет меняться, и не в пользу речников. Новый Орлеан зависит от речного транспорта, и если пострадает штат, то будем страдать и мы, и другие землевладельцы. Мистер Превест, между прочим, был одним из тех, кто обращался ко мне. Я подозреваю, что демократы «подослали» его ко мне, зная о наших с ним дружеских отношениях. Ни наша «Прекрасная Мария», ни «Алуетт» Превеста не будут в выигрыше, если речной порт закроется. Новый Орлеан обязан продолжать развивать деловые контакты и бизнес.