Дмитрий Скирюк - Руны судьбы

• Название: Руны судьбы
• Автор: Дмитрий Скирюк
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-352-01214-X

Новый роман Дмитрия Скирюка «Руны судьбы» повествует о дальнейших похождениях загадочного колдуна и травника Жуги, по прозвищу Лис. Испанская инквизиция и фламандские бюргеры действуют здесь наравне с заклинателями, единорогами и лесным народцем, в причудливом, но очень реальном, пугающем и трогательном мире, где может произойти все, что угодно, и покинуть который читателю по собственной воле попросту невозможно.

---

Шнырь дожевал мозги, облизал замасленные пальцы, пронаблюдал украдкой, как высокий господин встал и вышел, после чего поднялся и последовал за ним на двор. Хозяин трактира глянул ему вслед и тут же отвернулся, видя, что мешок его остался возле мальчика на лавке. Фриц почувствовал себя неуютно и, поёрзав для приличия, тоже двинулся к двери.

— Эй, малый, — тут трактирщик был уже настороже. — А ты куда?

— До ветру.

— А платить?

— Да я... — Фриц на мгновение замешкался, потом нашёлся. — Да я вернусь сейчас. А брат вернётся и заплатит, вон его мешок лежит.

Трактирщик с некоторым сомнением окинул взглядом блюдо с недоеденным горохом, дедопитую бутылку и мешок, потом кивнул и отвернулся. Фриц на подкашивающихся ногах буквально вывалился на улицу под ветер и холодный дождь, перевёл дыхание и торопливо огляделся.

— Шнырь! — позвал он. — Иоахим! Чья-то ладонь зажала ему рот.

— Заткнись, придурок, — прошипели ему в ухо. — Здеся я. Молчи.

Шнырь убрал ладонь, и Фридрих обернулся. Иоахим весь промок, шляпа его набухла и обвисла словно у поганки; с неё потоками лила вода. В руках у Иоахима был нож.

— Молодец, что выбрался, — осклабился он. — Хозяин ничего такого не подумал?

— Мы что, — непонимающе спросил Фриц, — обратно не вернёмся? А мешок?

— Вернёмся, — ухмыльнулся тот. — Ещё как вернёмся. Видишь вон ту будку? Вот сейчас вон тот мужик пройдётся до сортира, мы его немножечко пощупаем, и враз вернёмся.

— Шнырь, — пролепетал Фриц, холодея, — Шнырь, не надо. Я не хочу. Прошу, не надо...

— Чего не надо? Э, да ты чего дрожишь-то? Ты не трусь. Ха! Думаешь, что я его зарежу? Дудки. Припугну, он сам деньгу отдаст. Думаешь, впервой мне, что ли?

-Я...

— Чш-ш... Тихо, он идёт.

Фриц пригляделся. Идущим был тот самый хорошо одетый мужчина средних лет, сидевший в одиночестве в трактире.

— Здорово, борода, — Шнырь выступил из темноты.

— Что-то не припомню, — на ходу ответил тот, застёгивая штаны и при том не замедляя шага. Тон его был вежлив и спокоен, в первое мгновенье Фрицу показалось, что он даже головы не повернёт в их сторону.

Повернул.

— Пивка мне не поставишь?

— Я в компании не нуждаюсь.

— Так ведь и я не нуждаюсь, — глумливо хмыкнул Шнырь. — Раз так, может, тогда деньжат нам подкинешь, ага?

— Чего бы ради?

— Надо значит, ежели говорю, — угрюмо заявил на это Шнырь.

— Да? Хм. И сколько же вам дать? Патар? Полталера? А может быть, флорин?

— А всё, чё есть, всё и давай. Целее будешь.

— Иоахим... — пискнул Фриц.

— Цыц! — рявкнул тот. — Засохни! Значит так, — он угрожающе придвинулся поближе к незнакомцу. — Деньги на бочку, слышь, ты, дурик толстопузый. Иначе силой отыму. Ты поял, да?

От Иоахима разило уксусом и перегаром, он шатался и, судя по всему, уже едва соображал, что делает. Даже дождь его не отрезвил. Благообразный господин остановился и смерил Иоахима взглядом.

— Ты что же, грабишь меня, что ли? — поинтересовался он.

— А то ж!

Назревала гроза. Шныря и трезвого-то трудно было принимать всерьёз; сейчас же, пьяный, маленький и наглый, он был попросту смешон — стоял и молча ждал, пошатываясь на ветру. Благообразный господин вздохнул, пожал плечами и вдруг что было мочи засветил Шнырю по роже кулаком. Брызнула кровь, Иоахим клацнул челюстями и рухнул навзничь, как стоял. Шляпа с него слетела. Фридрих подскочил от неожиданности и резво отшагнул назад.

Иного трезвого, сложеньем даже и покрепче, чем Иоахим, такой удар отправил бы в беспамятство, но пьяный, как известно, думает не головой. Шнырь подскочил, взревел и бросился в атаку, спотыкаясь и оскальзываясь в грязи. На краткое мгновенье Фриц сумел повиснуть у него на рукаве, но Иоахим отшвырнул мальчишку прочь, вцепился господину в воротник кафтана, увернулся от ответного удара и свалился, увлекая незнакомца за собой. Два тела замесили грязь, и Фридрих с ужасом увидел, как в темноте сверкнуло лезвие ножа.

— Иоахим, нет!

Сверкнуло снова. Опустилось. Крик сотряс ночную тишину, и если раньше шум гулянки заглушал возню на улице, то сейчас в трактире ошарашено притихли. Иоахим неожиданно отпрянул от лежащего, попятился назад на четвереньках. Привстал, и очумело посмотрел на нож в своей руке, с которого стекали капли крови.

Затем вдруг вздрогнул, передёрнулся, вскочил и бросился бежать.

Дверь за спиной у Фрица заскрипела, на подворье разом повалил народ. Раненый лежал в грязи, сучил ногами и как будто бы хотел куда-то отползти. Фриц стоял и смотрел, не в силах шевельнуться, чувствуя, как дождь колотит по макушке и стекает по лицу. В память врезалась картина грязного двора, распластанное тело, мокрые сараи почерневших досок и косая пелена летящего дождя. Гул голосов не умолкал, но слышался как будто бы издалека, во всяком случае, Фриц не разбирал слова — уши словно заложило ватой. Его схватили, развернули, затрясли за плечи. Затем вдруг что-то лопнуло, извне пробились звуки, крики, стоны, шум дождя. «Это ты? — кричали Фридриху в лицо. — Ты, гадёныш, его порешил?!» Схватили за ворот, тряханули, отхлестали по щекам. Фриц не сопротивлялся, только тряс головой. Рубашка его вылезла из штанов, мизерикорд продрал холстину, выпал из-за пазухи, два раза кувыркнулся и шлёпнулся в грязь. Чьи-то руки торопливо хапнули его, и на мгновенье воцарилась тишина.

— Эхва! — наконец раздался чей-то изумлённый голос. — Глянь, чего!.. Это же этот... лыцарский протык!

— Ага ты, точно — протыкач! Эй, там! Держи покрепче сопляка, чтоб не убег! Да обыщи его как следует, авось ишшо чего найдётся.

— Я не... Это не я, — внезапно онемевшими губами пролепетал мальчишка. — Я не виноват...

Никто его уже не слушал и не слышал. «Вяжи гадёныша!» — распорядился кто-то, и мальчишку вслед за раненым поволокли в корчму. Дверь за ним закрылась, и только кровь в истоптанной грязи ещё некоторое время напоминала о том, что здесь произошло.

Потом её смыл дождь.

* * *

За окном трактира сыпал дождь, земля во дворике раскисла. В лужах, расходящихся кругами, отражалось небо без единого просвета. Две лошади и ослик на конюшне с равнодушием мотали мордами и что-то подбирали из пустой кормушки. С некогда белёного забора потихоньку обмывало известь. Всё это представляло собой картину серую, однообразную, но не лишённую какого-то очарования, особенно если учесть, что в комнате было тепло и сухо. Жарким пламенем горел камин, дрова потрескивали, запах дыма щекотал в ноздрях. Молодой парнишка, облачённый в чёрную заношенную рясу монаха-доминиканца, со вздохом оторвался от созерцания пейзажа за окном, прошёл к столу, уселся за него и потянул к себе кожаный цилиндр с письменными принадлежностями. Откинул крышку, вытащил свёрнутые трубкой желтоватые листы пергамента и тряпочной бумаги, вынул нож и аккуратно принялся затачивать перо. Взгляд его упал на угол карандашного рисунка, на котором Бенедикт ван Боотс из Гаммельна изобразил Лиса. Он помедлил, отложил перо и нож, вытащил листок и расправил его перед собою на столе. Взгляд его сделался рассеян.

Кто он был такой, этот травник?

Томас потянул к себе футляр с бумагами, откинул крышку, отыскал средь прочих лист, содержащий доступные сведения о разыскиваемом, достал его и углубился в чтение.

Zuga, <Zhuga> — индифферентно излагал бумажный лист. — (Возможны варианты — на латинский адекватным образом не транскрибируется). Известен такоже среди простонародья как «Осенний Лис», «Соломенный Лис», «Ведьмак из Лиссбурга» и просто — «Лис» (список прочих прозвищ прилагается). Горец, влах (предп. урож. Мунтении[6]).

Настоящее имя — Вацлав (Ваха, Вашек), однако никогда им не пользуется. Точный возраст неизвестен (выглядит на тридцать с небольшим). Роста выше среднего, худощав, лицо треуглое, глазами син, власами рыж, предпочитает отпускать их длинными.

Первые упоминания девятилетней давности (ворота Дибиу, Тихутский перевал, предгорья возле Тырговиште, креп. Поэнари, креп. Эшере, позднее — север Трансильвании, Марген, Шесбург, Кронштадт, Германштадт и вся область Siebenburgen, впоследствии — сев. Фландрия). При обстоятельствах самых различных. По собственным рассказам — оставил жизнь в горах в угоду странствиям, по свидетельствам других — изгнан из рода по подозрению в колдовстве. По свидетельствам третьих — был подвергнут соплеменниками казни через убийство, но выжил. Сказывается знахарем. Образования не имеет (звание целителя de plague[7]).

На родине замечен был участием в антибоярских смутах. Неоднократно подозревался и неоднократно же был уличен в колдовстве и некротических действиях, в хождении по горячим угольям босым, в вызывании духов, в ликантропии (н/пр.), в составлении бесовских снадобий и эльиксиров, а такоже — в антицерковных высказываниях (подтверждено свидетельствами многосчётных очевидцев). Около семи лет тому назад совершил большое длительное плавание на Запад, в Англию и на Исландию (цель неизвестна). Некоторое время практиковал в Лиссбурге и Цурбаагене, потом исчез в неизвестном направлении (по одним непроверенным данным — удалился в отшельничество, по другим — до сих пор промышляет бродячим целителем). Имеет дома в нескольких городах, в коих домах не живёт.