Виктор Аллахвердов - Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

• Название: Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания
• Автор: Виктор Аллахвердов
• Издательство: Издательство "Речь"
• Жанр: Психология
• Год: 2003
• ISBN: 5-9268-0203-2

С разных сторон рассматривается самое загадочное явление человеческой психики - сознание. Как разгадать его тайну? Как распутать коварные головоломки и разрешить вечные проблемы, над которыми бились лучшие умы человечества? В книге предлагается оригинальный подход к тайне сознания.

---

Соответствие традициям. Разные историки по-разному классифицировали французское общество времен Великой революции. Историки-марксисты, например, делили общество по классам в соответствии с типологией К. Маркса. Но сами французы того времени описывали общество как разделенное по сословиям, согласно именно этому делению писались законы, устанавливались нормы взаимодействия. Поэтому все историки, какой бы теоретической позиции они ни придерживались, обязаны были так или иначе соотносить свою классификацию с традиционной. Отсылка к хорошо известной традиции помогает перевести новые идеи на понятный язык.  Поэтому же, как бы плохо ни относится к существующей классификации психических процессов, но оно любое исследование должно быть переводимо на эту классификационную сетку, иначе научное сообщество не примет его результатов.

Требование к описанию результатов (квалификационный уровень истолкователя). Всё, что угодно, можно истолковать как угодно, поскольку смысл текста в самом тексте не содержится. Следовательно, всегда можно любому тексту приписать любой смысл. В итоге даже в науке появляются достаточно странные, на первый взгляд, концепции, гласящие, например, что Цезарь и Цицерон – одно и то же лицо (так поступает А.Т. Фоменко), что приснившийся Леонардо сон о коршуне – свидетельство его пассивного гомосексуализма (так трактует З. Фрейд) или что последний уход Л. Толстого из дома – это следствие эпилептической болезни писателя (так утверждает А.М. Евлахов[355], хотя ни один обследовавший Толстого врач подобный диагноз не ставил). Учитывая бóльшую, чем в обычных эмпирических науках, свободу исследователя в выборе интерпретаций, в гуманитарных науках накладываются более жесткие требования к изложению собственных взглядов: новую интерпретацию текста имеет право предложить только тот учёный, который хорошо знает предшествующие интерпретации этого текста. В.Ф. Петренко прямо формулирует это для психологии как гуманитарной науки: новый научный текст должен быть вписан в корпус психологической науки, а система цитирования, неявных ссылок и перекрестных ассоциаций должна обеспечивать «жизнь текста» в ранее существовавшем тексте.[356]

Этим гуманитарное научное сообщество защищается от дилетантов, которые слишком часто норовят всё интерпретировать по-своему, не зная и не понимая многих нюансов, обсуждавшихся предшественниками  автора этой новой интерпретации. Поэтому только ученые-гуманитарии среди предварительных этапов научного исследования могут выделить такой: «составить по возможности полный перечень имеющихся теорий и предтеорий, известных эмпирических исследований по проблеме, сопоставить их с библиографическими данными».[357] Сравните: ученые-естественники, наоборот, даже несколько бахвалятся тем, что самые выдающиеся открытия в естествознании обычно делают молодые люди, и любят вспоминать известную шутку А. Эйнштейн, что он смог привнести в науку новые идеи только потому, что мало знал.

Конечно, обсуждаемое требование мучает авторов, пишущих оригинальные произведения. З. Фрейд честно признавался, что самая большая небесная кара, посылаемая учёному, – это необходимость читать чужие работы.[358] Более того, это требование иногда даже мешает научному сообществу правильно оценить сделанное научное открытие. Однако оно выполняет очень важную охранную функцию: мало знающему нет места на Олимпе гуманитарных наук.

Провести рядовое гуманитарное исследование при некотором навыке не у подготовленного ученого обычно не вызывает больших трудностей. Любому явлению всегда можно приписать любой смысл. Для признания своего труда научным ученому достаточно при анализе какого-либо текста лишь перечислить почти все смыслы, когда-либо этому тексту приписываемые. Ну, а если удастся ещё и найти всеми давно забытый смысл, то это уже становится событием. Но непросто стать великим ученым-гуманитарием и рискнуть переосмыслить всю принятую до этого систему смыслов. Мало того, что ученый должен уметь плавать в необъятном море проблем, он ещё должен быть убедителен для окружающих, обладать чувством стиля и самое главное – должен стать интеллектуальным носителем общественных идеалов для значимой группы людей. В истории науки чаще всего статус, приближающийся к статусу учителя человечества, обеспечивается либо поддержкой власти (как в случае с Гегелем), либо демонстрацией своей независимости от власти (Сократ). В последнем случае чаще всего посмертная слава во много раз превосходит прижизненную.

Искусство практических (технических) наук

В практической жизни нас обычно волнует не истинность наших взглядов на мир, а эффективность нашей деятельности. В конце концов, из того, что некто знает истинное положение дел, ещё не следует, что он знает, как ему добиться того, чего он хочет. В.П. Зинченко так выразил эту мысль: «Одно дело – теория, другое – практика, для которой не бывает готовых теорий».[359] Зачастую люди действуют даже успешнее, когда не знают всех обстоятельств дела и, тем самым, что называется, не усложняют себе жизнь. Даже мосты чаще рассчитывают, исходя из заведомо ложного предположения, что Земля – плоская. Но этот ложный взгляд на форму Земли не играет никакой роли в оценке качества построенных мостов. Ведь важно, чтобы мост выполнял свою функцию, т.е. чтобы по нему могли ходить люди, ездить машины и поезда, а не истинность теории, положенной в основания расчета. Х. Колумб полагал, что Земля имеет форму груши, что на её узком конце находится вход в рай и что от Канарских островов до Японии – не более 4.5 - 5 тыс. км. Кто сегодня склонен обвинить Колумба в невежестве? Он преуменьшил расстояние в 4 раза, но это была, по выражению географа Ж. Анвиля, «величайшая ошибка, которая привела к величайшему открытию».[360]

Теории, созданные в лоне естественных наук, построены не для реальных, а для идеализированных объектов, а, значит, как правило, не могут непосредственно применяться. Практические (технические) науки обычно заняты тем, что конструируют заведомо неверные упрощения теории, заведомо "ложные" следствия этих теорий, грязные, с точки зрения "чистых" теоретиков, методы решения. Главное – чтобы приближенное решение, получаемое в результате всех этих упрощений, следствий и методов, оказалось достаточно точным для конкретной практической задачи. Так, если не удаётся решить систему уравнений в общем виде, то её можно решить при каких-то ничем не оправданных допущениях, а при заданной точности – даже методом подбора. Важно лишь, чтобы полученный в итоге результат работал. Так, психологи нередко используют аппарат математической статистики вне условий его применимости. И при этом не только прекрасно себя чувствуют, но иногда и получают с его помощью первоклассные результаты, которые позднее могут с успехом подтверждаться и при более корректном использовании этого аппарата.

В случае отсутствия общепринятых естественнонаучных теорий – такая ситуация типична и для психологии, и для социологии, и для психиатрии – ориентированные на практику учёные обычно вообще не знают, как применять имеющиеся теории, они лишь стараются обобщить накопленный практический опыт и найти способ классифицировать используемые практические приёмы. Так появляется новый тип эмпирических исследований, который, в свою очередь, может способствовать появлению новых принципов классификации, новых естественнонаучных гипотез и новых  психологических техник. Но, разумеется, как и в любом эмпирическом исследовании, какими бы тонкими методами ни пользовались психологи, надёжность и реальная применимость получаемых таким путём данных не слишком высока. Однако сами подобные изыскания крайне важны.

Вспомните слова Леонардо о том, что практик без науки не знает, куда плывёт. К этим словам стоит добавить – если даже он случайно пристал к берегу, то всё равно не способен самостоятельно узнать, куда на самом деле приплыл. В развитых естественных науках теории должны задавать практикам направление движения. Достигнутые за последнее столетие успехи настолько впечатляют, что многое в самих естественных науках начинает восприниматься как достоверное знание. Правда, исторически это произошло, по-видимому, не ранее конца XIX в., до этого практические разработки всегда опережали теоретические построения.[361] В психологии так продолжается до сих пор. Как отмечает А.Ш. Тхостов, за последние двадцать лет «жалкое состояние теории стало ещё более очевидным на фоне бурного развития инструментальных технологий».[362] Г.С. Абрамова неточна, когда заявляет, что «практика оказания психологической помощи начинает опережать теоретические знания в области психотерапии».[363] Так было всегда. А иначе придётся признать, что античные греки или средневековые крестьяне никак психологически не помогали друг другу. В России традиционные доверительные беседы на кухне несомненно выполняли роль психотерапевтических сеансов задолго до появления теоретической психотерапии (а если в процессе такого сеанса ещё "выпить и поговорить", то, как замечает В.В. Макаров, это даже становилось похоже на наркопсихотерапию[364]). И не важно, что доморощенные психотерапевты не знали при этом никакой теории (существенно хуже, что они не владели соответствующими психологическими техниками и совершали иногда непоправимые ошибки). Безусловно прав В.А. Лекторский: практическое психологическое воздействие возможно и вне науки, и вне теории.[365]