Роман Добрый - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

• Название: Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]
• Автор: Роман Добрый
• Жанр: Биографии и Мемуары

 Во второй том сборника вошли рассказы об И.Д. Путилине, написанные Р.Л. Антроповым (Р. Добрым). Рассказы расположены в той последовательности, в которой они издавались первоначально. Предваряют сборник воспоминания Ф. Кони. В книге использованы архивные материалы Центрального государственного архива Санкт-Петербурга. Сборник завершается списком литературы (соответствующих хронологических рамок) о деятельности полиции.

 Книга предназначена для работников МВД, а также для всех интересующихся историей работы полиции.

---

¾ А если свистка не будет?

¾ Тогда терпеливо ожидайте моего появления.

¾ Ах, Иван Дмитриевич, не сносить тебе твоей буйной головушки! — в тревоге за моего великого дру­га вырвалось у меня.

¾ Ну уж, во всяком случае, не в Минске мне ее сложить! — тихо рассмеялся он.

Прежде чем рассказать вам о том, как я прини­мал с двумя агентами участие в этой памятной мне страшной ночи, я приведу вам рассказ моего гениаль­ного друга с его слов.

ЖЕЛТЫЕ ТУФЕЛЬКИ. РИТУАЛЬНАЯ ЧАША. С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ В ПОДВАЛЕ

— Я, —рассказывал Путилин, — внимательно обо­шел крохотный домик, стараясь изыскать способ, как бы лучше, незаметнее в него проникнуть. Непреодо­лимая сила влекла меня туда. Какой-то таинственный голос властно мне шептал: «Иди туда, иди туда!»

Дверь была закрыта на засов, на нем болтался большой висячий замок.

Со мной не было инструментов, которыми я мог бы открыть дверь. Мне не оставалось ничего более, как влезть в таинственный домик через окно. Я так и по­ступил. Я тихо разбил окно и через секунду очутился в темной комнате. При свете моего фонаря я оглядел­ся. Большая, грязная комната, в которой, кроме сто­ла, трех стульев и постели, не было ровно ничего. Ря­дом с этой комнатой находилась другая, поменьше, совершенно пустая.

Быстрым взглядом окинув все это, я поспешно спустил над разбитым окном жалкое подобие занавески — кусок выцветшего ситца. Я вновь с удвоенной энергией принялся осматривать две жалкие конуры. Ничего, абсолютно ничего подозрительного. А между тем... между тем ведь мужские следы совершенно яс­но были замечены мною от выпертой нарочным путем доски губермановского дома вплоть до дверей этого домика. Кому было надо совершать путешествие этим пустырем? И почему обитатель таинственного жили­ща проник столь необычайным образом во двор ев­рея-ростовщика?

Размышляя, выводя мою кривую, я вдруг запнулся ногой о какой-то неровный, скользкий предмет.

Мне мой фонарь осветил его. Это было железное кольцо подпольного люка. Сердце радостно, забилось у меня в груди. Победа, победа! Авось там — хоть йота улик.

Я рванул за кольцо и приподнял люк. Лесенка ма­ленькая, узенькая. Не раздумывая ни секунды, я стал спускаться в подполье. Одна, две, три, четыре ступе­ни... Я — на земляном полу!

Но лишь только я осветил фонарем пространство подполья, как крик ужаса вырвался у меня. Моя но­га стояла в большом жестяном тазу-чаше, полном крови. Я выхватил ногу.

С нее сбегала капля за каплей кровь... Дрожь про­низала меня всего. Я низко склонился над страшной чашей, и тут мне бросились в глаза маленькие жел­тые туфельки, белое платьице, синяя жакетка, шляп­ка. У меня, старого, опытного волка, видевшего вся­ческие виды и ужасы, горло перехватил спазм. Я не мог отвести взгляда от этих вещей. Передо мной с какой-то поразительной наглядностью встал образ бедной белокурой девочки с ее страшными проколами. Еще минута, и я разрыдался бы. Я — Путилин, не знавший, что такое нервы, слабость воли!

Страшным усилием я взял себя в руки и стал ис­кать еще чего-нибудь «интересного» для храма боги­ни Фемиды. Рядом с чашей на дощечке лежал блестя­щий предмет. Я взял его, и он задрожал в моих ру­ках. Это было длинное, круглое, прямое шило, все темное от запекшейся крови.

И тут меня пронизала мысль: «Так какое же это убийство? Ритуальное, действительно ритуальное или же подделка под него?»

Но сейчас же я осудил нелепость этой мысли. Ле­генда о ритуальных убийствах гласит, что выпускае­мая кровь употребляется евреями. А тут... тут целая чаша ее. Стало быть, я был прав, прав!..

Огромная радость охватила меня. Я спасу бедного еврея, над которым тяготеет это страшное обви­нение!

¾ Дзинь... тр-р... тр-р... — донеслось до меня. Я ус­лыхал, что дверь проклятого домика уже раскрывает­ся. Быстрее молнии я бросился по лестнице и закрыл над собой дверцу люка.

Она была от ветхости вся в дырах. Потушив фо­нарь, я приложился ухом к ней.

¾ А-а, дьяволы, хорошую я вам заварил кашу! — донесся до меня резкий мужской голос. — Будете помнить меня вовеки. Не сегодня, так завтра я вам устрою горячую, кровавую баню! Ха-ха-ха! Белый пух будет летать над городом, а мы будем вас крошить, резать... Резать, дьяволы, будем вас!..

Никто ему не отвечал. Он, значит, был один — оби­татель страшного домика.

¾ Ха-ха-ха!.. — вдруг опять послышался исступ­ленно-безумный хохот. — Сидишь в остроге, прокля­тый жид? Что? Небось весь твой кагал не спас тебя? О-го-го-го! Ловко я тебе отомстил! Будешь помнить, как разорять людей... Всего меня разорил... По миру пустил меня, благородного...

Я услышал приближающиеся шаги негодяя-извер­га к подполью. Только тут я понял, какой я сделал промах, оставшись так долго в страшном подполье. Что мне с ним сделать, если он спустится сюда? Убить его? О, для меня это было крайне нежелательно... Мертвое тело не расскажет ничего о содеянном им преступлении, и тайна убийства девочки останется тайной. Кто сможет доказать, что Губерман сам не совершил здесь, в этом подполье, ритуального убийст­ва христианской девочки? Один я, но этого мало.

То, чего я так страшился, сбылось. Изверг подо­шел к подполью и поднял люк. Я прижался в угол, затаив дыхание.

¾ Страшно... страшно... кровь... целый таз. — В голосе его я уловил нотки неподдельного ужаса. Кровь убиенной замученной девочки вопила об от­мщении. Эта кровь, очевидно, душила его, заливала ему глаза багряным светом.

¾ Надо... надо покончить... сжечь... засыпать... за­копать... Страшно мне, страшно.

Вычиркивая дрожащей рукой спичку, он стал мед­ленно, осторожно спускаться в подполье.

¾ Я помогу вам, здесь темно! — загремел я, чув­ствуя, что больше мне ничего не остается сделать, ибо скрыться здесь некуда.

Крик, полный безумного ужаса, вырвался из гру­ди страшного злодея.

Я направил на его лицо фонарь, хотел выхватить револьвер... но его не оказалось. Первый раз в моей жизни я очутился без моего верного друга, столько раз спасавшего мою жизнь!

¾ Сдавайтесь, любезный, вы пойманы! — не те­ряя хладнокровия, продолжал греметь я.

¾ А будь ты хоть сам Сатана, я не отдамся тебе добровольно! — исступленно заревел он, бросаясь на меня.

Между нами началась отчаянная борьба. Спичка, брошенная им, упала на белое платьице... Рядом ле­жала груда сухого сена и соломы.

Послышался сухой треск, забегали языки пламени. «Все погибло!» — мелькнула у меня мысль. Я напрягал все усилия, чтобы не поддаться злодею, но, увы, чувствовал, что он неизмеримо сильнее меня. Он сдавливал мою грудь железными тисками, но, на мое счастье, моя правая рука была свободна.

Я нажал кнопку фонаря и ударил им по лицу его. Удар пришелся по глазам. Он завыл от боли и на се­кунду выпустил меня из своих ужасных объятий. Я бросился к лесенке, пробиваясь сквозь пламя. Я чувствовал, что горю. Дыхание спирало от дыма, языки пламени охватили мое верхнее платье. Лишь только я выскочил из страшного подземелья, как он, тоже успевший оправиться от удара, набросился на меня сзади. Я потащил его к выходной двери, но... но в эту минуту пришла помощь.

ДВА ГОРЯЩИХ ФАКЕЛА

Боясь за участь моего дорогого друга, я немедлен­но полетел к минскому Лекоку.

¾ Скорее! Скорее! Двух агентов!

¾ Что такое? Что такое? — привскочил он. — Где наш гений Путилин?

В двух словах я передал ему приказ моего талант­ливого друга.

¾ Во дворе Губермана будем его ожидать… Он так приказал.

¾ Черт возьми, я еду в таком случае сам! — за­суетился толстяк.

И вот через полчаса мы уже находились на дворе дома ростовщика.

Время тянулось до темноты медленно. Я все с за­миранием сердца ожидал условного сигнала-свист­ка, но его не было.

Губернский лев сыска относился не без иронии к «сему ночному похождению».

¾ Гм… не понимаю… ровно ничего не понимаю, — насмешливо бросал он своему помощнику. — Но, ко­нечно, раз сам Иван Дмитриевич Путилин этого тре­бует...

¾ Что это, дым? — вдруг воскликнул помощник.

Я поднял глаза.

Клубы черного дыма неслись с пустыря. Одним ударом ноги я вышиб замеченную доску в заборе и крикнул:

¾ За мной, господа! Там — несчастье! — Я пролез первым, за мной — помощник Лекока, а сам он... застрял в узком пространстве забора.

¾ Черт возьми, я застрял! Протисните меня! Ой-ой-ой! Я задыхаюсь!.. Что за чертова западня...

Но нам, мне и помощнику — славному малому, некогда было высвобождать злополучного победите­ля ритуального дела.

То, что мы увидели, заставило заледенеть кровь в наших жилах.

На фоне темной ночи мы увидели два ярко горящих живых факела. Над домиком клубился дым. Несколько секунд — и мы были около них.

¾ Держите этого! — гремел Путилин, указывая на обезумевшего от боли и страха человека. — Док­тор! Скорее! Помоги мне! Я горю... Направляйте на него револьвер!