Константин Путилин - Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]

• Название: Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1]
• Автор: Константин Путилин
• Жанр: Биографии и Мемуары

 В первый том вошли исследовательские и архивные материалы об известном российском полицейском И.Д. Путилине, посвятившем свою жизнь сыскному делу и прошедшем путь от канцелярского служащего до начальника сыскной полиции Санкт-Петербурга. Включены также мемуарные источники, воспоминания сына И.Д. Путилина - Константина, сделанные по записям отца, и записки В.М. Шевлякова. В книге использованы архивные материалы Центрального государственного исторического архива РФ (ЦГИА СПб.) и Центрального государственного исторического архива С.-Петербурга.

 Книга предназначена для работников МВД, а также для всех интересующихся историей работы полиции.

---

Я с Ольгой Семеновной поместились в соседнем ближайшем вагоне второго класса; скоро присоединился к нам и отец; видимо, его что-то сильно беспокоило.

¾ Ты видел Серенко?

¾ Да.

¾ Незаметно, знаком, вызови его и передай ему о необходи­мости удалить из вагона первого класса во второй даму с двумя дочерьми-подростками...

¾ Но под каким предлогом?

¾ Пусть скажет, что на этой станции сел с ними рядом господин психически больной, с буйными порывами... почему, ради их же спокойствия, предлагается перейти в следующий ва­гон того же класса, тоже почти пустой, я сейчас лично осматривал.

¾ Успею ли я?

¾ Поезд простоит еще десять минут, — успеешь; только поспеши!

Без особенного труда я выполнил поручение отца. Прошло минуть пять; кто-то слегка стукнул в окно вагона. Я вышел.

¾ Скажите начальнику, что все улажено: дама с детьми пере­ведена в другой вагон.

¾ А кто, Серенко, еще остался в вагоне?

¾ Старый гвардейский полковник, спит как мертвый, и охотник...

¾ Руткевич?

¾ Да, да... вообще ничего подозрительного еще нет, я прошел по всему поезду... так и передайте начальнику.

¾ А Т-ов?

¾ Улегся спать, даже снял сапоги... не велел запирать дверей в купе... Душно уж очень, говорит. Нам это на руку. Истопник хорошо получил на чай и постарался на совесть!

¾ А Руткевич где?

¾ Рядом в купе...

¾ А вы?

¾ Кондукторское отделение в десяти шагах от купе Т-ва. Не прозеваем! — самоуверенно докончил шепотом Серенко, поспевая к своему вагону. Да и пора было — поезд уже тронулся.

Как только я занял свое место, немедленно передал шепотом отцу весь мой разговор с агентом.

¾ Это хорошо! — одобрил он.

Каждый из нас углубился в свои думы; о сне, конечно, и в голову не приходило. Настроение было у меня приподнятое; отец с виду казался совершенно спокойным.

Поезд замедлил ход: приближались к станции. Не ожидая остановки, я на ходу прыгнул на перрон.

¾ Так можешь легко ногу сломать, — услышал я сзади строгое замечание отца, стоящего на подножке и выжидающего полной остановки.

Прошел раз, два... десять вдоль платформы, зорко всматри­ваясь в спешащих в вагоны — все больше простонародье, ни одного пассажира ни в первый, ни во второй классы; спешу по третьему звонку в свой вагон, удовлетворенный результатами осмотра, по пути едва не сбив с ног отца, идущего с другого конца перрона.

Вот и вторая станция; я и отец в том же порядке первыми сходим на перрон и последними садимся в наш вагон.

¾ Однако, что же это: шесть станций уже проехали от Бологова, а положение дела не изменилось? Где же, наконец, сидит, этот таинственный пассажир в дорожной фуражке? Не напрасно ли вся ваша тревога?

¾ Почему же в дорожной фуражке, а не в поярковой круглой шляпе? — с иронией в голосе замечает отец. — Имей терпение, еще станций немало осталось!

Начало чуть-чуть светать. Приближались к станции Померанье; поезд здесь стоит всего две или одну минуту. По обыкновению, соскочили с отцом на станционную площадку.

Не мираж ли это?.. Нет, ясно вижу приближение человеческой фигуры... Теперь различаю форменную фуражку инженера путей сообщения и в руке небольшой саквояж. Высокая фигура незнакомца приближалась все ближе и ближе. Пройдя вагон второго класса, этот господин стал с осто­рожностью, не спеша, подыматься на подножку вагона первого класса. Поезд тронулся.

¾ Ты видел, отец? Это он?

¾ Несомненно, рост, черты лица Шиманского, я сейчас же узнал его.

¾ А инженерная фуражка?

¾ Это новая его остроумная выдумка: после катастрофы легче будет скрыться. Кому придет в голову заподозрить на первых порах инженера?

¾ Ну, разговаривать теперь некогда... надо действовать... Я через буфера перейду к дверям вагона первого класса, а ты можешь наблюдать с этой площадки нашего вагона... и при случае по­мочь...

С этими словами отец перешел через железный мостик в вагон первого класса, задвинув за собою наполовину дверь, откуда был выход на буферную площадку, а затем на площадку второго класса, где поместился я.

Нас отделяла лишь буферная площадка, и я хорошо видел, как отец прежде всего запер ключом обе боковые выходные двери и сам плотно прижался к стенке вагона в правом углу.

Дальнейшие события в эту памятную для меня ночь чередова­лись в таком порядке.

Незнакомец, войдя в вагон, прошел от начала до конца, заглядывая в каждое купе; при обратном следовании он остановился несколько дольше в дверях отделения, где спал Т-в, и здесь чиркнул спичку, внимательно вглядываясь в спящего.

¾ Пожалуйте в свободное купе! — проговорил подошедший сзади кондуктор, указывая на соседнее отделение, рядом с занятым Руткевичем.

Инженер последовал за кондуктором.

¾ Изволите ехать до Санкт-Петербурга?

¾ Да, вот билет...

¾ Позвольте повесить ваш саквояж, — услужливо предложил кондуктор, протягивая руку за вещью.

¾ Нет, нет! Оставьте, не троньте! — с замешательством запротестовал пассажир, отстраняя жестом руку кондук­тора. ¾ Скажите, кондуктор, вам известен господин, спящий в первом от входа купе? Лицо мне его что-то знакомое. Ка­жется, это подрядчик... Шлыков, ставивший мне в прошлом году на дорогу шпалы.

¾ Никак-с нет, этот господин владелец имения близ станции Бологое, откуда они и едут; фамилия генерала, кажется... Тургасов.

¾ Скажите, какое сходство! Вы больше мне не нужны, разбу­дите меня, когда будем подъезжать к столице. И с этими словами пассажир задвинул входную дверь у купе перед носом кондуктора.

Кондуктор, однако, не спешил отойти от двери и, напротив, плотнее прижался к ней, приложив ухо к замочной скважине; минуту спустя он явственно услышал слабый звук пружинного замка.

¾ Мерзавец! Заряжает! — прошептал Серенко, отходя от двери, где столкнулся с охотником.

¾ Это он?

¾ Да, он, и при нем адская машина, он, очевидно, ее теперь заряжает... сейчас я через скважину слышал, как он открывал свой саквояж.

¾ Надо донести начальнику?

¾ Не надо, он знает и караулит злодея у выходной пло­щадки. Помни, Серенко, данную тебе инструкцию... — проговорил наскоро Руткевич, отходя от него, так как в купе, занятом инженером, что-то звякнуло, заскрипело.

Поезд шел полным ходом; решительная минута прибли­жалась. Я впился глазами в противоположную площадку вагона, где в четырех-шести шагах стоял отец; сердце билось ускоренным темпом... Боже! Чем все это кончится? Как мучительно ожидание, минуты кажутся часами. «Что-то чувствует отец, не покинуло ли его обычное самообладание? Он, видимо, взял на себя самую трудную задачу — лично задержать Шиманского, подвергая при этом свою жизнь опасности», — вихрем пронеслись у меня эти тревожные мысли.

Поезд стал замедлять ход, приближались к станции Померанье.

«Выйдет он здесь или проедет до следующей станции?» Как бы в ответ на мою мысль донесся легкий скрип отворяющейся двери, и на площадку стремительно вышел из ва­гона первого класса Шиманский. Толчок ногой в дверь, ведущую на подножку вагона, второй, третий — все безрезультатно. Видя неудачу, инженер стал бешено вертеть за ручку двери — дверь не поддавалась, так как была заперта на ключ.

— Вы саквояж в вагоне забыли!.. — донеслась до меня фраза отца, произнесенная несколько в насмешливом тоне.

Шиманский быстро обернулся назад, при этом взгляд его скользнул по двери на буферную площадку, которая наполо­вину была раздвинута. Заметив вмиг это обстоятельство, инженер со страшной стремительностью бросился к якорю спасения, но в тот момент, когда Шиманский, добежав до двери, просунул уже голову вее пролет, вокруг его туловища обвились и сомкнулись две сильные руки, затормозившие дальнейшее его движение вперед.

«Мышь попалась в западню!» — сообразил я, следя за борьбой.

Две человеческие фигуры сомкнулись в одну... тяжелое пре­рывистое дыхание, слабый хруст костей, и, наконец, глухой звук от падения чего-то тяжелого на железную площадку вагона... Оба противника, не устояв на ногах, свалились на пол в самом пролете двери, касаясь головами самого края буферной площадки, ежеминутно рискуя вылететь на рельсы.

Шиманский, не обращая внимания на эту опасность, делал нечеловеческие усилия сползти с площадки, видимо, предпочитая лучше свалиться на полотно или откос дороги, чем оставаться на поезде, в вагоне — он ждал взрыва.

В этой ужасной борьбе был момент, когда я считал отца погибшим, видя, как он свесился за край площадки, отрывая руки Шиманского от железной вертикальной стойки зонта.

Невольно вырвался у меня крик ужаса, и я сделал шаг вперед...

¾ Назад, упадешь! — услышал я грозный окрик отца.

Я остановился и тут сразу заметил, что отцу удалось отодви­нуться от края буферной площадки, но в тот же миг в правой руке Шиманского сверкнуло дуло револьвера...