Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]

• Название: Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]
• Автор: Анатолий Добрынин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1996
• ISBN: 5-85212-078-2

Автор книги А.Добрынин — один из старейших дипломатов послевоенного периода, занимающий уникальное место в истории нашей дипломатии вообще и советско-американских отношений особенно. Он внес весомый вклад в нормализацию отношений между СССР и США и укрепление международного престижа нашего государства. Предлагаемая читателю книга представляет бесспорный интерес в первую очередь потому, что она позволяет как бы заглянуть за кулисы почти четвертьвекового отрезка дипломатической истории в сложнейшие периоды взаимоотношений двух держав. Ценность книги и в том, что автор не „летописец", а активный участник процесса формирования этих отношений, пользовавшийся авторитетом и влиянием в высших эшелонах власти и в Москве, и в Вашингтоне. Взгляд „изнутри", впечатления и оценки автора, подкрепленные к тому же документами, представляют значительный интерес для широких слоев читателей.

В книге использованы фотографии из личного архива автора.

Книга А.Добрынина издана в США, сейчас издается в Китае, Польше и Греции.

---

Фактически было мало шансов на успех такого обсуждения, ибо Хрущев запрашивал слишком много. Хотя лично я не верил, что нам удастся добиться согласия США с нашей позицией, все считали, что дипломатический диалог очень важен, поскольку давал возможность снимать излишнюю конфликтность, обезвреживать особо взрывоопасные ситуации, взаимно контролировать пульс событий.

Начало новому обсуждению этой проблемы было положено моей подробной беседой с Раском 26 марта. По указанию Москвы, я изложил ему нашу позицию, которая в своей основе содержала известные предложения Хрущева.

Выслушав, Раск заметил, что многие и на Западе, и в самих США не видят особого смысла в дальнейшем обсуждении германского вопроса ввиду сложившегося тупика. Однако президент Кеннеди готов продолжить поиски путей решения этого вопроса или, во всяком случае, уменьшения связанных с этим опасностей.

Затем он стал в полувопросительной-полуутвердительной форме говорить об уменьшении в последнее время напряженности вокруг германского вопроса. В конце он прямо спросил, не думаем ли мы, что „время само позаботится об урегулировании ряда вопросов" и что в результате развития событий в этом направлении опасность ситуации с течением времени сама по себе уменьшится? В этих последних словах Раска, по существу, и заключался весь подход администрации к германскому и берлинскому вопросам — сохранить статус-кво, а там уж будет видно, что делать дальше{5}.

Что я мог ответить ему на это, когда имел ясные инструкции из Москвы добиваться продвижения наших предложений?

Так началось наше новое марафонское обсуждение с Раском этих вопросов. В течение длительного времени оно стало монотонным и однообразным по содержанию ввиду неизменности позиций обеих сторон. Сами наши встречи стали носить характер установленного ритуала-. Именно в этот период госсекретарь в шутку предложил, как я уже писал, обозначить номерами все вопросы и ответы и в дальнейшем вести переговоры следующим образом: „Задаю вопрос номер 5". В ответ: „Отвечаю номером 6" и т. д.

Важное место в советско-американских отношениях в 1963 году занимали также переговоры о прекращении ядерных испытаний.

Кеннеди хотел заключить соглашение о полном запрещении испытаний. Помимо прочего, он более глубоко, чем его предшественники в Белом доме, осознавал угрозу распространения ядерного оружия в мире, а соглашение о прекращении испытаний было бы эффективным препятствием на пути такого распространения.

Вопрос о выпадении радиоактивных осадков в результате испытаний в атмосфере тоже начинал набирать силу в общественном мнении обеих стран (в СССР, впрочем, это чувствовалось меньше, поскольку ядерные испытания проводились в условиях большой секретности).

Хрущев также начал думать о полезности прекращения испытаний. Часть советских ученых и военных придерживалась мнения, что дальнейшие испытания, скорее, принесут США преимущество в качественном улучшении ядерного оружия.

Однако серьезным препятствием на пути к заключению соглашения оставался вопрос о контроле над соглашением. Здесь Хрущев — и сам, да еще под влиянием своих советников — проявлял большие колебания: на каком варианте контроля остановиться — только лишь путем установки на территории обеих стран так называемых „черных ящиков" (автоматических станций) или же согласиться на допуск единичных иностранных наблюдателей-контролеров.

Интересно, что сразу после кубинского кризиса Хрущев первый раз в послевоенной истории сообщил президенту Кеннеди по конфиденциальному каналу о согласии Советского правительства на 2–3 инспекции в год на территории каждой из ядерных стран в порядке контроля за ядерными испытаниями. После благополучного разрешения опасного кризиса вокруг Кубы Хрущев был настроен примирительно и вообще в пользу других договоренностей с США, из которых наиболее близкой представлялась тогда договоренность о прекращении ядерных испытаний.

К сожалению, администрация Кеннеди не воспользовалась этим настроением Хрущева. Она затеяла длительный спор о необходимости увеличения числа инспекций, не оценив, что для Хрущева это было вообще принципиально трудное решение — впервые согласиться с присутствием американских наблюдателей на советской территории (в Политбюро далеко не все были согласны с таким его шагом).

Президент ответил Хрущеву, что приветствует советское согласие на инспекции на местах, но вместо 2–3 инспекций назвал 8-10 проверок в год.

На такое количество инспекций Хрущев не пошел; более того, в конце концов, он вновь вернулся к старой позиции — никаких инспекций на местах.

Известный американский ученый Сиборг, одно время возглавлявший правительственную Комиссию по ядерной энергии, впоследствии с сожалением рассказал мне, что это он настойчиво рекомендовал Кеннеди. предложить 8-10 инспекций. Он был уверен, что удастся найти компромисс, где-то посередине: 5–7 инспекций. Если бы я знал тогда, сказал Сиборг, что Хрущев может даже взять обратно свое предложение о 2–3 инспекциях на местах, то я бы непременно рекомендовал тогда президенту принять это предложение. Ведь для американской стороны было очень важно впервые зафиксировать сам принцип инспекций на местах, против чего так упорно и долго возражала советская сторона.

Так была упущена одна из важных возможностей договориться, которых было немало за длительную историю советско-американских отношений. А ведь договоренность о полном прекращении ядерных испытаний, помимо прочего, могла бы резко замедлить гонку ядерных вооружений. Не было бы ракет с разделяющимися головными частями. Не было бы и крылатых ракет. Сейчас вообще этот срыв договоренности выглядит как большое недомыслие наших руководителей того периода. Ведь в настоящее время различные договора предусматривают сотни инспекций в год на иностранных территориях.

Интересно отметить, что в беседах со мною министр обороны Макнамара, а также видные ученые Оппенгеймер, Силлард и Визнер отмечали, что недавний кубинский кризис усилил в стране противодействие прекращению испытаний ядерного оружия. Резко возросли настроения в пользу необходимости совершенствования ядерного оружия США, а значит, и продолжения ядерных испытаний, как средства предотвращения ядерной войны, призрак которой рядовые американцы впервые реально почувствовали в дни кубинского кризиса. Фигурально говоря, страх перед ядерной войной перевешивал в ряде случаев страх перед вредными для жизни последствиями ядерных испытаний. Все это искусно использовалось республиканцами и поддерживающими их воинствующими учеными типа Теллера.

Как стимулировать развитие отношений?

В начале апреля Томпсон в неофициальной беседе выразил неудовлетворенность по поводу общего достаточно пассивного состояния отношений „между Белым домом и Кремлем". Надо бы их как-то стимулировать.

Я сказал ему, что разделяю эту озабоченность, но не может ли он предложить что-то более конкретное?

— У меня возникла мысль, — ответил он, — предложить президенту послать для личной встречи с Хрущевым одного из близких к нему людей, например, Раска, Р.Кеннеди или Гарримана. Ваше мнение на этот счет?

Я сказал, что в личном плане поддерживаю его идею и готов сделать это и перед Москвой. На мой взгляд, наиболее подходящей кандидатурой был бы Раск.

Развивая свою мысль, Томпсон отметил, что для президента, помимо всего прочего, важно конкретно строить свою предвыборную кампанию на определенных вопросах, но для этого он должен иметь ясное представление о возможных перспективах наших отношений на ближайшие год-два.

Наиболее многообещающим и желательным в окружении президента считают следующий порядок: достижение соглашения в Женеве о прекращении испытаний ядерного оружия в течение ближайших 2–3 месяцев, подписание его министрами (возможна поездка Раска в Москву), представление парламентам обеих стран на ратификацию (июль-август) с последующей встречей Кеннеди с Хрущевым (август-сентябрь) для обмена ратификационными грамотами и обсуждения международного положения. К этой встрече можно было бы подготовить и подписание некоторых двусторонних соглашений, например, о воздушном сообщении между СССР и США, консульской конвенции. Одновременно главы правительств могли бы дать новые директивы, способствующие успеху переговоров по германскому вопросу и по различным аспектам разоружения.

Я сказал Томпсону, что изложенный им возможный сценарий действий представляется целесообразным и над ним следовало бы взаимно поработать.

Спустя несколько дней Томпсон передал личное послание президента Хрущеву, в котором, в частности, высказывалось предложение о целесообразности приезда в Москву в мае личного представителя президента для обсуждения с советским премьером комплекса вопросов и откровенного неофициального обмена взглядами.