Доун Линдсей - Английский союз

• Название: Английский союз
• Автор: Доун Линдсей
• Издательство: ОЛМА-ПРЕСС
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-87322-709-8

Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.

---

Это не понравилось леди Бэбверс еще больше, и она колко произнесла:

— Совершенно очевидно, что вы восхищаетесь ею, Чарльз. И как же выглядела эта неотесанная героиня? О, я догадываюсь. Не иначе как она была настоящей красоткой, раз вы бросили все и поехали неведомо куда, чтобы помочь ей.

Он улыбнулся шире, потому что перед его внутренним взором на мгновение предстала Сара. Он помнил ее в самых разных сценах и ситуациях: Сара отказывается признать, что взяла на себя больше, чем может вынести; а вот она, бледная, с расширенными от страха глазами, ищет своего отца; Сара обманывает своих же солдат, еще раз спасая ему жизнь, хотя видит Бог, чего ей это стоило.

И, продолжая улыбаться, он просто сказал:

— Не думаю, что вы сочли бы ее красоту классической.

К своему удивлению он обнаружил, что вокруг них собралась целая толпа; люди слушали его рассказ открыв рот. И теперь немолодая дама произнесла со вздохом:

— Какая изумительная история! Действительно настоящий роман! Боюсь, вы правы, вам вряд ли доведется встретиться, а жаль. В жизни не слышала более романтической истории!

Почти в тот же момент дверь открылась, и в галерею вошли двое гостей, из-за которых, по всей видимости, и задержался обед. Чарльз слышал краем уха, что какие-то гости прибыли сегодня совсем поздно, вероятно, те самые американцы, на которых жаловалась леди Бэбверс.

Он был, как и все, заинтригован, и повернулся посмотреть на вошедших. Он услышал смешок мисс Гротон и ее голос:

— О Боже! Вы только посмотрите. Вы видели когда-нибудь такое платье? А эти волосы? Не может быть, что это натуральный цвет!

Сначала Чарльз увидел только крупного краснолицего мужчину с рыжеватыми непослушными волосами, — разговаривавшего с подошедшим приветствовать гостей хозяина дома. Мужчина повернулся, и Чарльз наконец смог рассмотреть женщину, стоявшую позади него.

Он замер, не в силах поверить своим глазам. От неожиданности у него закружилась голова. Головные боли, мучавшие его после ранения много месяцев, давно прошли, но сейчас он вдруг почувствовал боль и машинально поднял руку, чтобы коснуться старой раны. Странное чувство охватило его: из этого нарядного, элегантного зала он словно перенесся в маленькую душную комнатку с простой мебелью, находившуюся на другом краю света.

Это длилось всего одно мгновение: его душа, очутившись в другом месте и в другом теле, как будто искала дорогу в тумане.

Потому что женщина, которая только что спокойно вошла в сопровождении грузного мужчины в комнату, а теперь осматривалась, как если бы слышала шепоток, вызванный ее появлением, была, без всякого сомнения, Сара. Но как она изменилась! Он помнил ее в разорванной одежде, со сбившимися волосами, а сейчас, в зеленом бархатном платье, которое подчеркивало цвет ее глаз и необычайный оттенок волос, она выглядела неожиданно прекрасной.

Он вышел из оцепенения и уставился на нее во все глаза, позабыв обо всех присутствующих. Только тогда дворецкий зычно объявил имена вновь прибывших гостей:

— Сенатор Магнус Маккензи, из Америки, и его дочь, миссис Уорбертон.

ГЛАВА 19

Сара ничего хорошего от этого званого вечера не ждала, и ее ожидания вполне оправдались. Она вообще терпеть не могла светских раутов, особенно если была ни с кем не знакома и становилась центром недоброжелательного внимания собравшихся. Кроме того, хотя Магнус и прибыл в Англию с дипломатической миссией, ей-то самой никак не удавалось усвоить дипломатический этикет: когда ей докучали или сердили ее, она не старалась удерживать за зубами острый язычок. Здесь, среди людей, которые ожидали, что она станет есть с ножа, потому как живет в лачуге, или возлагали на нее ответственность за недавнюю войну между их странами, это случалось очень часто. С тех пор как отец против ее воли привез ее в Англию, старое чувство неприязни и недоверия к британцам достигло в ее душе своего расцвета.

Она и в самом деле умоляла Магнуса оставить ее дома, едва услышав о его неожиданном назначении. Но он был непреклонен, и у нее не хватило сил противостоять его одержимости. Волей-неволей пришлось ехать.

Ей было трудно находить общий язык с англичанами. Они казались ей чопорными и напыщенными. А чего стоила их абсурдная табель о рангах! Происхождение здесь ценилось значительно выше, чем ум, доброта и благородство характера. Коль скоро человек не мог проследить свою родословную со времен Вильгельма Завоевателя, его не спасали ни богатство, ни мудрость. Ей встречались здесь безнадежные глупцы, которых в ее стране стали бы презирать или, в лучшем случае, добродушно высмеяли. Но они обладали высоким титулом, а потому их непростительную глупость снисходительно принимали за эксцентричность, невозможную грубость — за чувство собственного достоинства, а невоздержанность старались просто не замечать. Более того, они смотрели сверху вниз на всех, кто не мог похвалиться знатными предками, и были искренне уверены в своем превосходстве, а это казалось Саре особенно недостойным.

Лорд Каслри, у которого они гостили, был не так уж плох; он ей определенно нравился. Конечно, он пригласил их к себе потому, что его обязывало положение; но он сам повел ее к столу и сидел возле нее за обедом, уделяя равное внимание ей и надменной даме слева, представив ее Саре как маркизу.

Она уже успела привыкнуть здесь к таким обедам, утомительно долгим, чинным и церемонным. А ведь сегодня, как уверял ее лорд Каслри, был приватный вечер, а вовсе не официальный прием! Нескончаемо длинный стол, сверкающие белизной скатерти и салфетки, блеск столового серебра и блеск драгоценностей, сдержанный ровный гул вежливых застольных бесед, сияние свечей и аккуратный ряд ливрейных лакеев, выстроившихся за спинами обедающих, — Сара и вообразить себе этого не могла, пока не увидела собственными глазами. Сара подумала вдруг, что эти люди собрались сюда не для того, чтобы развлечься и вкусно поесть, а участвовали в задуманном неизвестно кем дурацком представлении; пресыщенность и скука, написанные на большинстве лиц, как будто подтверждали ее предположение.

Обед все тянулся и тянулся, и она вздохнула с облегчением, когда дамы наконец поднялись и оставили мужчин с их портвейном и сигарами; хотя, честно говоря, английские дамы нравились ей даже меньше, чем английские мужчины. Впрочем, к их облеченным в безупречно вежливую форму колкостям она успела привыкнуть, как и к обедам, а сегодня к тому же ее спасла хозяйка дома: эта доброжелательная леди занимала Сару каким-то незначительным разговором, пока в гостиную не внесли поднос с чаем, возвестивший о приходе мужчин.

Вот тогда-то Сара испытала сильнейшее потрясение в своей жизни. Отнюдь не последней причиной ее нежелания ехать в Англию было опасение повстречать вновь капитана Чарльза Эшборна — после всего того, что легло между ними. Она презирала себя за слабость и испытала облегчение, не встретив здесь до сих пор не только самого капитана, но даже и кого-нибудь, кто знал бы его. Быть может, он погиб в одном из сражений, ведь война унесла жизни многих ее друзей и знакомых? Эта мысль страшно ее терзала, и она ругала себя за то, что вообще думает о нем.

Потому что, если он и жив, он, вероятнее всего, и думать о ней забыл. Она давно поняла, что в его памяти не сохранилась неделя, проведенная ими у Тигвудов; неделя, имевшая столь горькие последствия. Так что теперь она больше всего боялась, как бы память к нему не вернулась: это вызовет множество совершенно не нужных ей осложнений.

Увидев, как он спокойно входит в комнату, она буквально остолбенела, как и он незадолго до того, но по совсем другой причине. У нее перехватило дыхание, сердце забилось с неистовой силой, в ушах стоял такой звон, что она перестала слышать слова своей собеседницы. Щеки ее предательски покраснели. Она должна, должна овладеть собой, и немедленно!

К счастью, он еще не заметил ее, хотя быстро обводил комнату взглядом, явно ища кого-то. Ей хватило времени прийти в себя и прикинуться, будто она его не видит. Вместо привычного ей мундира на нем был изысканный вечерний костюм, и она подивилась, как естественно он выглядит в этой одежде и как свободно держится в элегантной обстановке. Она опять вспомнила грубую простоту всего, что окружало их, пока они были вместе, и окончательно поняла, насколько далеки друг от друга миры, в которых они живут.

Оказывается, она успела позабыть к тому же, насколько он хорош собой. Даже в те дни, озабоченный, хмурый, а после больной и небритый, он был полон скрытого обаяния. А уж теперь, полный сил, прекрасно одетый, он показался ей почти незнакомцем, и эта мысль отчего-то успокоила ее. Она незнакома с этим человеком — вопреки тому, что провела с ним бок о бок целую неделю в той ужасной маленькой гостинице. Так она и будет считать.