Алексей Апухтин - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Алексей Апухтин
• Жанр: Поэзия

Стихотворное наследие А.Н. Апухтина представлено в настоящем издании с наибольшей полнотой. Издание обновлено за счет 35 неизвестных стихотворений Апухтина. Книга построена из следующих разделов: стихотворения, поэмы, драматическая сцена, юмористические стихотворения, переводы и подражания, приложение (в состав которого входят французские и приписываемые поэту стихотворения).

Родился 15 ноября (27 н.с.) в городе Волхов Орловской губернии в небогатой дворянской семье. Детство прошло в деревне Павлодар, в родовом имении отца.

В 1852 поступил в Петербургское училище правоведения, которое закончил в 1859. В училище начал писать стихи, первые из которых были опубликованы в 1854, когда ему было 14 лет. Юный автор был замечен, и ему прочили великое поэтическое будущее.

В 1859 в журнале "Современник" был напечатан цикл небольших лирических стихотворений "Деревенские очерки", отразивших гражданское настроение Апухтина, которые отчасти возникли под влиянием некрасовской поэзии. После 1862 отошел от литературной деятельности, мотивируя это желанием остаться вне политической борьбы, в стороне от каких-либо литературных или политических партий. Он уехал в провинцию, служил в Орловской губернии чиновником особых поручений при губернаторе. В 1865 прочел две публичные лекции о жизни и творчестве А. Пушкина, что явилось событием в культурной жизни города.

В том же году вернулся в Петербург. Поэт все более напряженно работает, отыскивая собственный путь в поэзии. Наибольшую известность ему принесли романсы. Используя все традиции любовного, цыганского романса, он внес в этот жанр много собственного художественного темперамента. Многие романсы были положены на музыку П. Чайковским и другими известными композиторами ("Забыть так скоро", "День ли царит", "Ночи безумные" и др.). В 1886 после выхода сборника "Стихотворения" его поэтическая известность окончательно упрочилась.

В 1890 были написаны прозаические произведения — "Неоконченная повесть", "Архив графини Д.", "Дневник Павлика Дольского", опубликованные посмертно. Прозу Апухтина высоко оценивал М.А. Булгаков. Уже в 1870-х годах у него началось болезненное ожирение, которое в последние десять лет его жизни приняло колоссальные размеры. Конец жизни он провёл практически дома, с трудом двигаясь. Умер Апухтин 17 августа (29 н.с.) в Петербурге.

---

Из описания замка ("Царство сна"): "А когда-то нередко ночною порой там пестрели наряды гостей, и с крыльца, под стемневшие своды аллей, извиваясь, сбегали одна за другой разноцветные цепи огней".

Образ ночи: "уронивши ресницы на пламенный взор с ароматным венком на челе, сходит знойная ночь с отуманенных гор к полной неги и мрака земле. Расплелись ее косы… С нагого плеча дымка звездной одежды скользит"… И поэт взывает к ней: "Протяни ж серебристые нити лучей в этой дышащей негою мгле"…

Изображается бег ручья ("Певец"): "Бьется с тихим журчаньем холодный ручей! Серебристая струйка за струйкой бежит, догоняет, целует и тихо звенит".

Панорама южно-французского побережья утром ("Лазурное утро я встретил в горах"…). Утро спускается "кремнистой тропой осыпать лучами залив голубой и зелень долины. Над морем раскинулась зелень садов: тут пальмы качались, там в иглах шипов желтели алоэ, и облаком света дымился миндаль, и плющ колыхал, как узорная шаль, шитье кружевное"…

Черты портрета Герострата55: "мрачно-строгий лоб, и волны черные отброшенных кудрей".

Герострат подходит к старинному храму: "холодный луч луны, скользя по мрамору, из мрака вырывает лепной узор колонн я выступы стены"…

Из стихотворения "Муза": "Я угадывал темные кольца кудрей, очерк уст, горделивый и смелый, благородный размах соболиных бровей и ресниц шелковистые стрелы".

Серый день, в воздухе "нет игры причудливых лучей", "рельефы сглажены, оттенки мутно слиты" ("Бывают дни, когда над хмурою землей"…). И внезапно, "как будто вздох раздастся и замрет, и вечер налетит — порывистый и крепкий. И бросит пыль в глаза и заволнует ветки… Разорван полог туч!.. Природа красками мгновенно расцветилась, и в вышине, в просвет, и блеском и теплом небесная лазурь, сверкая, заструилась"…

Поэт определяет характер своего художественного творчества. Образы рождаются у него именно как внезапный порыв ветра: "Захочу ("Умерла моя муза!") — и сверкающий купол небес надо мною развернется в потоках лучей, и раскинется даль серебристых озер, и блеснут колоннады роскошных дворцов, и подымут в лазурь свои зубчатый узор снеговые вершины гранитных хребтов".

Мы нарочно привели тал много примеров: читатели должны убедиться в выдержанности стиля надсоновских образов. Постоянно одно и то же. Постоянно говорится о непринужденном, порывистом или вообще свободном движении, о резких и смелых очертаниях. Упадать, разрывать, осыпать, раскинуться, уронить, прорезать, скользить, взмахнуть, вознестись, бросить, летать, нестись, метнуть, развернуться, виться, сбежать и т. д. — таковы излюбленные термины надсоновского поэтического словаря. В двух[39] последних примерах Надсон совершенно определенно заявляет о своей prediliction к "энергетической" эстетике, к эстетике, отрешенности от всего "лишнего", эстетике "наименьших усилий": он дает в этих примерах обобщающую формулу создания своих пластических вымыслов: это не кропотливая работа, не построение массивного целого путем нанизывания детальной и тщательной их выделки; это — отрицание деталей и украшений, быстрое устремление вперед, рисунок, выполняемый редкими и решительными простыми росчерками.

Наконец, необходимо упомянуть еще об одном поэтическом приеме, порожденном теми же "опростительными" тенденциями.

Если лирика 60-х 70-х годов была лирикою реалистическою, если поэты 60-х — 70-х годов своими образами преследовали цели выпуклого, передававшего действительность изображения, то "новая" лирика стремится сократить изображение реального до возможного минимума. И для того она пользуется различными вуалями, описывает предметы окутанными дымкой, сумерками, тьмой или отстоящими на далеком расстоянии или же видимыми сквозь призму чего-нибудь полупрозрачного.

"А там, в отдалении, мелькало огнями село сквозь прозрачную зелень садов"… ("Мы выплыли в полосу лунного света"…)

"Чуть пробивается блестками день сквозь кружевные покровы ветвей"… ("В узком овраге прохлада и тень"…)

"Отрадно сквозь туман звезды видеть рожденье и отблеск мирных ламп за окнами домов… И мягкий лунный свет на дымке облаков; отрадно наблюдать немую жизнь природы и в ночи зимние, портьеры опустя… В чаду нарядных грез забыться, как дитя".

"Спит глухой городок: не звучат голоса, не вздымается пыль под копытами; неподвижно и ярко реки полоса, извиваясь, сквозит за ракитами" ("В глуши").

"Там и море будет видно; чуть доска твоя коснется, а оно тебе сквозь зелень в блеске солнца засмеется" ("Жалко стройных кипарисов"…).

Описывается шествие толпы. Но ни толпы, ни пути, по которому она идет, читающий описания собственно не видит перед собою. Все покрыто глубокой тьмой. Намечаются лишь редкие, беглые, выхваченные из тьмы абрисы. "Ночь омрачили тучи" (Мне снилось, что иду куда-то я о толпой")."…Наш узкий путь навис над бездною глухой… Мерцают факелы, то выхватив из мглы суровое лицо со сжатыми бровями, то мшистый перелом нахмуренной скалы, то ель, склоненную над пропастью ветвями"…

Или уже цитированное выше описание храма из стиха "Из тьмы времен": "Пред ним (Геростратом) — старинный храм; холодный луч луны, скользя по мрамору, из мрака вырывает лепной узор колонн и выступы стены". Опять незначительная pars pro toto, часть вместо целого.

В наши дни подобного рода описания являются самым характерным достоянием модернистской литературы. К ним сводятся, в сущности, результаты многошумной художественной "революции", произведенной "молодыми" поэтами и беллетристами. Но родословная их восходит еще к надсоновским временам. Пусть они у Надсона не так ярки и определенны, как в новейшей лирике, но "новое слово" в данном направлении было произнесено, несомненно, Надсоном.

И не только это новое слово. А, как мы видели, ряд новых слов.

В последнее время, — особенно среди "молодых" — установилось пренебрежительное отношение к нему; его поэзию объявили чем-то архаичным, бесповоротно-пережитым. Нелепейшая оценка. Не что иное, как элементы "новизны" способствовали некогда громадному успеху его, успеху среди ново слагавшегося, переживавшего свои юношеские годы буржуазного общества. Идеологию этого общества он передал в необыкновенно выразительных тонах. Последующие поэты занимались лишь дальнейшей разработкой тех же идеологических тем. И не отворачиваться от него, не петь отходную его поэзии должны "молодые", а признать его своим предтечей, с почетом включить его в свою семью.

Наметивши на примере поэзии Надсона главнейшие мотивы, выдвинутые литературным ренессансом 80-х годов, мы остановимся теперь на характеристике отдельных из них, характеристике их оттенков и их развития.

Перед нами произведения А. Н. Апухтина, — поэта, далеко не обладавшего талантом Надсона и далеко не отразившего своей лирикой полноты "новых" мотивов. Тем не менее, это — крайне типичная фигура на фоне вышеназванного ренессанса. Группа мотивов, говорящих о томлениях "квалифицированной" буржуазии, "аристократов духа", выявлена им с достаточной рельефностью[40].

Апухтип находится в оппозиции к современной ему жизни. И находится в оппозиции не потому, что является представителем экономически-обездоленных социальных низов, а из тех оснований, с которыми мы уже встретились при анализе надсоновской лирики: его тяготят монотонность и однообразие окружающей среды. Жизнь для него — "бесцветное, пустое повторение" одного и того же ("На новый, 1881 год"). Жизнь — это царство посредственности, вседневной суеты, пошлости, бессмысленности.

"Ваш мир унынием н завистью томим, — заявляет поэту король сказочного замка счастья ("Сон"), — вы притупили ум в бессмысленной работе… погрязли вы в расчете, и, сами не живя, гнетете жизнь другим! Вы сухи, холодны, как Севера морозы, вы не умеете без горечи любить"… Жизнь — это "пустыня" ("Музе"), она тянется, "как постылая сказка" ("Снова один я…"). "Ни мощный ум, ни сердца жар, ни гений не созданы надолго для земли, и только то живет без горьких опасений, что пресмыкается в пыли!" ("В. М.-му".)

Последняя цитата указывает на то, во имя чего поэт не мирится с жизнью и в чем для него сокрыта ценность жизни. "Мощный ум", "гений", с одной стороны, толпа посредственностей и ничтожностей, с другой стороны, — такова "высшая" антитеза в недрах человеческого общества, какая доступна представлению поэта. Соотношение между двумя названными категориями и определяет его оценку текущего момента.

Оценка получается пессимистическая, ибо представителям "квалификации" приходится вести слишком напряженную борьбу со своими антагонистами.

Интенсивность этой борьбы, вместе с тем, диктует Апухтину своеобразную "формулу прогресса". Он разрабатывает понятие о таком ускоренном темпе "поступательного" движения, о таком лихорадочном совершенствовании средств и способов борьбы за жизнь "квалифицированных верхов", какие только могут быть мыслимы.