Мария Гинзбург - Герой должен умереть

• Название: Герой должен умереть
• Автор: Мария Гинзбург
• Жанр: Научная Фантастика

Его зовут Вэдан Дарэнг, но очень скоро ему суждено забыть себя и собственное имя и встать на сторону врага – беспощадных инопланетян, желающих захватить Землю. Вэдан ли Дарэнг вспоминает свою жизнь в редкие минуты затишья, или же это ментальное эхо памяти убитого им отдается в памяти могучего инопланетянина? Но голос прошлого становится все громче. Вэдан понимает, что его обманули и используют для уничтожения собственной расы. Ничто уже не спасет кровожадных захватчиков. Однако на этом пути Вэдану суждено потерять любовь и дружбу, а так же часть себя. Должен ли жить герой после совершенного подвига, и если да, то кому он это должен…

---

"Это образ последнего тарка, убитого мной", сообщил Цимрик. "Он прокрался на наш корабль, чтобы заминировать его. Я поймал его у двигателя. На щеке у него написано "Смерть кэцэрам" с тем смысловым оттенком, что для него убивать кэцэров является высшей радостью и смыслом жизни. Все эти варварские украшения – знаки отличия. Я не очень хорошо разбираюсь в них. Но точно знаю, что для того, чтобы получить право только на ношение этой маленькой звездочки в носу, нужно убить не меньше тридцати кэцэров. Он так и умер с этой идиотской улыбкой на губах, хотя смерть его была очень медленной и отвратительной. Никакой полезной информации этот тарк нам не дал, хотя в обмен на нее мог сохранить свою жизнь".

Телепатемма была окрашена в некоторое подобие уважения к поверженному противнику. У Мибла тарк, непонятно почему, вызвал симпатию. Не желая обнаруживать это чувство перед Цимриком, Мибл взял небольшой листок из кипы пожелтевших бумаг на столике, около которого сидел, и принялся его разглядывать. Он не смог прочесть текст, написанный на листке, но заметил, что в нем тринадцать раз используется одно и тоже слово в разных формах. Мибл попытался догадаться, что же оно может обозначать.

"Тарки яростно сопротивлялись", продолжил Цимрик свой рассказ. "Мы расстреливали их города из космоса».

«Вызывали наводнения, ураганы, землетрясения и извержения вулканов», напомнил Элиш.

«Да… но эти безмозглые твари с бессмысленным упорством животных продолжали бороться. Они отказывались взглянуть в глаза действительности – что мы уже завоевали их планету и щедро делимся с ними всеми преимуществами своей культуры. А потом… " – эмоциональный фон телепатеммы изменился.

Мибл понял, что Цимрик подошел к самой печальной части своего рассказа. Он перестал вертеть листок в руках и бездумно засунул его в карман штанов. Мибл устремил на Цимрика взгляд, исполненный самого напряженного внимания.

"Эти низкие, мерзкие создания придумали и осуществили гнусный заговор. Если ты помнишь понятие цепной реакции», – Мибл послушно покивал, хотя не имел никакого представления, о чем идет речь. – «То поймешь, почему нашу старушку разнесло в клочья. Весь звездный флот Правителя тоже погиб. Мы возвращались с Тарки последними. Я успел понять, что происходит, и бросить корабль в гиперпространство. Тарки наверняка вырезали всех оставшихся у них на планете кэцэров. Но единственное, что утешает меня все эти долгие годы – я уверен, что Тарка тоже пострадала от взрыва", закончил Цимрик. – «Еще вопросы?»

«Да», встрепенулся Мибл. – «Разреши мне забрать эту чашу с собой».

«Бери», согласился Цимрик.

Мибл учтиво поблагодарил его за рассказ и поднялся. Бывший астронавигатор и его штурман вернулись к прерванной партии. Мибл направился к себе. Он решил разыскать тот дневник, который, по словам Чумфа, когда-то вел. Это помогло бы окончательно прояснить положение, соединить две части трагической истории в одно целое.

* * *

Мибл снова устроился за своим столом и решил посмотреть, нет ли в ящике еще чего-нибудь интересного. Там оказался тяжелый квадратный брусок из плотного органического материала, от которого уже было отрезано несколько порций. Его назначения Мибл вспомнить не смог, как ни старался.

В остальных ящиках оказались всякие мелочи. В самом нижнем Мибл обнаружил тяжелый свиток с двумя ручками для удобства читающего. Из любопытства развернув его, он скользнул взглядом по тексту. Судя по всему, это была летопись одного из покоренных народов, что явствовало из краткой пояснительной надписи в левом верхнем углу: "Привезено из Островной Империи. Лианорре, 1100 – 1289". Свиток не был заполнен и до половины. Примитивные значки вдруг сменились странными символами, не похожими ни на изящные иероглифы сареасов, ни на строгие руны Хранителей. Мибл пристально посмотрел на них, и вдруг с удивлением услышал голос в голове. Он решительно напоминал голос его друга Лээта Гулназга.

* * *

"Предать, продать, пытать, убить – это все мне давалось легко, но особого удовольствия никогда не доставляло. А вот обмануть, убедить, заманить, внушить кому-то свою волю вплоть до разжижения мозгов – это мне нравилось. Мне нравилось чувствовать свою власть. Впрочем, для того, чтобы повлиять на мозги, необходимо как минимум, чтобы они были. Как и простые кэцэры, я могу сгенерировать тепловое или электрическое поле для воздействия на объекты неодушевленные. Проломить стену, например, или разнести что-нибудь на молекулы. Разница в том, что Шлот, Карот и боевики, которыми они командуют, ничего, кроме этого, и не могут.

А я могу создавать поле, которое меняет химические связи и в мыслящей жидкости.

Но писать отчеты я никогда не любил. Мой непосредственный начальник сам тарка съел (и не одного) на оперативной работе, он-то еще мог понять меня и мои методы. А вот уже его начальник, который тоже по долгу службы знакомился с моими сочинениями, прочитав хотя бы треть правдивого описания работы с агентурой, сам растекся бы по стене. Он был из родственников Правителя, так, седьмая вода на киселе, но все же…

Когда Руткэцэглен взорвалась, катастрофа оглушила меня – как экипаж «Звездного ветра», как и отряд братьев Фиолетовых. Но где-то в самой глубине счастливой змейкой плясала и кувыркалась мыслишка о том, что мне больше никогда не придется писать отчеты.

Однако еще один отчет мне все-таки придется написать. Яньар Фиолетовый попросил меня об этом. И хотя ему уже не суждено проверить, выполнил я его просьбу или нет, я ее выполню.

Именно потому, что Яньар уже никогда не сможет прочесть мой отчет.

* * *

Четверых Фиолетовых мы для простоты называли братьями. Но они были одним кэцэром в четырех телах. Такова вторая стадия развития Высшего Кэцэра. То, что Фиолетовый был Высшим, обнаружилось сразу после второй линьки. Вместо того чтобы сменить тяжелый хитиновый панцирь на покрытую чешуей кожу, Фиолетовый разделился на четыре самостоятельных тела. Никто не знает, почему так происходит. Говорят, причиной этому могут быть тяжелые металлы, если их есть в сыром виде. Врут. Я думаю, это от наследственности зависит.

Высшие Кэцэры должны появляться только в семье Правителя – а этого не происходило уже несколько сотен лет. Всех остальных Высших Кэцэров уничтожают как раз на этой стадии разделенности, когда они уже очень сильны, но до воспетого в легендах всемогущества им еще как до сердца Галактики. Фиолетовый разделился во время войны, на Тарке, чем очень усилил свою группу. Иньяр стал командиром отряда. Шлот и Карот, которые обладали способностью только к генерации силовых импульсов, присоединились к боевикам, а Яньар…

Яньар – это особая песня.

Он стал Провидцем, наш Яньар. В отличие от обычных Провидцев, он не употреблял ни элкеса, ни других стимулирующих препаратов, чтобы видеть будущее. Но однажды он признался мне, что ему очень хочется накачаться элкесом до создания перенасыщенного раствора – чтобы перестать видеть.

Фиолетовые совсем не торопились домой, по понятным причинам. Я и так слишком поздно сообщил о том, что они разделились. Мы с Фиолетовым учились в одной разведшколе, и были закадычными друзьями. Кто-то из четверки мог погибнуть во время боевых действий, и таким образом отпала бы необходимость уничтожать их всех. Но она не отпала. «Звездный ветер», наш корабль, стартовал с Тарки последним. Фиолетовые и их группа должны были прикрывать караван транспортных судов во время отхода нашей армии. А я должен был проследить, чтобы Фиолетовые были на борту «Звездного ветра», когда мы достигнем Руткэцэглен.

Как говорится, дружба – дружбой, а служба – службой.

Одолеть меня они не смогли бы всем отрядом, экипаж корабля не в счет. Никому не захочется подписываться под дело о государственной измене.

Руткэцэглен мы так и не достигли, но не по вине Фиолетовых.

Все произошло слишком быстро даже для космического боя. Сначала приборы зарегистрировали необъяснимые помехи. Не успел Элиш в очередной раз подколоть Юлера – это его фирма поставила оборудование, и на обкатке был обязан присутствовать инженер-представитель производителя – так вот, не успел штурман съязвить, как прямо по курсу в том месте, где мы уже и из иллюминаторов могли видеть оранжевую шапку Руткэцэглен, вспыхнула звезда. Надо отдать Цимрику должное, он все понял сразу.

Пока температура в третьем топливном баке позволяла нам мыслить, мы гадали, что случилось на нашей планете. То есть понятно было, что Руткэцеглен больше нет, но почему? У меня сразу появилось одно предположение, но сообщать его товарищам я не спешил. Туоки, корабельный психолог, и так давно намекал мне, что у меня начальная стадия паранойи. И шизофрении. А что поделать, обе болезни относятся к категории профессиональных.

Иньяр, которому наскучили эти бесплодные переборки вариантов, к концу пятого парсека неохотно раскололся. Братья могли видеть не только будущее, но и прошлое. Если все четверо хотели этого. Сеанс превращения в «чистую мысль» очень дорого обходился.