Неизвестен Автор - Памяти Александра Блока

• Название: Памяти Александра Блока
• Автор: неизвестен Автор
• Жанр: Публицистика

---

Автор неизвестен Памяти Александра Блока

ВОЛЬНАЯ ФИЛОСОФСКАЯ АССОЦИАЦИЯ

Андрей Белый Иванов-Разумник Штейнберг

ПАМЯТИ АЛЕКСАНДРА БЛОКА

ПЕТЕРБУРГ-1922

LXXXIII

открытое заседание Вольной Философской Ассоциации

28 августа 1921,

Андрей Белый.

Открываю заседание, посвященное памяти Александра Але-ксандровича Блока.

Россия потеряла своего любимого поэта, который был тесно сплетен с нею. Современность потеряла своего наиболее чуткого сына. Вольная Философская Ассоциация-своего основателя, члена Совета, неизменно духом присутствовавшего среди нас. Многие потеряли друга...

Почтим память покойного вставанием.

Что есть память?

Когда в важные минуты мы собираемся вместе,-мы собираемся не для словесности; не спорить, обмениваться отвлеченными взглядами мы собираемся; мы собираемся для какого-то совместного дела: нечто со-пережить, чтобы со-переживание это в нас отложилось, как жизненное решение.

Что значит со-мыслить, со-чувствовать, со-волить? Это значит прийти к какому-то смыслу; в сочувствиях прийти к организующему началу чувства, иль к любви; любовью найти начало совместного действия (или содействия) воли: соединить наши импульсы, чувства и мысли, как узнания наших переживании в со-знаний. Со-знание-действительность нами творимая-результат действия мысли, воли и чувства; дей-ствительность-действительна (Wirklichkeit-wirken); это есть памятник, память, культура.

Поэты всегда индивидуумы особого рода: они всегда выражение какого-то интер-индивидуала (не мое выражение), пересечение коллективов и претворение их в космос индивидуального познания, соединенного с личностью. Поэты-конденсаторы какого то большого сознания. Орудие их-слово-образ.

Что есть слово-образ?

Оно есть со-дружество смыслов, соединенных в одно, при чем каждый из смыслов опять таки соединение множества мыслей (со-мыслие). B слово-образе связаны бесконечные струи мыслительной жизни. в волну, переживаемую индивидуально, как образ фантазии. Гении, в роде Гете, недаром осознают мир фантазии собственной, как особого рода мыслительный организм, как мышление высшего типа, как органику мысли.

Почтить память Блока поэта-найти смысл его Музы: нащупать сердце его поэтического организма и пережить это сердце в биениях личной жизни его; эта личная жизнь Музы Блока выражается в образе, как лик, как индивидуальное имя. Лик, имя Музы поэта-конкретный разум его. Поэзия есть философия конкретного разума.

Философия большого размаха, обратно,-поэзия; конкретная философия не остается в пределах абстрактного мира; ее протянутость к жизни выражается в лозунгах о том, что конкретная философия есть философия культуры; но философия, культуры в свою очередь необъяснима без философии самой живой культуры мысли в нас; так философия обусловливается культурой культур: культурой сознания нашего, достигаемого в деятельном плавлении всего нашего пережи-ваемого существа. Тут философия пересекается поэзией.

Поэзия по Гете есть "зрелая природа": не понятие о природе, a природа понятия в природе переживаемого сознания- старая природа, по отношению которой природа нас обставшего мира есть шлак, отплотнение ставшее некоего кипящего становления; этот кипящий вулкан становлений, вулкан всей природы-сознание наше.

Поэтическое и конкретно-философское сознание пересекаемы в "со" -знаниях философа и поэта при условии, что это "со" переживается не как механическое начало абстрактного синтеза, a некиим организмом, где "со" есть "само", или "Selbst", к которому взывал Ницше, то самое Selbst, которое в точном переводе на санскритский язык является "Атманом" или конкретно переживаемым Духом. B этом смысле всякое самосознающее знание во-первых духовно, a во-вторых и конкретно, что выражено в философии Индии трехярусной формулой погружения Духа в мир тайн: Атман- Будхи--Манас есть знак нисхождения, три стадии нисхождения, где Атман-Само, Будхи- Со, переживаемые как "со" чувствий и знаний, a Манас есть акт разумного знания отдельного индивидуума: Атман-Будхи-Манас прочитываемо, как мир Само-со-знания нашего. Это значит понять, что конкретное самосознание наше имеет Лик, что оно Коллектив, что жизнь этого коллектива осуществляема в жизни каждого индивидуального сознания.

Понять Блока-поэта-понять организующий центр само-со-знания Блока: его само или "Атман", действующий сквозь личность; это значит-понять; Блок, как крупный поэт, был поэтом-философом, конкретным философом. Это значит: рассмотреть мир его Музы в русле имени этой Музы, как организующего начала его "фантазийных" стихий, в русле Софии, Премудрости,-той Дамы Прекрасной, к которой божественный Дант обращал свои сонет; это значит понять неслучайность, органичность события написания "Двенадцати" не кем иным, как автором стихов о Прекрасной Даме; это значит понять:

Блок именно потому написал Двенадцать", что был он автором и стихов о Прекрасной Даме, и автором "Незнакомки", и автором "Балаганчика". Это значит понять, ухватить: связующий нерв между надрывом, карнавальной иронией Пьеро, Арлекина и глубоко пророческой нотой огромного "Куликова Поля" и "Скифов". Выключить то или иное из Блока, раскромсать организм мысле-образов Блока не значит ли: поступить с его памятью так, как поступили Менады с Дионисом;

раскромсывателям памяти Блока на части мы скажем: "руки прочь!"

Наоборот: соединить во-едино раскромсанное политическими партиями и литературными школами-вот что должны мы сегодня сделать; освободить из замкнутых черепными коробками абстрактных сознаний конкретное сознание Блока, поэта-философа, человека,-должны мы, чтобы организм его образов встал, как воскресший Дионис в стране живомыслия, живочувствия, живоволия; в стране Духа, иль в памяти, этой Действительности в собственном смысле,-в стране, о которой в одинаковом смысле, но в разных формах сказали Платон, Толстой, Гете, каждый до своему: первый-в теории воспоминаний, второй-в учении о том, что мир Памяти есть форма касания нас действительно-сущего духовного мира (смотри его книгу "О жизни"), третий-учением о Метаморфозе, стране Конкретного Разума. В этой встрече с Памятью о поэте есть подлинная встреча с Поэтом; и тогда, поймите, тогда мы не "так сказать", а действительно встречаемся с ним.

Переживем-же эту встречу по новому, сделаем нечто сегодня совместно с поэтом, встанем вокруг него. В нашем сегодняшнем коллективном делании забудем формы "академических" заседаний; выговорим "Блока" из себя, дадим ему сказать нечто нам. Пусть пришедшие сюда из любопытства лишь послушать, что будут говорить о "Блоке", пусть все "внешние" для Блока поймут, что им здесь не место: таких я просил бы встать и удалиться из зала...

Мы же-переживем память о Блоке конкретно...

Почтим его еще раз вставанием.

Иванов- Ра з у м н и к.

Сегодняшнее наше заседание памяти Александра Александровича Блока распадается на две части. Сейчас возьмет слово Андрей Белый, тема речи которого уже им самим только что изложена. Вторая половина сегодняшнего заседания будет посвящена другом теме, теме воспоминании об Александре Александровиче, о последних четырех годах его жизни, этими воспоминаниями поделится с нами А. 3. Штейнберг, который расскажет нам об одном знаменательном дне жизни Блока за два года до смерти, и, наконец, я расскажу о работе Блока в Вольной Философской Ассоциации, поделюсь воспоминаниями о нем вообще, с семнадцатого года, года революции, до последних дней его жизни.

Слово принадлежит Андрею Белому.

Андрей Белый.

Товарищи! когда говоришь о поэте, когда говоришь о центральных образах-мифах крупного поэта, следует помнить, что каждый образ требует дешифрирования и комментарий. Если бы мы могли на обычном рассудочном языке разложить с рассудочной ясностью эти образы, то быть может каждый образ Блока потребовал был написанного тома. Говорить ясно о внешне неясном, но ясном внутренне-нельзя. Поэтому я заранее говорю, что многое в моих словах будет образно, и да не ищут здесь абстрактных определений; во вторых, нужно помнить, что наша ясность, ясная живая мысль вовсе не совпадает с рассудочно-ясной, с абстрактно-ясной мыслью. Мыслить ясно значит знать, в какой мере осмысливаемое поддается рассудочному выяснению, и где нужно сказать себе: "довольно, здесь нет рассудка"-и говорить образно. Ясно мыслить-значит неясно выражаться, значит знать, где слова о ясном поддаются ясному изложению, где слова о неясном внешне - яснеют, когда мы положим их на сердце, ясное сердце, а не неясную голову.

Блок был поэт национальный. Участь больших национальных поэтов такова, что они нравятся всем, но когда мы спрашиваем себя: чем, нам нравится Пушкин, то объяснение наше всегда периферично. Оказывается, что тот Пушкин, который нравится двенадцатилетнему гимназисту, делается впервые понятен этому гимназисту, ставшему уже зрелым мужем. Поэтому следует помнить, что в наших обычных литературных оценках мы больших людей уплощаем, и что следует иногда уметь дать слово поэту, подставить ему наше сознание, убрать предрассудки этого сознания; подставить ему наше сознание, как чашу, чтобы поэт в нас себя перелил и пережил, и уже только потом составить на основе сопереживания свои абстрактные суждения.