Марк Далет - Орбинавты

• Название: Орбинавты
• Автор: Марк Далет
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-849-9

Испания. Конец XV века. Просвещенные европейцы съезжаются в университет Саламанки, горят костры инквизиции, испанские войска осаждают мусульманскую Гранаду… Накануне падения родного города юный Алонсо бежит в христианскую Кордову, чтобы уберечь древний зашифрованный манускрипт, который содержит тайное знание о необычных возможностях орбинавтов — людей, способных силой мысли управлять реальностью. «Орбинавты» — исторический роман-феерия с захватывающим сюжетом, глубокое философское произведение о загадках и возможностях человеческого сознания.

В оформлении обложки использован
фрагмент картины И. Босха
«Святой Иоанн на Патмосе» (1504–1505)

---

Какая невыносимая мука! Сколько людей в одночасье лишаются жизни или становятся калеками с отрубленными руками, ногами, лишившись глаза или языка! Как это все можно вынести?!

А каково тем, кто наблюдает вражеский лагерь со стен голодающего города?! Я — женщина с высохшими от голода внутренностями в осажденной Гранаде. Я — ребенок, пытающийся поймать крысу, чтобы разорвать ее на части и съесть раньше, чем заметит моя собственная мать, потому что я боюсь, что мне тогда не хватит еды, чтобы дожить до завтрашнего дня.

Какой-то внутренний толчок выводит меня из этого странного и нестерпимого состояния, и я вспоминаю, что при осаде Гранады находился на другой стороне. Участвовал в ночных патрулях, не давая жителям окрестных деревень доставить в город продовольствие. Слышал вокруг себя разговоры ветеранов о том, как победители обращались с жителями захваченных городов, о том, как торжествующие католики отправляли сотни еще вчера свободных людей на невольничьи рынки Европы.

Я начинаю более отчетливо осознавать реальность угрозы, нависшей над индейцами этих островов. Вспоминаю выражения лиц моих соотечественников, когда они презрительно называют таино животными. Для доброго христианина эти голые язычники действительно не люди. Их можно заставлять работать до полного истощения на золотых приисках. Им можно рубить руки, если они не приносят установленную дневную норму золота. У них можно отнимать жен. Их детям можно разбивать головы на глазах у родителей — просто ради потехи.

Что-то из этих видений — просто мои фантазии, ничего этого на моем веку еще не было, но я почему-то не сомневаюсь, что еще услышу такие истории на самом деле!

Кто будет считаться с чувствами туземцев, не умеющих читать и писать и не прячущих частей тела, которые считаются у нас «срамными»? Те самые люди, которые на своей родине встречают ревом восторга костры аутодафе? Доносчик Марио, отправивший на смерть пожилого, уважаемого аптекаря, будет жалеть обнаженного темнокожего рыбака с Гаити или Борикена?

И тут меня пронзает воспоминание, стыд от которого застилает глаза и стискивает сердце.

Фелипе де Фуэнтес делится с сыном своей мечтой о том, что Кастилия станет морской державой, подобно Португалии, и будет открывать и присоединять к себе заморские территории. А маленький Манолито воображает, как он бок о бок с отважными друзьями сражается под знаменами Кастилии со свирепыми, вооруженными копьями, толстогубыми дикарями.

Эта картина всплывает передо мною со всей яркостью, только вместо курчавого африканца я вижу перед собой простодушного Арасибо с маленьким шрамом над глазом, противостоящего своими стрелами пушкам, мушкетам и рыцарским отрядам. Я вижу, как всадники ордена Сантьяго расправляются с отважным Дагуао, как они наносят сверху безжалостные, рубящие удары мечами по обнаженным шеям хлипкого Таигуасе и увальня Гуарико, как ополченцы арагонского короля врываются в селение «дикарей». Соломенные хижины объяты пламенем, доблестные конкистадоры выволакивают оттуда старого бехике и его жену, а на площадке для игры в мяч закованные в броню кони топчут копытами Зуимако, пытающуюся спасти семилетнюю сестренку Гуаякариму.

Я встаю с залитым слезами лицом. Открываю глаза, и кто-то берет меня за руку и выводит из хижины. Меня приветствуют участники праздника арейто, который на сей раз проводится в мою честь. От отсветов пылающего над островом зарева заката разрисованные в разные цвета человеческие тела кажутся еще более причудливыми, но за этой причудливостью я вижу знакомые улыбающиеся лица.

Мне снова приходит в голову мысль, что нигде и никогда я не встречал столь же дружелюбного и незлобивого сообщества, как эти люди, считающие себя родственниками лягушек. И мне кажется, что когда-то, еще до того, как родился Мануэлем де Фуэнтесом, я жил среди таино и был таким же, как и они.

Вероятно, действие порошка еще не закончилось.

МАНИКАТЕКС

Пройдя обряд бехике, мой ученик Равака сообщил, что принял решение остаться на острове и со временем стать бехике народа коки.

Сразу после этого он попросил разрешения привести в наше жилище юную девушку, которая жила с ним в одном бохио, девушку из нашего народа.

— Знают ли родители Зуимако о вашем желании быть вместе? — спросил я, намереваясь спросить также и о согласии самой девушки.

Но второго вопроса задавать не пришлось, ибо Равака молвил:

— Родители Зуимако знают о нашем союзе.

МАНУЭЛЬ

Теперь в трапезах участвует и моя девочка-жена.

Как выяснилось, никакого представления о таинстве брака здесь нет и, соответственно, нет и обрядов венчания. Просто мужчина и женщина с разрешения родителей начинают жить вместе, и у них рождаются дети.

Трудности, связанные с моим нежеланием заниматься любовью напоказ, теперь разрешились. Здесь, в жилище бехике, людей мало, и найти такое время, когда никого нет, совсем нетрудно. Посторонние просто так, без дела, в отсутствие знахаря сюда не зайдут — это было бы проявлением неуважения к Маникатексу.

Правда, несколько раз в неурочный час возвращался кто-нибудь из семьи бехике, но тогда я менял реальность, и в новом витке мы прекращали любовные утехи до того, как кто-то мог стать их свидетелем.

Во время трапез Зуимако, беря с меня пример, преодолевает робость и вносит свою лепту в общий разговор.

— Почему ты не спрашиваешь, откуда берутся дети? — обращается ко мне бехике.

Похоже, Маникатекс намерен поведать какое-то интересное старинное сказание на эту тему. Что-нибудь вроде того, что однажды Солнце встретилось с Морем в подземной пещере и от их слияния родились первые люди. Настраиваясь на эпический лад, я спрашиваю:

— Откуда берутся дети?

Однако мой наставник ничего такого не рассказывает. Вместо этого он обводит участников трапезы испытующим взором и выносит вердикт:

— Это знает Зуимако.

Добрым людям таино неведом стыд, потому что они невинны. Девочка-жена с бесстыдной и невинной улыбкой кладет мою ладонь на свой аккуратный, пока еще плоский, коричневый живот.

…Мой календарь на листьях тропического растения показывает, что сейчас апрель 1494 года.

Глава 16

Рвутся тонкие звенья оков,
Опрометчивый грохот подков
Тяжелеет на дальней дороге,
И, к досаде искусных стрелков,
Ускользает олень быстроногий.

Бланш Ла-Сурс

В апреле 1494 года, когда среди листьев лавра уже пробились невзрачные желтоватые цветы, в воротах ограды Каса де Фуэнтес появился невысокий горбоносый человек. Он представился как Армандо Боканегра и попросил разрешения повидать сеньора Хосе Круса. Эмилио привел Пепе, и тот радостно обнял гостя. Затем, обратившись к Росарио, сказал ей, что служил вместе с Боканегрой под Гранадой.

— Значит, вашим командиром был мой сын? — любезно поинтересовалась Росарио.

— Нет, сеньора, — ответил Боканегра, отвесив поклон. — Нашим отрядом командовал дон Гильермо Энтре-Риос, но с доном Мануэлем я, разумеется, тоже знаком.

Говоря это, Боканегра недоумевающе смотрел на молодую красавицу. Вероятно, ему хотелось спросить, не разыгрывают ли его собеседники и не является ли Росарио младшей сестрой дона Мануэля, но он не решился это сделать.

— Пепе, я полагаю, ты хотел бы побеседовать со своим другом. Хозяйство не пострадает оттого, что ты отлучишься на несколько часов. Кстати, вы можете посидеть здесь же, на кухне. Попроси Альфонсину угостить вас. Сеньор Боканегра мог проголодаться с дороги.

Пепе и Армандо рассыпались в благодарностях и удалились на кухню.

Спустя час, когда Росарио сидела за клавесином, делая записи на нотной бумаге, вдруг вошел Пепе. Он был бледен, губы его дрожали.

— Донья Росарио, — произнес он еле слышно.

— Пепе, что с тобой? — Росарио стремительно встала.

— Вы только не волнуйтесь, — пробормотал Пепе, отводя глаза.

— Пепе, скажи же, в чем дело! — потребовала Росарио, чья тревога после этих слов только усилилась.

— По поводу дона Мануэля… — Взглянув в лицо хозяйки, Крус поспешил добавить: — Ничего еще точно не известно. Возможно, он уцелел.

— Уцелел?! — воскликнула Росарио и быстро сказала:

— Пепе, пожалуйста, помолчи несколько секунд.

Прислушавшись к своим ощущениям, она пришла к выводу, что нить, связывающая ее с сыном, цела и невредима. Это немного успокоило ее.

— Тебе что-то рассказал твой друг? — спросила она.

— Да, сеньора. Армандо служил на корабле «Мария-Галанте», во второй экспедиции сеньора Колона. Он говорит, — голос Пепе опять дрогнул, — что форт на острове Эспаньола был разрушен и сожжен индейцами.

— Остался ли в живых кто-нибудь из колонистов? — с тревогой спросила Росарио.