Любен Каравелов - Болгары старого времени

• Название: Болгары старого времени
• Автор: Любен Каравелов
• Издательство: Правда
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1983

В сборник «Болгары старого времени» вошли одни из лучших произведений болгарских писателей-реалистов XIX века: Л. Каравелова, И. Вазова, Т. Влайкова, М. Георгиева и А. Константинова.

---

— Знаю, бай Ганю, знаю, как не знать, — оправдывался растерявшийся Гуню.

— А коли знаешь, чего ерундишь?.. Ладно, пиши что хочешь.

— Напишем так: «…и поставят нас ежели не выше, те по крайности наравне с великими европейскими державами…»

— Ладно, пущай, — одобрил бай Ганю.

— «…с великими европейскими державами, вернув нам величие Аспаруха и Крума».

— Согласен. Идет.

— Теперь дальше: «Ваше царское высочество! Timeo Danaos et dona ferentes!»… Вместо этого поставим лучше: «Vox populi, vox dei».[39] Согласны?

— Ладно, ставь на худой конец. Не совсем по-болгарски, но, коли нужно, ничего не поделаешь! — согласился бай Ганю.

— «…Вышеприведенная резолюция принята одиннадцатью тысячами виднейших граждан, которые уполномочили Ганю Балканского…» и прочее. Это можно оставить все до конца.

— А что, так и оставим одиннадцать тысяч или подкинем еще одну-две, чтоб новым угодить? Подмаслить их?

— И так много, бай Ганю. В нашем городе всех слепых да хромых сгони, и то, глядишь, одиннадцати тысяч не наберется… Ну, да чтоб угодить — ладно, пускай…

— Хорошо… Но вот дальше еще… вместо «Ганю Балканского» не важней ли будет «господина Ганю» и прочее? Чтоб видел князь, что мы — не чумазые какие, а?

— По-моему, тоже, — согласился Михал.

— Ну, время позднее, почтенные. Ехать пора! — возгласил с порога турок-извозчик.

И они отправились дальше, в Софию.

На другой день, господа, я прочел в одной из местных газет, что к большим воротам явилась депутация от города П., имевшая в своем составе Ганю Балканского, — для выражения благодарности за освобождение от тиранического режима.

А через два дня в той же самой газете прочел телеграмму из того же города, составленную от лица «нескольких тысяч» граждан и уведомлявшую представителей власти, что депутация, в которую входил бай Ганю, — самозваная и что подлинные народные представители, избранные для выражения благодарности, уже выехали в столицу.

Зная, в какой гостинице останавливается бай Ганю, я пошел к нему: не для того, чтобы выразить негодование по поводу его подлого поступка, так как никакого негодования недостаточно, чтобы подобный поступок заклеймить; но мне хотелось произвести опыт: не удастся ли заставить это жалкое существо, порождение своей среды, понять весь ужасный смысл совершенного.

Узнаю по списку постояльцев, в каком номере живет бай Ганю. Подымаюсь по лестнице, стучу; никто не откликается. Нажимаю ручку — дверь отворилась. В комнате никого. Ушли. Вижу на столе клочок бумаги, на котором почерком бай Ганю написано: «В редакцию газеты „Свободное слово“». Название газеты перечеркнуто и взамен надписано другое: «Свобода». Дальше: «Тайны Стамболова» — тоже зачеркнуто; вместо этого — «Анархия». Было ясно, что писавший долго колебался, в какую сторону ему податься, так как лист пестрел зачеркнутыми словами, которые были заменены противоположными по смыслу. Например, над зачеркнутым «патриоты» надписано «разбойники с большой дороги»; в свою очередь, и текст перечеркнут крест-накрест двумя жирными чертами, проведенными сердитой рукой, так как на вторую черту сперва не хватило чернил: пришлось опять обмакнуть перо в чернильницу, и тогда черта, сделавшись вдвое жирней, — была доведена до конца. Под зачеркнутыми строками стояло следующее:

«В обезьян превратили нас, чтобы черт вас побрал совсем…»

Бай Ганю проводит выборы{136}

Посвящаю этот очерк бесценному другу моему Цветану Радославову{137}

— Не болтайте чепухи. Говорю вам: надо выбрать тех, кто за правительство, — воскликнул бай Ганю, крепко ударив кулаком по столу.

— Да как же мы выберем тех, кто за правительство? Откуда мы добудем избирателей? Да ведь и ты, бай Ганю, как будто либерал? — осмелился возразить Бочоолу.

— Кто тебе сказал, что я либерал? — строго спросил бай Ганю.

— Как кто сказал? Да разве ты не помнишь, как колотил консерваторов, как поносил их? Как же не либерал? Ведь, по твоим словам, ты даже Иречеку хвалился, что ты либерал! — возражал Бочоолу.

— Эх ты, простофиля! — со снисходительной улыбкой ответил бай Ганю. — Ну что из того, что я так сказал Иречеку? От слова не станется. Ты, дурак, то сообрази, что коли я над каким-то там Иречеком не подшучу, так над кем же мне шутить-то.

— Ты прав, твоя милость! Бочоолу, помалкивай, не мешай ему! — вмешался Гочоолу. — Я тоже консерватор.

— Да и я не чурбан бессмысленный, а как есть консерватор, — откликнулся Дочоолу. — И ты, Бочоолу, становись консерватором. Нажмем на них как следует, чтоб им ни охнуть, ни вздохнуть.

— Идет. Не знаю вот только, с кем начальник будет, — сказал Бочоолу.

— Управитель-то? Он с нашими, понятно, — сообщил бай Ганю. — И окружной с нашими тоже. Постоянный комитет — незаконный, да кто будет проверять-то: наш он. Бюро — наше. Городской совет — наш. Городской голова маленько шатается, да мы ему хвост оборвем. Общинные советы в селах нарочно не утверждены, понимаете? Ежели будут с нами — утвердим, а нет — к чертям! А насчет управителя, говорю тебе — не беспокойся: наш он.

— А грузчики? — поинтересовался Бочоолу.

— И грузчики — наши, и цыгане, и Данко Харсызин[40] — наш…

— Ведь он в тюрьме сидит за кражу! — удивился Бочоолу.

— Эка, хватился! Да мы его выпустили. Он-то и перетянул к нам грузчиков. Третьего дня пошел к ним, собрал их да как заскрипит на них зубами — те так и застыли на месте. «Зубы вам все повыбиваю, рычит, коли за бай Ганю голосовать не будете!» Ну, они согласились! Подрядил их Данко за два лева на брата и всю ночь перед выборами — пей-гуляй!

— Отчаянная башка!

— И за сколько старается, ты думаешь? За пятьдесят левов. К тем ходил, просил сто — они его выгнали, излаяли. Вот увидишь в воскресенье, как он им руки-ноги переломает! — самодовольно промолвил бай Ганю.

— Пойди, Бочоолу, позови Гуню-адвоката. Чтоб пришел, воззвание нам написал. Скажи: бай Ганю, мол, зовет!

Как только Бочоолу вышел, бай Ганю, наклонившись к приятелям, таинственно промолвил:

— Молчите! Мы этого дурака до самого дня выборов держать в надежде будем, что депутатом его сделаем; несколько бюллетеней напишем для вида с его фамилией, а остальные будут писать писаря городского совета и окружного управления… Теперь слушайте: министр хочет, чтоб я непременно депутатом был. А ты хочешь, Гочоолу, быть депутатом?

— Да хочется мне, бай Ганю, — ответил тот.

— И мне охота, — заявил Дочоолу.

— Хочётся-то хочется, а только прямо тебе скажу: больно ты себя осрамил перед народом. Ну, с какой стати было так лезть на глаза? Зачем на площадях вопил: «Да здравствует великий патриот!», «Долой гнусного тирана!»{138}, «На виселицу Климента!», «Да здравствует Климент!»{139}.

— Да ведь мы все вместе были, бай Ганю. Зачем кривишь душой?

— Вместе, верно; только у нас-то чаще шито-крыто получалось. Ну да ладно, коли так уж хочешь, выберу. Только вот крестьяне тебя ненавидят: ведь ты их раздел совсем процентами своими.

— Об этом, бай Ганю, лучше помолчи: я ведь тоже знаю, что ты за птица, — возразил с опаской Дочоолу.

Бай Ганю уже готов был вскипеть, но тут вошел адвокат Гуню. Бай Ганю объяснил ему, в каком духе должно быть воззвание. Гуню сел за стол, взял перо и погрузился в размышления. Бай Ганю велел слуге принести графинчик анисовой. Гочоолу, Дочоолу и бай Ганю пьют, Гуню пишет… Через полчаса готово следующее:

ВОЗЗВАНИЕ К ИЗБИРАТЕЛЯМ НАШЕЙ ОКОЛИИ

Ввиду огромной важности и значения предстоящих выборов народных представителей для настоящего и будущего нашего отечества наши граждане, в числе более семисот человек, собравшись нынче во дворе школы Парцал-махлеси и обсудив вопрос о кандидатурах, согласились и решили единогласно рекомендовать гг. избирателям нашей околии в качестве народных представителей следующих наших сограждан:

Ганю Балканского, торговца, известного всей Болгарии;

Филю Гочоолу, торговца с капиталом;

Танаса Дочоолу, виноторговца.

Это как раз те лица, которых рекомендовал и комитет Народной партии{140} в своем воззвании от 27 августа.

Объявляя об этом единогласном нашем решении остальным гг. избирателям города и околии, которым дорого благо Отечества, повышение доходов земледельца, облегчение положения налогоплательщика — словом, интересы нашей околии, призываем их голосовать на выборах 11-го сего месяца за трех вышепоименованных сограждан, к которым мы имеем полное доверие, что они будут с достоинством представлять нашу страну в Народном собрании.

Гг. избиратели!

Вам был представлен несколькими гражданами список с именами Николы Тырновалии, Лулчо Докторова и Иваницы Граматикова{141}, людей не из нашей среды, чуждых нам, которые не имеют и не могут иметь нашего доверия. Может быть, появятся и другие, которые станут вас уговаривать голосовать за ихних кандидатов. Советуем вам, гг. Избиратели, не прельщаться их красивыми словами, не поддаваться на их ласкательства и не верить всяким распространяемым ими слухам и выдумкам о каких-то телеграммах из округа{142} и т. п. Никола Тырновалия — родом из г. Тырнова и поэтому из упрямства всегда готов с водой ребенка выплеснуть. Лулчо Докторов весь целиком, с ног до головы, — Задунайская губерния, а Иваница Граматиков никому не известен и — nota bene[41] — русский воспитанник, а значит — предатель нашего милого отечества.