Владимир Берг, фон - Последние гардемарины (Морской корпус)

• Название: Последние гардемарины (Морской корпус)
• Автор: Владимир Берг фон
• Жанр: История

В.В. Берг в „Последних гардемаринах“ в увлекательном описании излагает историю зарождения морского корпуса в Севастополе, в период Гражданской войны, увековечив в краткой, безусловно трагической, но вместе с тем и славной истории Морского корпуса имя главного его создателя - энергичного и кипучего контр-адмирала Машукова… В художественном и талантливом описании В. Берг рисует всю жизнь Корпуса, как внутреннюю, так и внешнюю, в короткий Севастопольский период и более долгий - Бизертский на северном берегу Африканского материка… Книга насыщена различными эпизодами, „сопровождавшими жизнь Корпуса…“

(из рецензии Ж.Н. Алексеева, газета „Русский инвалид“, № 26 от 7 октября 1931 г.

---

В этой скромной келье жил сам владыка Кебира – Помощник Директора Корпуса, Начальник строевой части, Комендант Крепости Капитан 1-го ранга Михаил Александрович Китицын.

Высокого роста, широкоплечий, плотный и полный красивый мужчина с овальным лицом, на котором, кроме черных бровей, вся растительность была начисто выбрита. Темные карие глаза глядели зорко, внимательно и вдумчиво на жизнь, на людей, на службу, на работу; а всего более на подчиненных.

– «Кто ты и что ты?» – спрашивали эти глубокие глаза: «и какую пользу можно из тебя выжать для жизни и для службы?»

Темные, глубокие глаза; такие глубокие, что никогда нельзя было прочесть до дна их выражения, даже в минуты сердечной беседы и откровенного расположения их хозяина. В келье своей спал он крепко и хорошо, как спится здоровому человеку; вставал рано по трубе горниста. Верный его слуга-вестовой окачивал барина водой, растирал мохнатым полотенцем, чистил обувь и платье и затем, с сияющим лицом, вкосил желтоглазую глазунку на горячей сковороде с шипящими белками и утренний кофе. Барин кушал свой завтрак, и одевшись по форме, выходил из ворот своего владения бодрый, свежий с приветливой улыбкой на мягких губах.

Всюду, где проходил он, люди замирали на месте, вытягивались в струнку, отдавали честь, громко и четко отвечали на его приветствие и вопросы.

Владыка Кебира вышел из ворот крепости. Перед ним строевая площадка, на ней белый батальон. Утренний туман обвивает их нежной вуалью, за спиною всходить румяное солнце и белые воины-моряки, кажутся, прозрачными, как бы сотканными из тумана. Точно «Бледные тени яркого» прошлого».

– Смирно! слушай на краул!.. Господа офицеры! – командую я и встречаю начальника.

Кап. 1-го ранга Китицын здоровается с батальоном. Гулко и звонко разносится бодрый ответ по горе Кебира и бьет по каменным стенам, и стены отдают голоса.

– Ведите батальон! – приказывает Китицын.

– Есть! отвечаю я.

Разворачиваю батальон лицом к Сфаяту.

– Батальон, равнение на право, шагом… марш! Треск барабанов и веселый бодрящий крик медных горнов, оглашает горы и летит вперед к еще сонному «Сфаяту».

Раз, два, три, четыре! Машет руками капельмейстер Гардемарин Данюшевский. Оборвали барабаны, смолкли горны.

Густые, полные, сочные звуки оркестра и бархатный гул турецкого барабана мощным потоком разлились по шоссе и окрестности. Бодро и крепко отбивают шаги 600 молодых ног по щебню дороги в такт музыке. Дети и девушки выбегают из белых домов Сфаята, в окна смотрят дамы, прибирая волосы на сонной голове.

– Батальон идет! батальон идет – кричат детишки, и весело приплясывают сбоку по дороге.

С шумом и грохотом труб и барабанов, белой лавиной, провожу батальон сквозь Сфаят.

– Смирно! равнение на право! Господа офицеры! – командую я, проходя мимо домика Директора Корпуса. Ласково улыбаясь, прищуренными от солнца, глазами глядит Адмирал Герасимов на свой Корпус и, приложив широкую загорелую руку к парусиновой американской шляпе с русской кокардой:

– Здравствуйте Гардемарины и Кадеты!

– Здравия желаем, Ваше Превосходительство! – гремит ответ среди деревянных бараков Сфаята и белый батальон исчезает в роще маслин.

– 1-й роте песни петь! – командую я.

Музыка обрывается и лихая, задорная песнь старших гардемарин разливается между кривыми, сказочно-уродливыми стволами маслин: «Пошли девки на работу!»

Прошли рощу – кончилась песнь.

– ІІ-й роте песни петь! – запели «Бородино». Кончилась и эта песнь; снова грянула музыка уже далеко за Сфаятом, на втором холме. Обошли по нижнему шоссе холмы и поворачиваем обратно, надо успеть к 1-му уроку в классы «на Кебир». III-я рота поет «12-й год», І-я «Фуражка милая», II-я «Бригада Крейсеров», І-я «Гимн Корниловцев», ІІ-я «Моряк». У каждой роты своя любимая песнь, есть и общие всего батальона. Голоса молодые, сильные и красивые.

Проходим снова «Сфаят» по извилистому шоссе и поднимаемся на Кебир. По пути обгоняем группу преподавателей, идущих на уроки.

«Мы все только негры» – звонко и задорно льется песнь старших гардемарин и исчезает за сводами крепости.

– Разойтись! – слышится команда во дворе, и белый батальон разбегается по казематам убирать трубы и барабаны, уставить ружья в пирамиды и, быстро оправившись в уборных, бежать с книгами в свои классы. Господа преподаватели: Александров идет читать Дифференциальное исчисление, Высоикий – Астрономию, Дембовский – Математику, Матвеев – Русский язык, Кнорринг – Историю, Я – Морское дело.

За два дня до 6-го ноября, с восходом солнца, на самой утренней заре, все жители Сфаята были разбужены страшным криком гусей. В пижамах, полуодетые выскакивали обитатели кабинок на двор и удивленный сонные лица с тревогою смотрели в сторону отчаянных гусаков. Не враг ли воинственный ночью обложил ги Дирование, ни мирный лагерь «Сфаят» и вместе с солнцем в атаку на спящих русских. И вот гуси по примеру знаменитых предков, спасших Рим, криком и воплем спасают лагерь. Так спрашивали друг друга испуганно-удивленные лица. Но люди крайней кабинки уже улыбались, поняв в чем дело: Ванька Махин – этот русый богатырь Сфаята – кухонный мужик, вооруженный острым топором носился по птичьему двору и ловил трепетавших гусей, убегавших во все стороны в паническом страхе. Ловкие, сильные руки ловили их на лету, склоняли белые, длинные шеи на дубовый сруб, сверкал топор и алая кровь фонтаном обагряла белоснежные крылья; обезглавленная птица долго еще кувыркалась по двору; а Ванька ловил уже другого гуся. Перепуганные петухи и куры горланили во все горло, хотя побоище касалось только гусей.

В своих клетушках пестрые кролики задумчиво вращали свои красные глазки и быстро шевелили ноздрями и усами, точно шептали: «что такое творится в нашем мирном Сфаяте?».

На краю у обрыва в небольшом хлеву толстая жирная свинья беспокойным хрюком призывала поросят под свою защиту.

Поняв в чем дело, радостно успокоенные, ушли в свои кабинки жители лагеря. Солнце уже ярко блистало над горами. Кадет-горнист играл «Побудку» и эхо повторяло его медный призывный аккорд.

Напившись кофе с маисовым хлебом, освеженные мытьем, в платочках, скрывавших бумажные и железные папильетки – будущие локоны 6-го ноября, жены Сфаята расселись в кружок и, положив себе на колени по жирному гусю, ловко и быстро щипали его перья. Мелкие пушинки носились вокруг их голов, как снежинки, лица раскраснелись от быстрой работы, глаза блестели улыбкой от приятной, веселой беседы. Готовились к празднику все эти милые добровольные кухарки, прачки, швеи, обдумывали варенья, печенья, пироги, которые надо было замесить, испечь, синить, жарить на 600 человек своих и гостей.

Обдумывали, еще более сложное, во что одеть принарядить свое тело? Какой лентой обвить лоб и локоны свои, какой пудрой побелить лицо и помадкой освежить свои губы, чтобы «в прежней красе» былых счастливых годов украсить «прелестною дамою» Морской бал 6-го ноября и, проплясав ночь под военную музыку, закружить голову в пьянящем тумане вальса, или бешеной мазурки, на утро седьмого снова погрузиться в серые будни, мечтать об ушедшем «миге восторга», за швейной машинкой, за пеной мыла, за утюгом горячим, за мясорубкой и похлебкой бобовой.

Вот о чем болтали милые дамы Сфаята, пока проворные руки общипали гусей.

Прошел час другой, белым снегом вокруг их ног лежали пух и перья.

На камбузе разводили огонь, приготовляли яблоки для начинки «Традиционного гуся».

В дежурной комнате кадеты писали меню:

Суп Сан-Жермен

Волованы

Гусь с яблоками

Мороженое

Фрукты

Кофе.

На Кебире Капит. 1-го ранга Китицын производил репетиции парада белому батальону. А днем до глубокой ночи гардемарины и кадеты расписывали стены рва видами морских сражений и силуэт памятника Петра Великого украсил стену французской крепости.

Казематы – классы и часть ротных помещений превращались в уютные, интимные гостиные. Плоскогорье с гимнастической площадкой подметалось и чистилось, расставлялись параллельные брусья, турник, аппараты для прыжков, тюфяки, маты, флажки и жерди для праздника гимнастики. (Гимнастические приборы были закуплены во Франции Адмиралом Машуковым, как и многие учебные книги и письменные принадлежности; так и вдали от нас Николай Николаевич продолжал заботится о любимом им Корпусе). К празднику Корпуса подоспело и новое обмундирование, изготовленное нашими дамами, которые для воспитанников Корпуса несли свое драгоценное миро, подобно Евангельским женам мироносицам, принесшим его Христу, они, во имя Христа, принесли свое знание, труд и материнскую заботу оторванным от родных и родины детям.

В своих «письмах из Африки» в газету «Новое Время» Настоятель Церкви Морского Корпуса отец Георгий Спасский так описывает Праздник.

6-го ноября – день Святителя Павла Исповедника – традиционный Морской Праздник. Сколько с ним связано воспоминаний, воспоминаний самых дорогих. Детство… Юность. Чистые, полные огня грезы… мечты и надежды.