Туве Янссон - Женщина, одолжившая память

• Название: Женщина, одолжившая память
• Автор: Туве Янссон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-8301-0141-6

Стелла возвращается туда, где не была много-много лет. В ее квартире живет теперь ее старая знакомая, и, конечно, начинаются неизбежные воспоминания…

---

Туве Янссон Женщина, одолжившая память

Парадный подъезд с его цветными оконными витражами был таким же темным и холодным, как пятнадцать лет тому назад. Гипсовый орнамент на потолке частично обрушился. И совсем как пятнадцать лет тому назад, уборщица фру Лундблад занималась тем, что мыла лестницу. Она подняла глаза, когда дверь открылась, и с неподдельной радостью воскликнула:

— Да нет, не может быть, неужели это Маленькая Фрёкен! Столько лет прожить вдали от родины. И одета точь-в-точь так же, как прежде: trenchcoat[1] и без шляпки!

Стелла взбежала вверх по лестнице и почти робко остановилась перед фру Лундблад; между ними было много общего, но не было привычки отниматься или здороваться за руку.

— Все как прежде, — сказала Стелла. — Дорогая фру Лундблад, как поживает ваша семья? Шарлотта? Эдвин?

Фру Лундблад отодвинула ведро в сторону и сказала, что Шарлотта по-прежнему с удовольствием катается на велосипеде Фрёкен, но только после отъезда Фрёкен они стали снимать загородом маленький летний домик. У Эдвина хорошая работа в страховом агентстве.

— А господин Лундблад?

— Он скончался шесть лет тому назад, — ответила фру Лундблад. — Скончался тихо и без особых страданий. Я вижу, вы, Фрёкен, пришли с цветами. Они, верно, для нее, для той, что живет наверху в вашей старой мастерской, Фрёкен. Есть у вас время на перекур? — Она села на ступеньку. — Похоже, у вас та же марка сигарет, что и в прежние времена. Да, так! А вы, Маленькая Фрёкен, уехали и прославились своими картинами!.. Мы-то уж читали о вас в газетах, так что позвольте вас поздравить также и от имени моей семьи. Картины все такие же, как тогда?

Стелла засмеялась:

— Вовсе нет, они — большие, они не пройдут в дверь там, наверху! Вот такие огромные!

Она расставила руки.

Миг — и лестничная клетка наполнилась звуками танцевальной музыки, но ее почти сразу же выключили. Стелла узнала… Это был Evening Blues[2]. «Наша с Себастьяном мелодия. У нее сохранились мои старые граммофонные пластинки…»

— Вот так она и живет, старый уже человек, — сказала фру Лундблад и бросила в ведро окурок сигареты. — На пять лет старше вас, Фрёкен, а кажется, будто у нее вечный бал; но к ней никто не приходит, там пусто. Все было иначе, когда там, наверху, жили вы, Фрёкен. А все эти артисты, что взбегали по лестнице! Веселое было времечко! Целый день они работали, а вечером приходили сюда, играли и пели, а вы, Фрёкен, готовили спагетти на всю компанию, она же, что там наверху, таскалась за всеми и пыталась подражать. А потом, — продолжала, понизив голое, фру Лундблад, — потом ей пришлось жить там долгое время, потому что у нее не было средств снимать жилье у самой себя. И когда вы, Фрёкен, получили стипендию и уехали за границу, она заняла всю комнату. Целых пятнадцать лет прошло с тех пор! Нет, нет, ничего не объясняйте, я знаю то, что знаю. Отгадайте, Фрёкен, как мы называли вашу мастерскую? Ласточкино гнездо! Но ласточки улетели. И все так, как говорят старики: когда ласточки снимаются с места, это значит, что дому изменило счастье. Ведь одна ласточка погоды не делает. Да, больше я ничего не скажу, так что я ничего не говорила. А теперь, пожалуй, продолжу мыть лестницу. Вообще, с задней стороны дома, во дворе, установлен лифт. Хотите воспользоваться случаем и попробовать?..

— Может, в другой раз. Скажите мне, фру Лундблад, неужели я действительно бегала наверх, по всем этим лестницам?

— Да — да, Маленькая Фрёкен, вы бегали. Но время — оно идет.

На дверях было множество табличек с новыми именами.

Да, естественно, я бегала, может, только потому, что мне хотелось бегать и я не могла остановиться.

Дверь мастерской была перекрашена в другой цвет, но дверной молоток с маленьким, желтой меди львом был тот же — подарок Себастьяна. Ванда крикнула из-за двери:

— Кто там? Это — Стелла?

— Да, это я, Стелла.

Прошло некоторое время, прежде чем дверь открылась.

— Дорогая, как приятно! — воскликнула Ванда. — Подумать только, наконец-то ты здесь! Чтобы открыть дверь, нужно немного времени, но ты ведь понимаешь… Теперь стало так, что никаких мер предосторожности не хватает… Предохранительная цепочка, секретный замок, все… Но это вызвано необходимостью, исключительно необходимостью — воры грабят! День и ночь приходится бояться, они приезжают в больших крытых машинах, забирают все и уезжают… Оставляют пустоту, понимаешь, пустоту! Но только не у меня! Здесь все заперто. На замок. Но входи же и посмотри, как я живу! Цветы, очень мило…

Отложив в сторону цветы, завернутые в целлофан, она неотрывно разглядывала Стеллу, все тем же блеклым пристальным взглядом, взгляд не изменился, но лицо несколько отяжелело. Все тот же настойчивый голос. Стены по-прежнему были покрыты белой известью, но все остальное в этой очень маленькой комнате было новое и чужое, нагромождение мебели, ламп, безделушек, драпировок… Было слишком тепло. Стелла сняла плащ. Изменившаяся комната пугала ее, комната как бы сжалась и снова выросла, словно молодой кустарник на сплошной вырубке.

— Садись же, — сказала Ванда, — что тебе предложить? Вермут? Или красное вино, обычно в те времена я подавала вам красное вино и спагетти! Постоянно красное вино и спагетти! Значит, ты наконец вернулась. Сколько лет прошло с тех пор… нет, не будем считать. Ну да, теперь ты — здесь. А сколько открыток я тебе написала… Но ты только и делаешь, что исчезаешь, великая художница исчезает в великом Молчании. Вот так-то!

— Но, конечно же, я писала, — возразила Стелла. — Довольно долго. Но от тебя не было ни слуху ни духу…

— Милая Стелла, не обращай на это внимание, не думай об этом, забудем обо всем… Теперь ты снова здесь. Как тебе моя милая берлога? Мала и без претензий, но уютна, не правда ли? А главное, атмосфера.

— Очень красиво. А сколько красивой мебели. — Стелла закрыла глаза, чтобы вспомнить свою мастерскую. Вот там была скамья, там стоял верстак, все эти ящики из-под сахара… И незашторенное окно, выходившее во двор.

— Ты устала? — спросила Ванда. — У тебя ужасно усталый вид. Круги под глазами. Но теперь, вернувшись из большого мира, ты можешь немного отдохнуть и успокоиться.

Стелла сказала:

— Я попыталась вспомнить мастерскую. Здесь так счастливо жилось! Подумать только, семь лет молодости! Ванда, сколько времени, собственно говоря, длится молодость?

Ванда ответила довольно резко:

— У тебя — слишком долго, Звездоглазка[3]. Да, мы называли тебя Звездоглазка, красиво, не правда ли? Ты была так наивна и верила всему, что тебе говорили. Чему угодно!

Стелла подошла к окну, отдернула драпировки и посмотрела на серый, совершенно обычный, но по-прежнему чарующий двор со всеми его окнами и вдруг вспомнила: «Здесь я стояла с Себастьяном. Мы смотрели вдаль за все эти крыши. И дальше — через гавань, и еще дальше — через море, через весь мир, которым мы будем владеть, за который будем бороться и побеждать. О, это окно!» Она обернулась к Ванде:

— Ты сказала, что я верила чему угодно. Но ведь было столько всего, во что можно было верить, разве не так? И вероятно, стоило в это верить, разве не так?

Опустились сумерки, и Ванда зажгла все свои лампы под шелковыми абажурами. Она сказала:

— Тебе было весело в этой комнате, не правда ли? Тебе было весело семь лет, вплоть до самого последнего праздника, моего прощального праздника. Помнишь его?

— Помню ли я его! Мы произносили ужасно высокие слова, мы были так глубокомысленны! Кажется, это было в июне, и солнце взошло в два часа ночи. И тогда я залезла на стол и воскликнула: «Да здравствует солнце!» А русский, который сидел под столом и пел… откуда он, собственно говоря, взялся?

— Русский? Он был один из тех, кто постоянно водил с вами компанию… ведь вы были такие жалкие. А вас было много, слишком много! Но я разрешала всем приходить. Приводи их с собой, — говорила я, — приводи их непременно с собой. Таковы мои принципы. Уж если праздник, то с большим размахом! Вас было двадцать два человека, двадцать два. Я сосчитала вас. Это был один из лучших праздников, которые я устраивала в честь своих друзей.

Стелла сказала:

— Что ты имеешь в виду? Ведь это был мой праздник?

— Ну да, ну да, если тебе так хочется, я устроила для тебя прощальный прием, так что некоторым образом это был и твой праздник. А потом ты уехала утренним поездом.

«Да… Утренним поездом, — подумала Стелла. — Себастьян провожал меня к поезду. Какое было чудесное летнее утро… Он обещал приехать следом за мной, как только выяснит все относительно своей стипендии и как только я найду для нас мастерскую, или комнату, дешевую гостиницу, все, что угодно, где мы смогли бы работать… У него редко бывало постоянное жилье, я должна была послать свой адрес Ванде… „Прощай, любимый, береги себя!“ И поезд загудел и ринулся в далекий мир».