Юрий Иванов - Сестра морского льва

• Название: Сестра морского льва
• Автор: Юрий Иванов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1974

Герой повести, моряк, после долгих лет плавания по морям и океанам мира получает длительный отпуск. Он возвращается на Командоры, где провел юношеские годы, чтобы повидать разные места, встретить людей, с которыми работал и дружил. Случай сталкивает его с девочкой — потомком племени унангунов, населявших когда-то эти острова. Она и служит проводником в его путешествиях, участвует в приключениях. Временно герой повествования становится охотинспектором — борется с браконьерами, знакомится с жизнью и повадками морских львов, котиков, песцов и других животных, населяющих эти места.

Приключениям его, встречам с зверобоями и наблюдениям за миром животных и посвящена повесть.

---

— Ой, еще две! — выкрикнула Алька. — Они ж его загоняют.

Волков и сам увидел — спешат, торопятся к сейнеру еще два морских разбойника... Жора долго, очень долго не показывался на поверхности, но время шло; кит ведь просто задохнется, ему же надо передохнуть!

«П-пых!» Голова кита высунулась из воды, и воздух с пронзительным шипением, как из продырявленной шины, вырвался из дыхала. Одна из касаток тотчас направилась к нему, и кит вновь нырнул. Волков прижал щеку к ложе винчестера и, поймав на мушку основание плавника ближайшей из касаток, плавно давнул пальцем. Трескуче грохнуло, касатка метнулась в сторону и два других зверя тотчас поспешили за ней. «П-пых!..» — с облегчением вздохнул кит, всплывая в двух десятках метров правее от курса сейнера... Измученный преследованием хищников, кит отстал от «Кайры» и закачался в волнах, как подводная лодка.

— К бухте Каланьей подгребаем, — послышался голос Толика. — Сейчас завернем за мыс, и, ать-два, выгружаться можно. Бич, ушли касатки.

Глухо залаяв еще под шубой, Бич выпрыгнул из-под нее и встряхнулся с таким видом, будто кто-то нарочно, помимо воли, запихнул его под шубу. Зарычав, он оглянулся: ну где эти зверюги? Он был готов к схватке.

ОПАСНАЯ ВЫСАДКА

Сейнер обогнул каменистый островерхий мыс, и Волков увидел небольшую бухту. Пустынность-то какая. Обрывистые скалы, зеленые холмы за ними; домишко в зарослях борщевика на взгорке. Тишина. Только вздохи прибоя, и ничего более. Несколько черных птиц поднялись с воды и тяжело полетели к скалам. И хоть бы одна крикнула. Немые, что ли?.. Поежившись, Волков проследил за их полетом, а потом осмотрел бухту. Зыбь свободно вкатывалась в нее и чем ближе к берегу, тем становилась круче, злей. Набирая скорость, она мчалась к узкой полоске песка, ломалась вдруг и долго катила по лайде, расплескиваясь пенными кружевами.

Дом. Высокая зеленая трава то опадала, то поднималась вокруг него, ярко пылали, поймав лучи солнца, окна. Он ждал, что вот-вот дверь дома распахнется и выскочит Борис... или нет — Лена выглянет и, размахивая руками, побежит вниз, к океану. Но нет. Не распахнулась дверь, и никто не поспешил на лайду.

— Дом Песца, видите его, да? — сказала Алька. — На острове все почти дома имеют имя, ну те, которые стоят в бухтах: «Дом Ворона», «Дом Песца», «Дом Совы». — Приподнявшись, она зашептала: — Я свои вещи попрятала в ваш рюкзак. Держите винчестер.

Двигатель смолк, сейнер еще немного пробежался по бухте и закачался на зыби. Шлепнув днищем, упала за борт шлюпка, Ваганов, Филинов и Аркаха быстро загрузили ее ящиками, коробками, мешками, и Толик, спрыгнув в нее, шумно поплевал в ладони.

— Волк, пошевеливайся, — позвал он, бултыхая веслами в воде.

— Навещу тебя, — ухмыляясь, сказал Аркаха Волкову. — Понял-нет?

— Приходи. Поразомнемся, — пообещал, улыбнувшись, тот.

— Скажи Борису, что вряд ли я смогу ему помочь людьми, — сообщил Волкову, стискивая его ладонь, как клещами, Филинов. — Скажи: нет у Филина людей, нет, хоть ты тресни. Такая, понимаешь, история... А Лене привет, — добавил он. — Ну, марш на берег!

— Мы так и не поговорили насчет пирса, — сказала Анна Петровна. — Ты обещал.

— Я обещал? — Волков удивился. — Ладно, не будем мелочными: готовь бревна и деревянные брусья. И еще скобы. Ну, всего. Ваганов, может, ты что-нибудь сыграешь на прощанье?

— Сыграю-ка я тебе вальс «Командорские волны», — решил Ваганов, вздымая трубу и вбивая в патрубок медный, жарко сияющий мундштук. Опустив глаза, он добавил: — Собственного сочинения.

— Эй, на сейнере! Долго еще? — подал голос Толик. — Волк!

Что ж, пора. Волков пошел к шлюпке, спустился в нее. Бич вдруг, залаяв, прыгнул ему на колени и сразу шмыгнул под банку. «Трум-трум... трам-трам...» — тягуче, меланхолично, очень созвучно всей этой пустынности и мерным взлетам волн, поплыло над бухтой. Алька... Что же она? Аркаха, хмуро глядя из-под челки, сбросил в воду швартовый конец. Ухарски ахнув, Толик сделал первый гребок, шлюпка отвалила от сейнера, и в тот же момент Алька, встав на планшир, скакнула на ее корму. Шлюпка накренилась, Волков вцепился девочке в плечо, а Толик, сделав зверское лицо, яростно зашевелил губами, произнося, видимо, какое-то ужасное проклятие, известное лишь настоящим морякам.

— Алька, а ну вылазь! — крикнула Анна Петровна. — Вот привезу на Большое лежбище, и уж тогда...

— А я только до берега и обратно, — отозвалась девочка и умоляюще зашептала: — Толик, греби быстрее, греби! У меня конфеты есть шоколадные, ты же любишь...

— Кха! Конфеты! — возмущенно выкрикнул Толик. — Возись тут со всякими сопливыми девчонками. Э-э-эх!

Тем не менее он гребанул что было силы. Видимо, по его замыслу шлюпка должна была стрелой ринуться от судна, однако что-то не получилось — одно весло отчего-то глубоко погрузилось в воду, а другое, скребанув поверхность океана, чуть не выскочило из уключины. Волков стряхнул с лица капли, а уши бородатого мальчика стали такими пылающими, что каждое из них могло бы заменить красный ходовой огонь левого борта у любого судна. Нахмурившись, Толик внимательно осмотрел провинившееся весло и пожал плечами: с таким видом футболист изучает свою бутсу после неудачного удара по воротам.

Смущенно проворчав что-то насчет «чертовых» волн, Толик снова завел весла. Гребок получился отличный, и уши Толика, поблекнув, приняли нормальный цвет. «Трум-трум... пам-пам», — слабея, доносился звук трубы. Прислушавшись, Волков подумал, что это, пожалуй, не «Командорские», а самые обыкновенные «Дунайские волны»: обкрадывает Ваганов помаленьку классиков.

А зыбь-то, ого! Шлюпка провалилась между двумя подвижными зелеными холмами воды, и все исчезло из глаз: берег, сейнер... Водяной овраг — и опять взлет... Волков поглядел вперед, на берег. Камни, песочек... Чуть левее от курса шлюпки, как обломанный коричневый зуб, торчала скала, а справа, укутанный в мылкую пену, то скрывался под водой, то высовывал свою гладкую, облизанную водой спинищу риф... «Однако тут очень осторожно нужно пробираться, — с беспокойством подумал Волков, — внимательно следует грести».

— Не устал? — равнодушным голосом спросил он. — Хочешь, могу погрести. А ты почитай пока.

Толик покосился на книгу, лежащую в шлюпке, но, не удостоив его ответом, хмыкнул только. На лбу поблескивали капли пота, нижняя губа была закушена. Поглядывая на риф, Толик рывками, размеренно и сильно греб, и Волкову было приятно видеть, как хорошо это получалось. Ишь какое железное спокойствие. Ясно, что не раз и не два выбирался он на берег и вот в такой же накат на своей шлюпчонке. «Жаль, что нам не придется поработать вместе на одном судне», — подумал Волков, всегда с уважением относящийся к настоящим морякам.

А гром наката усиливался. Скала... Риф... Волны, как в ворота, вкатывались между ними. Ну, Толик, еще гребок!..

Шлюпка наконец-то проскочила опасное место, Толик облегченно вздохнул и, поглядывая на волны, стал грести совсем медленно. «Самой малой волны ждет, чтобы с ней и выскочить на берег, — подумал Волков. — Умен, шкет! Говорят, что самый большой вал — это девятый, а уж за ним идет самый слабый. Это верно: в движении волн к берегу есть определенная закономерность в их высоте и силе, но не обязательно самая большая волна — девятая. Может быть, восьмая или шестая... Итак, за самой большой волной идет, как известно, самая малая...»

— Вот она! — крикнула девочка. — Жми!

— И медведю ясно!

Оскалившись, Толик рванул что есть силы, вода поднырнула под шлюпку, напружинилась и выгнулась горбом, проламываясь через водоросли и валуны. В пене, гуле и брызгах шлюпка понеслась к берегу.

Забрызганные, возбужденные, они вышли на песок и оглянулись. Вот он, очередной вал, но не успел, не успел! Поднявшись стеной, желто-зеленая, насыщенная песком и клочьями водорослей волна изогнулась и ударилась о берег. Но кого она могла теперь испугать? Шипя, оставляя на песке пузырящиеся хлопья пены, вода отступила в океан.

— Прогуляюсь, — сказал Толик, плюнув волне вслед. Взяв книгу, он добавил: — А вы тут быстренько разгружайтесь. Чтобы ать-два — и готово.

— Иди-иди, прогуливайся. Во-олк! Ну что вы опять задумались? Вот вы скажите: красиво тут, а? — затараторила девочка, возвращаясь к своей любимой теме. — Держите винчестер. Один ученый у нас был, так он говорил, что бухты на моем острове ну самые-самые красивые! Только я не помню: то ли во всем мире или во всем нашем Советском Союзе.

— Ах ты, куличок, — засмеявшись, сказал Волков. — Ну конечно же, в мире.

— Ла-ла-ла-аа-а! — звонким голосом закричала девочка, подражая, наверно, болтливой птичке люрику, и побежала разыскивать Толика. — Бич, за мной!

Перетаскав из шлюпки ящики, Волков сел на большой валун, поглядывая то в океан, то на Дом Песца. Далеким, волнующим пахнуло на него: такое уже было, было... Вот так же гремела вода и смутно просверкивала сталь винчестера, прислоненного к ящику галет. Да, было, и вот, будто как пена с камней, схлынули пролетевшие так незаметно пятнадцать минувших лет, и ему опять двадцать. Жадный до впечатлений, полуголодный и влюбленный, он возвращается не из прожитого прошлого, а лишь из коротенького, всего в неделю, рейса. Да-да, они «сбегали» на остров Беринга, отвезли шкуры, вернулись, и вот, волнуясь и торопя время, он нетерпеливо ждет, когда же послышится скрип гальки под легкими шагами девушки и увидит дорогое лицо. И будто холодом его обдало, а сердце гулко забилось: все, что было тогда, в те годы, все было настоящим, честным, незабываемым, и он ничего не забыл...