Агония Иванова - За чужие грехи

• Название: За чужие грехи
• Автор: Агония Иванова
• Жанр: Современные любовные романы

В маленьком провинциальном городке на берегу мрачного холодного моря живут две сестры — Наташа и Люся, никогда не знавшие своего отца и рано потерявшие мать. Они смело противостоят ударам судьбы и берегут друг друга.

Так продолжается до тех пор, пока в их маленький хрупкий мир не врывается незваный гость; пришедший, чтобы все разрушить.

Между сестрами встает мужчина, любовь к которому погубит одну из них.

Мужчина, которого погубит любовь к одной из них.

---

Агония Иванова За чужие грехи

Часть первая

Глава первая

— Я хочу, чтобы ты больше никогда не курила.

Наташа заторможено смотрела на пачку сигарет, лежащую в мусорном ведре, и пыталась сопоставить это со словами, которые только что сказала ее сестра. Конечно, они заботились друг о друге, но Наташа была слишком взрослой, чтобы слушаться маленькую Люсю, тем более в таких вещах.

Она медленно обернулась и посмотрела на девочку, с недовольным видом прислонившуюся к дверному косяку.

— Не нужно мне приказывать, — заявила Наташа, как могла мягко, стараясь не выдавать быстро растущего раздражения, хотя одного взгляда на Люсю было достаточно, чтобы оно утихло. Почти на две головы ниже сестренка выглядела особенно забавной и грозной, что было так смешно по сравнению с ее детскими чертами лица, в которых вдруг начало угадываться что-то знакомое, мамино. Наташе захотелось обнять ее, но что-то не позволило ей этого сделать.

— Что сказала бы мама? — как оправдание, слегка смягчившись, пробормотала Люся и заметно погрустнела.

— Прости, — бросила Наташа, но доставать пачку из ведра не стала, подошла к окну маленькой тесной кухни и посмотрела на тонущий в сумерках двор, — но едва ли это твое дело…

— Может быть и не мое, — спокойно согласилась Люся, — но чего ты хочешь доказать? Это не делает тебя взрослой…

— А я и не хочу быть взрослой, — совсем тихо призналась Наташа, провела пальцами по стеклу, почувствовав его холод, — хочу быть вечным ребенком.

— Тогда сигареты тебе точно ни к чему, — рассудительно заметила Людмила и неслышно оставила Наташу одну, наедине с собственными мыслями.

Стекло было холодным, таким, как это отчуждение, которое сейчас Наташа почувствовала между собой и сестрой. Ей стало очень страшно, потому что Люся была единственным самым близким человеком на свете. И потерять ее — значило потерять все. Как, впрочем, и для Людмилы, и Наташа прекрасно знала это.

На город быстро опускались густые ватные сумерки, и тусклые фонари отбрасывали причудливые тени на асфальт. Таня старалась не наступать на эти тени, вспомнив, казалось бы, забытую примету о том, что нельзя наступать на свою тень. Может быть, на чужие тоже нельзя? Она думала об этом, меряя шагами двор собственного дома. Дома, в который ей так не хотелось возвращаться.

Может быть, переночевать у Люси? — спросила себя она, поглядывая на горящее окно своей квартиры, — все лучше, чем идти туда. Люся все поймет, даже если не рассказывать ей правды. Или у Миши, его мама очень добрая и всегда хорошо относилась к Тане. Или еще у кого-то. Только не здесь.

Теням, лежащим на асфальте, было абсолютно все равно, куда замерзшая в легкой курточке Таня отправится ночевать, они жили какой-то своей жизнью со своими радостями и проблемами. Конечно, она могла провести ночь в их обществе, усесться на лавочку, поджать колени, как-то согреться, но это было не лучше, чем идти туда. Или все-таки лучше?

— Огоньку не найдется? — девочка вздрогнула, когда кто-то коснулся ее плеча, резко обернулась, готовая броситься бежать, но какой-то слегка подвыпивший мужчина среднего возраста, стоявший перед ней, выглядел вполне безобидно. Девочка испуганно помотала головой и, словно ее уличили в каком-то преступлении, торопливо побрела к своему подъезду.

«Лишь бы мама была дома» — подумала она, стараясь переступать ступеньки как можно медленнее и повторять это про себя, как заклинание. У двери она остановилась, прошлась круг по лестничной площадке и снова попросила всех известных ей богов об этом.

А может уйти? Пока не поздно? А маме сказать, что помогала Люсе готовиться к экзаменам, у нее как раз проблемы с математикой… или с чем-то еще… ну хоть с чем-нибудь.

Таня вздохнула и нажала на звонок, прислушалась к шагам за дверью.

На пороге появился отчим, окинувший ее недовольным взглядом.

— Ты где была? — спросил он, вместо приветствия.

— На дополнительных, — промямлила Таня, заглянула ему за спину в прихожую, — а мама дома?

Отчим помолчал немного, буркнул «конечно» и скрылся в темноте, оставив дверь открытой.

Хорошо — решила Таня, неуверенно вошла, сбросила ботинки и повесила куртку на крючок.

— Мам, я дома, — крикнула она и побрела в свою комнату, ответа не последовало. Все это начинало ей не нравится.

— Может быть, ты расскажешь мне по секрету, где ты была? — из мрака, царившего в ее комнате вдруг появилась рука ее отчима, резко сжавшая ее запястье.

— Так ее нет дома… — пролепетала девочка, почувствовав, как внутри что-то падает в какую-то глубокую и безнадежную бездну.

— Видишь, как нам повезло, — проговорил отчим ей прямо в ухо, и она даже в голосе слышала его улыбку, мерзкую, самодовольную и жестокую, — и нам никто не помешает…

Утром холод снова отступил, и небо было ясным, почти летним, но в нем уже чувствовалась эта легкая осенняя горечь.

Воздух был теплым, и только ветер напоминал о ночных похолоданиях. Киру хотелось запахнуть куртку, но дух противоречия требовал оставить ее расстегнутой и мерзнуть дальше. Ветер задувал огонек на конце его сигареты.

— Ну, как там Елена? — спросил его Владимир, шедший рядом, застегнувший свое полупальто на все пуговицы, порой в схватке легкомысленности и здравого смысла в его голове побеждал последний.

— Елена… эээ… — Кир немного растерялся, — мы расстались.

— Почему? — поинтересовался Владимир, — вы так хорошо смотрелись вместе.

— И что с того? — хмыкнул Кир, — она мне надоела.

Владимир присвистнул, убрал с лица светлые волосы и бросил исполненный какого-то особенного выражения взгляд на ясное небо, словно обращаясь к каким-то богам, впрочем, скорее в шутку, Кир не был уверен в том, что Владимир верит во что-то, кроме его глупости.

— И что это значит? — спросил Кир, попытался снова зажечь сигарету, но ее снова потушил порыв ветра.

— Я думал вы поженитесь, — признался Владимир, прекратив сеанс общения с высшими силами, лукаво сощурился.

— Я рад за тебя, — пожал плечами Кир, — мечтай.

— Ты уже не мальчик, — напомнил Владимир совсем не свойственным для него тоном. Кир отбросил назад длинные темные волосы, которые растрепал ветер и воинственно посмотрел на друга.

— К чему это?

— Пора заканчивать с имиджем Казановы, старина. Тебе скоро стукнет сорок и захочется тепла, уюта и постоянства, — заявил Владимир, отлично зная, что может получить за эти слова по зубам. По-другому он говорил «Не вечно же мне тебя терпеть? Пора бы уже кому-то другому, вроде жены, стать надзирателем над тобой».

— Мне не скоро сорок, — ядовито одернул его Кир, — не так, чтобы скоро. А к тебе это не относится? И ты считаешь меня старым, верно?

— Относится, но я не веду такой разгульной жизни как ты… Нет, нет! — запротестовал Владимир, понимая, что серьезно влип, — я не это хотел сказать совсем…

— Именно это ты и хотел сказать, — мрачно перебил Кир, — ну-ну. Я старый, да, очень. Может быть даже староват для… школьницы. А неплохая идея соблазнить школьницу…

— Эй! Мне не нужно ничего доказывать! — запротестовал Владимир, — что ты вообще задумал!?

Кир неожиданно остановился и Владимиру тоже пришлось остановиться и посмотреть туда, куда смотрел его спутник.

Среди уже увядающей зелени мрачным памятником давно ушедшей эпохи возвышалось старое советское здание школы. Солнечные блики бегали по кирпичным стенам и на асфальтовых дорожках лежали первые опавшие листья.

— Отлично! — всплеснул руками Владимир, — еще только этого не хватало! У тебя будут проблемы! Ты… ты вообще идиот!

— Конечно идиот, — ухмыльнулся Кир и бросил на асфальт догоревшую сигарету, — еще и старый. А что ты волнуешься? Я такой старый, что со мной даже говорить не захочет никакая маленькая крошка… О, вот и они. Коротышка или высокая?

На ступеньках школы появились две девушки, явно старшеклассницы, очень похожие между собой чертами лица, но полные противоположности по выражению, написанному на лице. Та, которая была ниже ростом и, похоже, младше, выглядела загнанным затравленным зверьком, волосы скрывали половину ее лица и из-за них блестели только совершенно серые глаза, вторая же наоборот выглядела открытой и общительной ее лицо казалось добрым и доверчивым, а слегка раскосые глаза и не спрятанный под волосами лоб делали ее особенно симпатичной.

— Ну, ты совсем… — хотел, было продолжать свои нравоучения и попытки остановить друга Владимир, но быстро сдался, — высокая.

— Отлично, — самодовольно улыбнулся Кир и направился к ним решительной походкой.

— Я волнуюсь за Таню, — тихо призналась Люся, когда они с Наташей выходили из школы. Весь день она была малоразговорчива и тень вчерашней ссоры все еще висела над их отношениями, как они не старались сделать вид, что все хорошо.