Линда Ховард - Все, что блестит

• Название: Все, что блестит
• Автор: Линда Ховард
• Жанр: Остросюжетные любовные романы

Отчаянно пытаясь противостоять все усиливающейся страсти к Джессике Стэнтон, известной, как Черная Вдова, греческий миллиардер Николас Константинос влюбляется в нее, но опасается ее темного и бесславного прошлого…

---

Джессика молча протянула руку за газетой, но она уже знала, что там было. Салли сложила газету так, чтобы на лицевой стороне виднелись две фотографии. На одной из них, разумеется, Николас целовал ее. Она равнодушно заметила, что это была хорошая фотография: склонившийся над столом Николас — такой загадочный и сильный, она — гораздо более хрупкая, их слившиеся в поцелуе губы. Другая фотография была сделана в тот момент, когда они покидали ресторан, и Николас положил свои руки ей на плечи, глядя на нее с таким выражением, от которого ее бросило в дрожь. Примитивный голод явственно читался на его лице, и это напомнило ей, что произошло после того, как он привез ее домой и опять удивил, когда остановился, поняв, что она испугалась.

Но Салли указала на колонку под фотографиями, и Джессика села за стол, чтобы прочесть ее. Это была остроумная, изощрённая статья, местами едкая, но в определенный момент журналист стал откровенно жестоким. Преодолевая подкатившую тошноту, Джессика пробежала глазами заметку:

«Вчера вечером можно было наблюдать, как печально известная лондонская „черная вдова“, начала плести свою паутину, опутывая очередную беспомощную, восхищенную ею жертву. Николас Константинос, неуловимый греческий миллиардер, казалось, полностью капитулировал перед очарованием вдовы. Возможно, она исчерпала фонды, оставленные ей покойным супругом, уважаемым Робертом Стэнтоном? Конечно, Николас в состоянии поддержать ее привычный образ жизни, но вся известная об этом человеке информация позволяет заключить, что его не так легко очаровать, как она проделала это со своим первым мужем. Остается только гадать, кто же, в итоге, выйдет победителем. Кажется, что вдова не остановится ни перед чем, но выбранная ею жертва может оказаться ей не по зубам. Мы будем с интересом наблюдать за развитием событий».

Джессика бросила газету на стол и сидела, слепо глядя через всю комнату. Она не должна позволить этому беспокоить ее, она ждала, что это случится. И конечно, надо бы уже привыкнуть к такому после пяти лет, но вместо того, чтобы зачерстветь, теперь она стала еще более чувствительной, чем несколько лет назад. Тогда у нее был Роберт, чтобы защитить ее, облегчить боль и заставить рассмеяться, но теперь у нее никого не было. Любую боль она переносила в одиночку. Чёрная вдова. Это определение немедленно приклеилось к ней после смерти Роберта, да так и осталось. Прежде ее, по крайней мере, называли по имени. Газетные заметки всегда были омерзительны, но не доходили до клеветы, хотя она все равно не стала бы обращаться в суд. Громкое судебное дело стало бы еще большим кошмаром, и Джессика предпочитала жить тихой жизнью, общаясь со своими немногочисленными друзьями и довольствуясь малыми радостями. Она даже вернулась бы в Штаты, если бы не деловые интересы Роберта, — она хотела позаботиться о них и использовать знания, которые дал ей Роберт. Она знала, что Роберт тоже хотел бы этого.

Салли с тревогой наблюдала за ней, поэтому Джессика, глубоко и судорожно вздохнув, заставила себя заговорить.

— Ну, что ж, это, конечно, немного неприятно, верно? Я почти забыла, насколько это все гнусно… Но я не собираюсь расстраиваться из-за такой глупости. Это того не стоит.

— Но ты не можешь прятаться всю свою жизнь, — запротестовала Салли. — Ты так молода. Это несправедливо — смотреть на тебя, как на прокаженную!

Прокаженная — что за ужасная мысль! И все же Салли была отчасти права, хотя Джессику пока еще не выживают из города. Она все еще была желанной гостьей в некоторых домах.

Салли постаралась сменить тему, потому что, хотя Джессика пыталась небрежно отмахнуться от статьи, лицо ее побледнело, и выглядела она больной. Салли указала на фотографию в газете и спросила:

— Что насчет этого красавчика? Какой великолепный мужчина! Когда вы с ним познакомились?

— Что? — Джессика опустила взгляд, и, увидев фотографию, на которой Николас целовал ее, покраснела. — О… на самом деле, я только вчера познакомилась с ним.

— Ого! Он, без сомнения, быстрый малый! Выглядит сильным, своевольным типом, а его репутация просто ошеломляет! Каков он?

— Сильный, своевольный, ошеломляющий, — вздохнула Джессика. — Все так, как ты сказала. Надеюсь, мне не придется с ним снова встречаться.

— У тебя в голове каша! — воскликнула с негодованием Салли. — Честно, Джесс, ты невозможна. Большинство женщин отдали бы свою правую руку, только чтобы показаться с таким человеком, богатым и красивым, а тебя он не интересует!

— И потом, я опасаюсь богатых мужчин, — тихо ответила Джессика. — Перед тобой пример того, что будут говорить, и я не думаю, что смогу пройти через это снова.

— Ох! Прости, дорогая, — сказала Салли. — Я не подумала. Но нет, надо же! Николас Константинос!

Джессика не желала думать о Николасе, она хотела забыть тот вечер. Взглянув на бледное, отрешенное лицо подруги, Салли похлопала ее по плечу и, не попрощавшись, ушла. Джессика сидела какое-то время за столом, ни о чем не думая, но, когда она поднялась, чтобы поставить чашку с блюдцем в мойку, то вдруг не выдержала и горько расплакалась.

Когда слезы иссякли, обессиленная, она побрела в гостиную, чтобы прилечь на диван, но это напомнило ей о Николасе, лежащем там с нею, и вместо дивана она рухнула в кресло, подвернув под себя ноги и обернув вокруг них полы халата. Она чувствовала себя мертвой, опустошенной, и, когда зазвонил телефон, то долго сидела, молча уставившись на него, прежде чем снять трубку.

— Алло, — вяло произнесла она.

— Джессика, вы…

Она отнесла трубку от уха, услышав этот глубокий голос, и равнодушно уронила ее на рычаг. Нет, она не могла сейчас говорить с ним, ей было слишком больно.

Когда какое-то время спустя в дверь позвонили, она продолжала спокойно сидеть, решив не открывать, но через минуту услышала голос Чарльза, зовущий ее по имени, и поднялась на ноги.

— Доброе утро, — поздоровалась она, в то время как он внимательно ее рассматривал. Она выглядела измученной.

— Я прочитал газету, — осторожно сказал он. — Пойди наверх, умойся и одень что-нибудь, тогда мы с тобой сможем поговорить об этом. Я собирался позвонить тебе вчера, но мне пришлось уехать из города, не то я, возможно, сделал бы что-нибудь. Ну, ступай, дорогая, ступай наверх.

Джессика сделала, как ей велели, умывшись холодной водой и пригладив спутанные волосы, потом сменила ночную рубашку и халат на миленький белый в голубой цветочек сарафан. Несмотря на оцепенение, она была рада присутствию Чарльза. С его холодным умом юриста он сможет разложить всё по полочкам так, чтобы она сама все поняла, и тогда он сможет проанализировать ее чувства. Чарльз мог проанализировать даже скалу.

— Да, теперь намного лучше, — одобрил он, когда она вошла в гостиную. — Ну, совершенно очевидно, что мои страхи за тебя оказались напрасными. Ты явно очаровала Константиноса. Он упоминал о «Драйдене»?

— Да, — сказала Джессика и даже сумела ему улыбнуться. — Я продаю ему акции, но я даже не представляла, что все окажется так легко и просто. Мы с ним все время ведем себя, как пресловутые кошка с собакой. Его высказывания о моем браке заставляют бледнеть светскую хронику, а я вывела его из себя и расстроила один раз — нет, дважды. Он звонил сегодня утром, но я не стала с ним разговаривать. Будет лучше, если я больше его не увижу, и ты сам обсудишь с ним все детали фондовой сделки.

— Разумеется, я все сделаю, — быстро ответил Чарльз. — Но, я уверен, ты недооцениваешь этого человека. Судя по фотографии в газете, он неравнодушен больше к тебе, чем к твоим акциям.

— Да, — призналась Джессика, — но это бессмысленно. Я не смогу жить, снова осуждаемая всеми, а он слишком привлекателен для прессы и папарацци.

— Это правда, но, если он не хочет, чтобы что-то было опубликовано, это не публикуется. Его власть огромна.

— Ты принимаешь его сторону, Чарльз? — спросила в изумлении Джессика. — Ты ведь, конечно, понимаешь, что его внимание — явление временное, что его интересует только секс?

Чарльз пожал плечами.

— Как и большинство мужчин, — сухо сказал он. — Вначале.

— Да, но мне это не интересно. Кстати, акции идут по рыночной стоимости. Он предложил гораздо больше, но я отказалась.

— Я вижу здесь принципы Роберта, — заметил он.

— Я продам ему акции, но сама не продаюсь.

— Я никогда так не думал. Хотелось бы мне стать невидимкой и присутствовать при вашей встрече, должно быть, это было забавно, — сказал он, посылая ей улыбку. Его холодное, аристократическое лицо отражало сдержанное веселье, скрывающееся за утонченными, безупречными манерами.

— Очень, но едва не дошло до убийства.

Вдруг она вспомнила и по-настоящему улыбнулась — впервые после прочтения отвратительной газетной сплетни: