Александр Василевский - Люди молчаливого подвига

• Название: Люди молчаливого подвига
• Автор: Александр Василевский
• Издательство: Политиздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1975

Эта книга — о бессмертных подвигах славных советских разведчиков, подпольщиков, патриотов-интернационалистов, активно боровшихся против фашизма в предвоенный период и в годы Великой Отечественной войны. О людях беспредельного мужества и преданности идеям социализма рассказывают известные советские журналисты, друзья и соратники героев невидимого фронта.

Книга предназначена для самых широких кругов читателей.

---

«Я хорошо знаю из писем и других источников, что мои родные гневаются на меня. Они считают, что я поступил жестоко, лишив счастья не только самого себя, но и жену и маленькую дочь. Думаю, что они по-своему правы. Ведь я сразу знал, чем все это кончится. Но я настолько был захвачен борьбой, что мало заботился о безопасности своей и своих близких. Я служил высшим интересам.

Я хочу снова повторить: «Откройте шире глаза, вглядитесь в нашу эпоху!»

Кто сумеет правильно понять веление времени, тот не станет заботиться только о личном счастье и счастье своих родных. Моя работа давала мне возможность увидеть будущее, понять его, и это было для моего сердца самым близким и самым родным. Пусть меня таким и вспоминают. Это будет лучшим надгробным словом над моей могилой. Мои последние слова прошу передать всем».

Так писал Одзаки в завещании. Таким он вошел в бессмертие.

2. Пока цветет сакура…

Художник Ётоку Мияги был связующим звеном между Зорге и Одзаки. Частое общение советника премьер-министра с иностранным журналистом Зорге могло вызвать излишние подозрения у агентов японской контрразведки. Мияги в глазах тайной полиции был тем человеком, который по роду своих занятий мог общаться с кем угодно: ведь заказчики принадлежали к самым различным слоям общества, среди них часто встречались также иностранцы. Ничего необычного, например, не было в общении японского художника-искусствоведа Мияги с французским фоторепортером югославом Бранко Вукеличем. Вукелич углубленно изучал японское искусство и общался со знатоками гравюры. Журналист Зорге часто давал в немецкие газеты репортажи о художественных выставках и музеях Токио. Мияги мог также принимать заказы от государственного чиновника Одзаки, близкого к премьер-министру Коноэ. А кроме того, Мияги обучает рисованию маленькую дочь Одзаки. Художник Мияги, добывающий себе на хлеб собственным трудом, связан с десятками людей. На выставках он дает объяснения иностранным туристам, читает лекции в университетах, переводит книги американских искусствоведов и для заработка малюет портреты светских дам.

Худое существо с чахоточным румянцем на щеках. Да, у него застарелый туберкулез. Долго скитался по свету, жил в Калифорнии, теперь вот вернулся на родину. Одевается изысканно, манеры изящны. В совершенстве владеет английским. Он общителен и потому всегда окружен молодежью. Мияги не лишен светских манер, и его охотно приглашают в избранное общество.

…Лазурный остров Окинава. Архипелаг Рюкю. Пепельно-серые пальмы вздымаются до неба. Металлический шелест их широких листьев сливается с гулом океана. Здесь, на острове, в семье мелкого разорившегося землевладельца 10 февраля 1903 года родился Ётоку Мияги. Отец Ётоку был из тех, кто не боялся расстояний. В поисках призрачного счастья он эмигрировал на Филиппины. Но и здесь ему не повезло. Тогда он отправился в Калифорнию, где устроился на ферму близ Лос-Анджелеса.

Ётоку, оставшись на родине, в то время воспитывался в семье деда со стороны матери. Дед был стар и мудр. Попыхивая самодельной сигареткой из листа пандануса, он рассказывал мальчику историю острова. Некогда народ Окинавы пребывал в довольстве, всего было много: и земли, и кокосовых пальм. Но вот понаехали сюда жадные банкиры, адвокаты, чиновники из Кагосимы, захватили все, и народ обнищал. Каждый торопился сколотить капитал за счет местного населения. Отец Ётоку был честным человеком, не жил за счет чужого труда, потому и разорился. В давние времена умирали только дряхлые старики, теперь от нужды умирают молодые.

«Мне кажется, что жестокая критика моим дедом этой тирании эксплуататоров и бедность народа Окинавы впервые обратили мой ум на политические вопросы. Я возненавидел ростовщиков и эксплуататоров, потому что мой отец учил меня никогда не использовать слабость другого для своей выгоды. Отец, как и дед, рассказывал мне о славном периоде в истории Окинавы и сравнивал его с теперешним полуколониальным положением…»

Подметив в мальчике страсть к рисованию, дед достал у знакомых репродукции с гравюр и картин японских художников Хокусая и Корина. Говорят, Хокусай жил сто лет. Его произведения посвящены простым людям — крестьянам, ремесленникам. Из Корина хотели сделать купца, но он отказался от торговой деятельности и занялся живописью. Он презирал аристократов, за что и был изгнан из родного Эдо.

Это было первое соприкосновение Мияги с настоящим искусством. У него зародилась мечта стать художником. В 1917 году он окончил начальную школу и поступил в учительский институт. Учился Ётоку прилежно, но питался скверно. Вот тогда-то и привязался к нему туберкулез. Учение пришлось бросить. Отец писал редко, деньги присылал еще реже. И все-таки Мияги казалось, что там, в Калифорнии, жить легче. Увидеть бы отца…

Отец казался добрым, сильным. Дед вынул из лакированной шкатулки заветные иены. Мияги сел на океанский пароход в «отделение бедняков» и в июне 1919 года, на девятнадцатый день после отплытия из Иокогамы, ступил на американский берег. Иммиграция в Америку и Канаду в то время считалась обычным делом. С незапамятных времен японцы, выходцы из крестьян-бедняков, уезжали сперва на Гавайи, на плантации сахарного тростника, а затем многие перебирались в США. Здесь, в Калифорнии, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе, существовали целые японские поселения. Они беспрестанно пополнялись политическими беженцами.

В Сан-Франциско проживало свыше пятидесяти тысяч японцев, в других городах японское население также исчислялось десятками тысяч. Японцы владели предприятиями, лавками, ресторанами, прачечными, разводили картофель, выращивали цветы. Это была привилегированная часть. Основная же масса за гроши работала в шахтах и на рудниках. Здесь царили произвол и дикая эксплуатация.

Отец мало чем мог поддержать Мияги. Все же он устроил сына в школу английского языка (без хорошего знания языка невозможно было найти работу), а затем в школу художеств в Сан-Франциско. Вручив сыну все свои скудные накопления и оставив себе лишь на дорогу, Мияги-старший вернулся на Окинаву. Ётоку остался без поддержки, без надежд в совершенно незнакомой стране. Питался десятицентовыми булками, за двадцать долларов в месяц мыл лестницы в гостинице. Но он не пал духом. Перебрался в художественную школу в Сан-Диего, устроился поденщиком на ферму. Учился в институте живописи Макдональда Райта. В японской культуре в то время шла борьба между сторонниками модернизма и поклонниками прошлого. Ясно обозначились два лагеря: одни требовали подчинить искусство служению народу, другие ратовали за искусство ради искусства. Мияги сразу же примкнул к тем, кто своим знаменем сделал боевое реалистическое искусство. Ему посчастливилось познакомиться с работами ряда прогрессивных художников, находившихся под большим влиянием советских мастеров Фаворского и Кравченко.

В 1925 году группа прогрессивных художников задумала открыть свой клуб в Лос-Анджелесе. Предполагалось, что клуб будет существовать полулегально, он объединит всех, интересующихся социальными проблемами. Для прикрытия местом занятий кружка станет небольшой ресторан «Сова», владельцем которого сделали Мияги. Кружок посещала прогрессивно настроенная интеллигенция. В секцию восточных национальностей входили японцы, китайцы, филиппинцы, индийцы; больше всего здесь было японцев. В Лос-Анджелесе Мияги женился на художнице Ямаки Чио.

Мияги познакомился с ней в школе художеств в Сан-Диего. Это была хрупкая, романтичная девушка. Здесь, на чужбине, она быстро освоилась, бегло болтала по-английски, но втайне тосковала по далекому городку Миядзаки, где прошло ее раннее детство. В вопросах искусства Ямаки старалась быть ультрасовременной, но не чуждалась и старинного японского жанра хайга. Хайга — это скупая поэзия красок, печаль, выраженная кистью и тушью. Мияги читал стихи «Бедность»:

Тяжело падает дождь
На мою шляпу,
Украденную у придорожного пугала.

Чио взмахами кисти изображала это на бумаге.

Летом они уезжали в горы и здесь работали. Ямаки увлеклась гравюрой. Мияги задумал создать серию картин реалистического плана: «Японцы в Америке». Он бывал на рудниках, на сахарных заводах, в школах и убедился, что японские предприниматели и консул действуют заодно с американскими эксплуататорами, особенно когда вспыхивают забастовки японских рабочих.

Мияги писал маслом и пастелью. В своих картинах старался отразить трагедию простого человека, оставшегося без родины, непосильный труд и беспросветную нужду, социальный протест. Он не надеялся, что его работы найдут покупателей. Но неожиданно на них появился большой спрос. Покупали те, кто разбогател, и те, кто полунищим возвращался в Японию. Покупали американцы и европейские туристы. Благополучие семьи Мияги росло. Серия пополнялась из года в год. Оценщикам нравилась его дерзкая, грубая манера. Несколько картин попало на выставку японских художников. «Где бы ни был мой народ, каким бы унижениям ни подвергался, я всегда с ним. Я певец его страданий…» — думал Мияги.