Наталия Ипатова - Сказки зимнего перекрестка

• Название: Сказки зимнего перекрестка
• Автор: Наталия Ипатова
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019193-6

Прекрасную младшую дочь графа д`Орбуа спасает от верной гибели таинственный юноша, владеющий невозможными для человека способностями.

Владетель древнего замка Гилиан — оборотень, наделенный даром перекидываться в лиса, — полюбил повелительницу эльфов Маб — и вызвал тем ненависть короля Оберона.

Юная ведьма, которая с детства выдает себя за мужчину, рискует собственной жизнью, дабы силой своей магии спасти молодого рыцаря, дерзнувшего вызвать гнев короля Ричарда…

Перед вами — новые повести Наталии Ипатовой, известной отечественным поклонникам фэнтези по романам «Король-Беда и Красная ведьма» и «Король забавляется».

---

Маленькое светящееся окошко я увидел издалека. Потом в лунном свете разглядел на лесной прогалине подворье. Добротный низкий дом… из дикого камня, как мне показалось. Что странно: в наших краях так не строят. Пристройки, из которых мычало и блеяло. Крыльцо…

У крыльца-то меня и свалили. Спаситель вынул из петель брус запора, распахнул дверь, вволок меня за шкирку внутрь и швырнул к огромной, каменной, пышущей жаром печи, по которой я буквально распластался, раскинув руки и обнимая ее, как солдат землю.

— Грейся пока.

Честно говоря, все прилагательные я уже потом на свои места расставил. Тогда я был способен мыслить только односоставными предложениями. На печи обнаружились овчинные, крытые сукном одеяла: за этакий стилизованный шик любой нувориш, не моргнув, отдал бы целое состояние. Тяжелые лавки, длинный рубленый стол — все идеально входило в кондовый имидж, хоть кино снимай. Изнутри дом был обшит золотистыми, одна к одной, струганными досочками без всякого лака. Натурофил. Да, странные причуды у новых русских. Телека я не заметил, что еще углубило мою симпатию к хозяину.

А вот тут-то он свою линию и нарушил. Я едва не расхохотался в голос, когда из дальнего угла он достал здоровенный китайский термос, налил в жестяную туристскую кружку какую-то обжигающе горячую жидкость и потребовал, чтобы я это выпил.

Я подчинился, и не пожалел. Пахло липой и медом и, наверное, в сложившихся обстоятельствах было лучше, чем водка. Водка, кстати, тоже нашлась, но исключительно в качестве наружного средства. Благодетель заставил меня раздеться и собственноручно растер ею от шеи до пяток. Ладони у него — чистый наждак, в самом деле. Как он на мобайле кнопки нажимает, уму непостижимо. Потом он запеленал меня в овчины, как малое дитя, и, раскачиваясь на божественных синусоидах тепла, я отошел уже настолько, что вполне оценил его озабоченный вид.

— Спасибо, — сказал я ему. — Не знаю, кто вы, и зачем вам со мною так возиться, но — спасибо. Дмитрий.

— Меня зовут Вегар, — объяснил он… как будто это что-то объясняло. — Ты лежи. Спи. Я пойду ягнят проверю.

— Яг…нят? Каких?

— Обыкновенных. Барашков и ярочек. Они родились недавно, в декабре, слабенькие еще. Догляд нужен, чтоб большие не затоптали.

И исчез, как дух, оставив меня в полном недоумении.

Говорил он со мною явно по-русски. Во всяком случае, я его понимал. Нет, я, конечно, и английским владею, но только как рядовой постсоветский технический интеллигент, в рамках кандидатского минимума, то есть, читаю и перевожу со словарем, да с пятого на десятое разбираюсь в аварийных сообщениях своего компьютера. Вегар — имя скандинавское. Норвежское, если быть точным. Откуда знаю? Вегар Ульванг, троекратный олимпийский чемпион в лыжных гонках. Тоже весьма неслабый дядька. Ирка от него тащится. По-моему, вместе с ним бежит, когда его показывают, и болеет за него вопреки всякому разумному патриотизму. Я честно пытался понять, на что она купилась, но кроме больших темных очков…

Ну, что мой Вегар — мужик здоровый, я, кажется, уже сказал. При свете керосинки я и лицо его разглядел как следует: большое такое лицо, глаза светлые, прозрачные, нос… ну, международный такой нос картошкой. На вид лет тридцать пять, может, сорок. Пижонская трехдневная щетина а-ля Кристофер Ламберт. Не то впрямь викинг, не то родной отечественный Степан. Может, старовер, а может — фанатик-толкиенист из игровой тусовки, из этих, что назовется, скажем, Ингваром, понавешает тебе такой лапшищи, что ни в жизнь его на слове не поймаешь, а по паспорту выйдет самым рядовым Игорем, если не Егором. На перекрестке, так сказать, веяний.

Обведя взглядом внутренность дома, я отказался от обеих версий. Толкиенисты бедны, как церковные мыши, и не только о ярочках, о себе заботиться не в состоянии. А в староверов я не верю. Скорей, и вправду новый русский. Пока он делает свой бизнес в городе, здесь кто-нибудь местный глядит за его скотиной. Приезжает сюда на рождественские… и всякие другие каникулы, как на дачу, за тишиной и экзотикой, отпускает сторожа и живет. Неплохо, скажем так, живет. И, похоже, не один: на лавке я заметил спицы с вязанием. А то, что играется не в русскую старину, а в варяжскую, так то его дело. Ха! А может, это его приятели над ним подшутили? В смысле, когда выложили меня к нему на лыжню? Не в меня, а в него упиралась эта людоедская шуточка? От этой мысли почему-то стало легче. Наверное, было бы слишком неприятно ощущать себя жертвой чьего-то целенаправленного злого умысла. Лучше уж — дури. Хотя это кому как.

Хлопнула дверь.

— В порядке… ярочки?

Он сделал знак о'кей и без слов пошел вынимать из печки ужин.

— Праздник сегодня, — вымолвил он наконец. — Давай отметим, что ли. Ключи я сегодня получил, — добавил он ни к селу, ни к городу.

— Поздравляю.

Кряхтя, я слез с печи, кутаясь в одеяло как в царственный пурпур. Вегар налил мне миску похлебки с салом. На второе — здоровенный кусок баранины без всякого гарнира. Чай на травах аромата неописуемого и сразу от всех болезней. Хлеб, между прочим, у него тоже был своей выпечки. Мне по душе такая крутизна.

— Непьющий я, — признался он, улыбаясь.

Я, кажется, теперь тоже.

Улыбка у него была самая обаятельная из всех, какие я когда-то видел. Она раздвигала щетину в золотые лучики, и из нее возникали ровные, крепкие, белые зубы. Я себе «хорошего мужика» так представляю.

— Хозяйка не возразит, что я здесь?

Он посмотрел на меня недоуменно. Я кивнул на вязание.

— Ах, это! — он смутился. — Это сам я, в свободную минуту. Один живу. Бирюк.

Неловко вышло. Я сел в лужу, а он остался в рамках своего имиджа, потому что у викингов вязание как бы и вовсе достойное мужчины дело.

— Ты откуда взялся? — наконец соизволил поинтересоваться мой хозяин.

— Из города.

— Я понял. Из какого?

Настал мой черед взглянуть на него, как на недоумка.

— Из Свердловска… тьфу, Екатеринбурга, не привыкну никак. Знаете, я ведь и сам не понимаю, что со мной приключилось. Неприятности на работе, поругался с женой, она ушла, я выпил, лег, смотрел телевизор. Потом темнота, провал в памяти. Очнулся в снегу. Кто меня туда завез, зачем, как далеко? Я хотел бы знать! А докуда здесь ближе?

— Так! — сказал он, кладя ладони на стол. — Во-первых… я не знаю, что такое телевизор.

Ну да, век «Вольво» не видать! Слово, кстати сказать, он выговорил совершенно правильно и без малейшей запинки.

— Что с женой поругался… тоже бывает, понимаю, как себя. Хотя, мне кажется, это бесполезно. Но… м-да, ладно. Терпеть не могу поучать. Что напился… извини, есть лучшие способы утишить душевную боль.

— Например? — с вызовом спросил я.

— Работа, — буднично ответил он, и на его скулах обозначилось что-то похожее на желваки, будто продолжал какой-то давний спор. — Ну да леший с ним. Так получилось. Сразу скажу, что думаю: твоей вины здесь нет. Моей тоже. До… Свердловска тут, скажем так, далековато…

— Дерьмо! — меньше всего мне хотелось под Новый Год исполнять сакраментальную роль героя «Иронии судьбы». — Куда ж это меня завезли?

— …равно как и до любого другого вашего города.

— Что значит — «вашего»? Не вашего, что ли?

— У меня здесь городов нет.

И, не давая мне разинутого рта закрыть, продолжил задумчиво:

— Наверняка это штучки Норны. То ли по старости недоглядела с Вратами, то ли сознательно какую каверзу замыслила. Ай, второе скорее! В любом случае, Дмитрий, ты угодил ей под горячую руку. И только она одна может вернуть тебя на прежнее место. Если ты, разумеется, остаться не захочешь.

Я фыркнул в чай, взмахнул руками и в панике схватился за ускользающее одеяло. Тогда я и знать не знал, что означает — остаться. Если Ирка первого с утра позвонит и обнаружит, что меня нет, то подумает, будто я тоже встал в позу, что мне есть куда уйти, и наша ссора продолжится.

— Нет уж, увольте. У меня какая-никакая, но работа, какая-никакая, но семья. У меня… годовой отчет, между прочим. Скажите лучше, как найти эту вашу Норну? И как с нею разговаривать?

— Разговаривать с ней, — сказал мой хозяин, внезапно развеселившись, - нужно вежливо. Норна — чрезвычайно могущественная, вздорная старая ведьма. Если она обнаружит, что добилась своего, она тебя отпустит. Только так, и не иначе. Если же нет, с нее станется и зло на тебе сорвать. Будешь скитаться по циклу, пока не потеряешь всякую надежду и не осядешь навечно, скажем, у Иманта. Но стоит верить в лучшее.

— Итак, — я поерзал на скамье, — вернемся к вопросу о том, как до нее скорее всего добраться.

— А вот тут надо поразмыслить, — заявил Вегар, подпер щеку рукой и замолчал как камень. Погрузился, по-видимому, в размышления. Я терпеливо ждал. А что еще мне оставалось?

Наконец он пришел для себя к какому-то решению.