Филипп Бассин - Проблема «бессознательного»

• Название: Проблема «бессознательного»
• Автор: Филипп Бассин
• Издательство: Издательство «Медицина»
• Жанр: Медицина
• Год: 1968

Настоящая книга возникла как попытка обобщения итогов не только ряда теоретических и экспериментальных исследований. Она является также результатом долгих и порой очень страстных споров.

Обстоятельства сложились так, что автору пришлось на протяжении нескольких лет участвовать в дискуссиях по поводу разных сторон теории «бессознательного», в кото­рых противопоставлялись психоаналитические, психосома­тические и феноменалистические подходы к этой теории, с одной стороны, и диалектико-материалистическое пони­мание проблемы неосознаваемых форм психики и высшей нервной деятельности — с другой.

---

Второе же замечание заключается в следующем. Из­ложенная выше схема позволяет хорошо понять, что имен­но являлось на протяжении многих десятилетий главным поводом для острых споров о функциях «бессознательно­го». Если признается, что существуют формы мозговой активности, которые, оставаясь неосознаваемыми и непереживаемыми, оказывают вместе с тем регулирующее воздействие на поведение (в нашем понимании такими фор­мами являются, очевидно, прежде всего формирующиеся или уже предварительно сформировавшиеся установки), с чем, по-видимому, все согласны, то, естественно, возни­кает множество вопросов, относящихся к диапазону, спо­собам проявления и закономерностям динамики этих свое­образных детерминант поведения: ограничивается ли влияние последних только регулированием поведения в узком смысле или оно может проявляться и на более ши­роком круге процессов и состояний, например на активно­сти сновидений? Каковы особенности проявления этих неосознаваемых регулирующих факторов, — исчерпыва­ются ли они обычным приспособительным изменением поведения или отражаются в каких-то специфических формах, например приданием символического смысла оп­ределенным содержаниям бодрствующего или сновидно измененного сознания субъекта или даже определенным соматическим реакциям? Какова судьба неосознаваемой установки как тенденции к выполнению деятельности оп­ределенного типа, если другие осознаваемые или неосоз­наваемые установки ей противоречат, стремятся ее затор­мозить или даже вовсе разрушить? В каких формах и в каких пределах выявляются воздействия, оказываемые неосознаваемыми установками не на глобальное поведе­ние, а на компоненты последнего, на активность, развер­тывающуюся на уровне физиологических и биохимичес­ких реакций, и какова в связи с этим роль неосознаваемых установок в клинике, в процессах пато- и саногенеза, в развитии и преодолении болезни? Какое значение имеет формирование неосознаваемых установок в формировании личности, в воспитании характера, в создании предпосы­лок, позволяющих подчинять поведение определенным этическим представлениям, нравственным критериям и нормам морали? Проявляются ли эти скрытые регулирую­щие факторы только в целесообразном, адаптивном поведении или также в нарушениях приспособления — в раз­нообразных ошибочных действиях, возникающих внешне как случайные события, но в действительности имеющих латентную психологическую мотивированность? и т.д.

Нетрудно предвидеть, что уже одно только перечисле­ние подобных вопросов может вызвать настороженность: легко заметить, что эти вопросы в значительной своей части относятся к области, которая на протяжении долгих лет выступала как почти монопольно принадлежащая пси­хоаналитическому направлению. Не означает ли поэтому привлечение внимания ко всем этим темам какую-то ус­тупку фрейдизму, какой-то компромисс с его принципами и методологией? На такие сомнения необходимо дать точный ответ.

Перечисленные выше вопросы возникают, конечно, ме­нее всего потому, что мы собираемся следовать в поста­новке проблемы за психоаналитическим направлением.

Причины имеют здесь иной и гораздо более глубокий ха­рактер. Мы могли отвлекаться от вопросов подобного рода до тех пор, пока тема регулирования сложных форм пове­дения неосознаваемыми формами мозговой деятельности не встала перед нами во всей своей остроте. Но раз мы признали правомерность этого факта, признали наличие неосознаваемых факторов, которые определяются смысловой стороной объективных ситуаций и в свою очередь ока­зывают регулирующее влияние на семантику поведения, мы становимся вынужденными тем самым признать пра­вомерность и ряда других проблем. Более того, мы обяза­ны не отклонять и не замалчивать подобные проблемы, не закрывать глаза на всю их огромную важность для науки о личности и мозге, а конкретно показать, в чем заклю­чается неправильность того их решения, которое было выработано и на протяжении более чем по­лувека настойчиво защищается представителями психо­аналитического направления.

Если бы мы ограничились признанием только факта существования «бессознательного», но воздержались от обсуждения того, каким образом неосознаваемые психи­ческие явления и неосознаваемые формы высшей нервной деятельности проявляются в разных видах активности и при разных состояниях организма, то такая непоследова­тельность действительно могла бы привести в дальнейшем к невольному логическому соскальзыванию, к психоана­литическим трактовкам. Ставя же перечисленные выше вопросы, мы не только не допускаем такого соскальзыва­ния, но напротив, создаем необходимые предпосылки для принципиального противопоставления нашего понимания теории фрейдизма. Последовательность в постановке во­просов здесь, пожалуй, более, чем где-либо, необходима для точности ответов.

§96 Пластичность действия в фазе его «автоматического» выполнения

Вопрос о конкретных проявлениях неосознаваемых психических феноменов и неосознаваемых форм высшей нервной деятельности столь же сложен, сколь разнообраз­ны проявления сомато-вегетативной активности и поведе­ния человека. Мы остановимся только на нескольких подвергавшихся наиболее быстрому развитию и, возмож­но, именно поэтому наименее ясных аспектах этой проб­лемы, до сих пор вызывающих острые споры: на эволюции представлений о процессах «автоматизации» актов поведе­ния; на вопросе о случайности ошибочных действий; на проявлениях неосознаваемых психических явлений в усло­виях измененного (сновидно) состояния сознания, в связи с чем нам придется уделить особое внимание проблеме «символизации»; наконец, на роли, которую неосознавае­мая высшая нервная деятельность играет в вопросах про­филактики, развития и регресса болезни.

Представление о неосознаваемой установке, трактуе­мой не только как проявление «готовности» к выполнению целенаправленной активности, но и как фактор, регули­рующий развертывание этой активности в соответствии с определенной задачей и со смыслом окружающей ситуа­ции, глубоко изменило наше понимание функциональной структуры приспособительного действия.

Старая схема, по которой целенаправленное произволь­ное действие является функцией многократно повторяю­щихся осознаваемых актов «волевого усилия», стала пере­сматриваться по существу еще во второй половине XIX ве­ка. К концу века она была окончательно отброшена, и ее долгое время замещало более сложное представление, по которому главными функциональными компонентами действия являются, во-первых, эффекты осознаваемых «ре­шений» и, во-вторых, неосознаваемые «автоматизмы» или «навыки», форму которых принимает всякое действие, ставшее из-за частого и монотонного воспроизведения при­вычным.

Дальнейшее развитие теории организации действия, значительно ускорившееся лет 30 назад, показало, однако, неправильность, существенную упрощенность и этой дву­членной схемы. Согласно этой схеме, последовательные этапы формирования действия обрисовывались примерно так. Допускалось, что на первом этапе устанавливаются (отбираются и закрепляются) все необходимые связи. На втором же этапе — этапе «автоматизации» эти связи обес­печивают машинообразный и стереотипный характер ре­акций. Иными словами, если на первом этапе осуществле­ние действия происходит еще в отсутствие жестко фикси­рованных связей между его элементами и потому отличается пластичностью, то переход к этапу автоматического действия характеризуется упрочением ригидных связей и, следовательно, потерей пластичности функции.

Такое импонирующее на первый взгляд представление оказалось, однако, полностью разрушенным, как только стал производиться более тонкий анализ биомеханической (Н. А. Бернштейн) и электромиографической структуры автоматизированных движений. Было показано, что такие, например, процессы, как ходьба, закрепившиеся профес­сиональные и спортивные двигательные навыки, нейродинамика поддерживания позы и т.п., характеризуются не рпгидностью, не стереотипностью, а напротив, удивитель­ной пластичностью, возможной только при отсутствии од­нозначных связей между движением и совокупностью реализующих это движение нервных возбуждений. Было установлено также, что приспособительная изменчивость полностью «автоматизированных» двигательных актов мо­жет приобретать форму необычайного тонкого регулиро­вания. Достаточно напомнить, что, например, в баллисти­ческих движениях типа удара по мячу при игре в теннис, в акте стрельбы, при ударе по шару на бильярде, в акте бритья, т.е. при действиях, опирающихся на множество неосознаваемых «автоматизированных» двигательных ком­понентов, необходимые и непредусмотримые заранее ва­риации движений обеспечивают точность моторного эффек­та, определяемую долями угловой секунды и микронами[68].