Олег Соловьёв - Русские масоны. От Романовых до Березовского

• Название: Русские масоны. От Романовых до Березовского
• Автор: Олег Соловьёв
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07654-9

Книга профессионального дипломата и историка О. Ф. Соловьева увлекательно рассказывает о развитии масонского феномена в России XVIII — начала XXI веков, причастности его адептов, детей Вдовы, к важнейшим историческим событиям. Перед нами проходят облики царей и вельмож, полководцев и дипломатов, писателей и художников, революционеров, либералов и консерваторов — от членов династии Романовых до Ленина, Троцкого, советских генсеков и нынешних демократов. Приводятся уникальные материалы Особого архива КГБ и зарубежных архивов, ранее запрещенные для печати. Многое при этом освещается впервые.

---

В рассматриваемой передовице журнала находят частичное отражение и наши соображения по поводу расслоения советской интеллигенции на определенные течения, о чем свидетельствуют ссылки на съездовский доклад преемника вождя, члена политбюро ЦК КПСС Г.М. Маленкова, признавшего наличие у нас остатков буржуазной идеологии, которые не отмирают сами собой, очень живучи, Moiyr расти и против них надо вести решительную борьбу. «Мы не застрахованы также от проникновения к нам чуждых взглядов, идей и настроений извне, со стороны капиталистических государств, и изнутри, со стороны недобитых партией остатков враждебных советской власти групп. Историческая наука должна способствовать очищению сознания людей от пережитков капитализма, от предрассудков и вредных традиций старого общества». И далее отмечалось: «В ряде отраслей науки еще полностью не ликвидирована монополия отдельных групп ученых, оттирающих растущие свежие силы, ограждающих себя от критики и пытающихся решать научные вопросы административным путем. Ни одна отрасль науки не может успешно развиваться в затхлой атмосфере взаимного восхваления и замалчивания ошибок, попытки утвердить монополию отдельных групп ученых, неизбежно порождают застой и загнивание в науке»345. Правильное по сути заявление, однако, редко претворялось в реальность, служа подобием некоего демократического прикрытия господствующих порядков.

Небезынтересен пассаж статьи, касающейся основных международных противников. «Силы империализма, враждебные народам, идут против истории, против ее неумолимых законов и потому обречены на поражение. Стремясь преградить дорогу силами социализма, которым принадлежит будущее, империалисты всех стран, и прежде всего американские империалисты, с помощью своих оруженосцев, «ученых» лакеев и социал-предателей, отравляют сознание масс растленной буржуазной идеологией.

Чтобы продлить свое господство, они стремятся внушить массам лживую идею о мнимой «прочности» и «извечности» загнивающего капиталистиепского строя... Враги советского государства стремятся распространять, подогревать и раздувать всяческие нездоровые настроения, идеологически разлагать неустойчивые элементы нашего общества». Поэтому в свете «сталинских указаний» на советских историках «лежит обязанность смело и'беспощадно разоблачать реакционную, антинародную сущность империализма, обличать лживую империалистическую идеологию, пригвождать к позорному столбу фальсификаторов подлинной истории народов. Важную роль в разоблачении растленной буржуазной идеологии, реакционной сущности писаний современных лакеев империализма, прислужииков поджигателей войны призваны сыграть наши исторические журналы». Евреев и сионистов пока ославили в покое, намекнув на возможные удары по великодержавному русскому шовинизму. Материалы научного рупора отражали, конечно, директивные установки. И только по чистой случайности была опубликована большая рецензия на книгу американского профессора Ф.Д. Скотта «США и Скандинавия», мое первое выступление в научной печати (в соавторстве с В.В. По-хлебкиным).

В сентябре 1953 г. я поступил третьим секретарем в Архивное управление МИД СССР, позже стал и.о. зав. отделом Архива внешней политики России. Министром тогда являлся видный партийный и государственный деятель В.М. Молотов, управление возглавлял профессор В.М. Хвостов. Небольшой наш отдел ведал огромными фондами дипломатического ведомства царизма и Временного правительства, трофейными материалами из Германии и ее бывших сателлитов, а располагался па Б. Серпуховской улице в доме 15. Работники такого профиля мало ценились и отличались низким профессиональным уровнем.

Продолжая общение с сокурсниками, я как-то узнал от одного из них под большим секретом о прошлом его участии в состав-лешш описей иностранных документов Особого архива КГБ СССР, в том числе и масонского происхождения. Информация меня почти не заинтересовала, хотя надолго отложилась в памяти. Однажды в кабинете раздался телефонный звонок, и взволнованный голос уже знакомого читателю Н. Яковлева попросил о встрече.

После недавнего освобождения с Лубянки он мало напоминал уверенного в себе студента. В товарищеском разговоре Николай предпочел не касаться причин случившегося, сообщил о решении никогда не служить в каком-либо ведомстве, посвятив себя всецело научной деятельности. Затем по ходатайству какого-то академического института просил оказать содействие в ознакомлении с архивными материалами по истории США конца XIX в., что было мной охотно выполнено. В результате он вскоре опубликовал статью, оттиск которой подарил мне с теплой надписью. В дальнейшем нам встречаться пе довелось. От общих знакомых стало известно о его быстром продвижении на ниве американистики и о защите докторской диссертации в довольно молодом возрасте, что объясняли содействием КГБ.

В то же время я все больше разочаровывался в избранном амплуа. Угнетала глухая вражда коллектива на почве зависти к чужаку с ученой степенью и опала нового начальства управления, именуемого отныне Историко-дипломатическим. Пожалуй, единственной отдушиной являлось общение с учеными, осваивавшими в нашем читальном зале богатые исторические залежи. Там я встретил и будущую супругу, аспирантку Ленинградского университета М.Р. Арунову. После завершения рабочего дня обычно занимался собственной научной деятельностью. Итогом были две книги и несколько статей, касавшихся внешней политики СССР и отношений между Россией и странами Юго-Восточной Азии, включая Индию, Индонезию, Таиланд, Бирму. Подобная тематика все же представлялась мне недостаточно весомой для докторской диссертации, и я собирался заняться иными сюжетами.

В конце 50-х годов довелось близко узнать академика И.И. Минца, который сделался моим учителем и наставником. Этот замечательный человек внес крупный вклад в новейшую историю страны и международных отношений. Большевик с апреля 1917 г., он начал военную службу простым красноармейцем, а завершил гражданскую войну комиссаром 1-го Конного корпуса червонного казачества при командующем В.М. Примакове. Затем занялся наукой, сосредоточившись на комплексной проблеме Октябрьской революции, боевых операциях красных и белых, иностранной интервенции. При деятельном участии академика появились глубокие монографии о непролетарских партиях эсеров, меньшевиков, кадетов, о монархических движениях. Решил и я подключиться к такой тематике с целью создания обобщенной работы о внутренних противниках советской власти в союзе с западными державами.

Начальство тогда перевело меня в научно-исследовательский отдел Управления. Мысленно я вижу себя в большой комнате за столом у огромного окна, (.нрава трудится Людмила Гвишиани, но левую руку восседает строгая дама в очках, Г. Ерофеева, супруга видного дипломата и мать прославленного в наши дни писателя Ерофеева. Перед каждым лежат груды секретных архивных дел, откуда надо выписывать в особые рабочие тетради нужные сведения. Но заданию руководства МИД мы составляем аналитические обзоры отношений СССР и других держав. Весьма интересная, по изнурительная работа венчается фолиантом в 300— 400 страниц но каждому из периодов с охватом пятидесяти лет. В завершенном и отредактированном виде обзоры тянут на кандидатские, порой на докторские диссертации. Примерно за три года я выдал четыре подобных сочинения и написал несколько больших справок, .за что неоднократно премировался.

Начальству все-таки удалось избавиться от меня, организовав длительную командировку в качестве первого секретаря посольства во Вьетнаме, где я вскоре был назначен советником и пробыл там с 1963-го по 1965 г. Поскольку нет худа без добра, то я сумел завершить основную часть диссертации и подготовил для публикации две статьи. В далеком Ханое до нас дошла весть о смещении Хрущева и приходе к руководст ву партией и государством Л.И. Брежнева, вторым лицом после него стал А.Н. Косыгин. Приехав домой в очередной отпуск, я тяжело заболел и был оставлен на родине.

В ходе перестановки руководящих кадров пост председателя Комитета госбезопасности занял секретарь ЦК КПСС Ю.В.*Андропов, выдвиженец из рядов комсомола, успевший поработать в МИД и послом в Венгрии, где отличился при подавлении контрреволюционного мятежа 1956 г. Близко знавший его мой сокурсник Н. Яковлев пишет не без доли восхищения: «Был он политиком, по преимуществу мечтателем. Но в делах повседневных партизаном порядка и твердости. Не знаю откуда, от чтения или размышлений на основе наблюдений, Юрий Владимирович вы-

вел, что извечная российская традиция — противостояние гражданского общества и власти — в наши дни нарастает». Андропов неоднократно повторял, что «дело не в демократии, он первый стоит за нее, а в том, что позывы к демократии неизбежно вели к развалу традиционного российского государства». Сами по себе диссиденты не были злодеями, но в обстановке противостояния двух противоположных социальных систем «содействовали нашим недоброжелателям, открывая двери для вмешательства Запада во внутренние проблемы нашей страны»1.