Карл Май - Сатана и Искариот. Части первая и вторая

• Название: Сатана и Искариот. Части первая и вторая
• Автор: Карл Май
• Издательство: Прибой
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1995
• ISBN: 5-7041-0048-1

Знаменитый охотник Олд Шеттерхэнд, с которым автор отождествляет самого себя, путешествуя по северо-западу Мексики, сталкивается с бандой ловких мошенников. Вместе со своим другом вождем апачей Виннету он пытается разрушить замысел бандитов и передать главарей шайки властям. Друзьям удается спасти от гибели партию немецких переселенцев. Как обычно у Мая, напряженное действие (выслеживание врага, погони, сражения) прерывается остроумными диалогами и философскими рассуждениями, а также описаниями нравов и обычаев северомексиканских индейцев. Главарям бандитов все же удается уйти; Олд Шеттерхэнд и Виннету отправляются в погоню за ними, на этот раз — на север Африки.

---

Письмо представляло для меня интерес в очень многих отношениях, прежде всего потому, что в нем было упомянуто мое имя. Отец пишущего был вынужден из-за меня покинуть свою родину, а это мог быть только брат Мелтона, по следам которого я мчался от Форт-Юинты до Форт-Эдуарда. Там ему удалось улизнуть, и полиция не сумела его разыскать. Теперь я узнал, что он скрывается «на берегу Средиземного моря». Но где? С полным основанием я предположил, что он не знает ни турецкого, ни арабского языка, но в Александрии, Каире, Тунисе, Алжире жило много англичан и американцев, которые там в первое время вполне обходились английским языком. Где конкретно он находился, мне было все равно — это меня не касалось, но мне, как уже сказано, было очень интересно снова услышать о беглеце или, скорее, прочитать.

Иное дело было с Малышом Хантером, который оказался в большой опасности, поскольку его готовился обмануть мнимый друг. Он был сыном немца, и я охотно бы его предупредил. Но сделать это было невозможно, потому что я сейчас находился в глубине Северной Мексики, он же жил в Соединенных Штатах, а я не знал даже места, где он пока остановился. Столь же мало знал я и о местопребывании его отца. Тем не менее я засунул письмо в карман, чтобы сохранить его для себя, в то время как прочие бумаги намеревался передать «ученому законнику» для соответствующего использования при предъявлении разного рода исков к Мелтону.

Я только что закрыл бумажник и отправил его в карман, когда Мелтон, у которою я уже давно вынул кляп, громко позвал меня. Я подошел к нему справиться, чего он от меня хочет. Выглядел он отвратительно: его побитое и расцарапанное лицо распухало.

— Сэр, куда это вы послали мальчишку-индейца? — спросил он. — Я должен это знать! Кроме того, не расскажете ли, о чем это вы тайно переговаривались с индейским вождем!

— Вы ведете себя так, как будто можете что-то требовать от меня! Однако почему я должен скрывать от вас мои переговоры? Вы бы и так скоро узнали о том, что просчитались, полагаясь на поддержку юма. Я заключаю с ними мир.

— Они воздержатся от этого!

— Ни в коем случае, потому что Хитрый Змей предложил мне заключить с ним добровольно договор о мире.

— Добровольно? Парень, видно, хотел оказаться на свободе. И вы намерены принять его предложение?

— Я намерен быть настолько умным, что собираюсь принять не только это предложение, но и сделать кое-что еще.

— А у него есть другие пожелания?

— Да. Он хочет взять в жены Юдит.

— Черт возьми! Они друг друга стоят. Он — краснокожий мерзавец, обливавший меня черной ложью, а она знает столько тонкостей, которые могут свести с ума того, кому посчастливится стать ее супругом! Но будьте так добры и скажите ему, что вылечить ее сможет только плетка! У него есть еще какие-нибудь пожелания?

— Есть кое-что, заинтересующее вас непосредственно. Я должен ему передать вас.

— Но вы же не сделаете этого, мистер! — закричал он и даже полупривстал от страха. — У вас нет на это никакого права!

— А мне все равно, есть у меня какое-нибудь право или нет — я сам установлю его для себя.

— Это же недопустимо! Подумайте, что вы делаете, какая ответственность на вас ложится! У вас же такое доброе сердце, почему же в вас не заговорит совесть?

— Потому что в вас я не заметил ничего доброго. Даже если бы я чувствовал угрызения совести, то смог бы легко оправдаться, так что совесть моя не была бы отягчена. Мне же ведь совсем не нужно выдавать вас ему.

— Хорошо, хорошо, вот про это я и хотел знать! — сказал он удовлетворенно.

— Значит, я позволю вам бежать, — продолжал я. — Но уже в следующее мгновение вождь схватит вас за вихор.

— Как это? Он же ваш пленник! Разве вы хотите и его отпустить?

— Конечно.

— Но этого вам нельзя делать ни в коем случае, по меньшей мере, не так быстро, не теперь! Его можно выпустить только тогда, когда я окажусь далеко и в безопасности!

— Успокойтесь, сэр! Вы здесь не можете распоряжаться. Подумайте, в каком положении вы находитесь. Почему я должен отпустить вас, а не его? Я должен предоставить вам свободу, хотя вы покушались на его и нашу жизнь, а того, кто нам ничего не сделал, задержать? Это же смешно!

— Для меня совсем не смешно, потому что, если вы освободите меня одновременно с ним, он немедленно использует свою свободу, чтобы отомстить мне.

— Для этого у него есть все основания и все права, в то время как у меня нет ни малейшей причины защищать вас от него.

— Тогда я не хочу быть свободным, лучше я подожду, пока вы меня передадите правосудию. Вы совершаете преступление, удерживая меня у себя и заставляя ехать вместе с вами. Но я охотно вытерплю это и не буду никому жаловаться.

— Если вы так убеждены, что это преступление, то я отказываюсь идти против закона и отпускаю вас.

— Раньше индейца?

— Нет, после него. Скоро появятся самые знаменитые из его воинов, они приедут ко мне на совет. Если они согласятся на мир, мы раскурим калюме, и я освобожу вождя.

— Так выпустите меня теперь, чтобы я смог скорее уйти!

— Как я могу сделать это, если еще не знаю, согласятся ли юма! А ваша выдача как раз является главным условием, на котором они настаивают. Так не трудитесь больше! Правда, лично я на вас руку не подниму, но позабочусь о том, чтобы возмездие настигло вас.

— Тогда вас нельзя больше называть человеком, вы настоящий дьявол! Вы можете и должны удовлетвориться тем, что уже сделали нам!

— Вам, говорите? О ком это вы?

— О моем брате, ввергнутом вами в нищету. Вы тогда преследовали его до Форт-Эдуарда!

— Ах, это вы говорите о том картежнике, который застрелил в Форт-Юинте офицера и двух солдат? Так это был ваш брат? Лучше бы вы о нем промолчали, потому что подобное родство совсем вас не украшает и не может быть основанием для просьбы о помиловании.

— А вы хоть однажды посмотрите на это дело по-другому, это, может быть, даст вам повод задуматься. В тот раз мой брат ушел, разве это не может произойти сейчас со мной? Тогда вы тоже были убеждены, что удержите его, точно так же и здесь теперь все может случиться по-иному, а не так, как вы ожидаете. Подумайте о том, что мой брат уже и так жгуче ненавидит вас! Когда же он узнает, как вы обошлись со мной, то успокоится не раньше, чем отомстит за меня и за себя.

— Я не боюсь его мести, он скрылся и пропал без вести.

— Так только кажется! Он все еще здесь.

— Где?

— Это я вам, конечно, не скажу. Где он находится, не знает ни один человек, от эскимосов до огнеземельцев, кроме меня.

— Знают еще двое.

— Кто же это?

— Я и ваш племянник Джонатан.

— Джон… — он прервался, произнеся только первый слог имени, и на целую долгую минуту уставился мне в лицо, а потом, заикаясь, продолжал:

— Кто… вам сказал… что… у меня… есть… племянник?

— Не все ли равно? Но только из этого вы можете заключить, что с моим знанием о вас и вашей жизни дело обстоит куда лучше, чем вы об этом думали. Такую семейку, как ваша, всегда надо держать в поле зрения, чтобы вовремя обезопасить себя и других.

— Вы только и делаете, что расхваливаете свою проницательность. Если вы не солгали, то скажите же мне, где находится мой брат?

— На берегу Средиземного моря.

— Среди… земного? Что вы хотите этим сказать?

— Что ваш брат должен будет приехать с Ближнего Востока, если захочет вам помочь или отомстить мне. При этом мне пришло в голову, что вам самому вовсе не обязательно лично привозить его. Ведь Джонатан собирается на Восток, и вы можете дать ему поручение.

— Джонатан… на Восток? Вы, пожалуй, бредите?

— Возможно! Но в моих фантазиях еще обитает некий Малыш Хантер, который усердно занимается турецкой и арабской грамматикой, а в ближайшее время, получив у своего скупого отца несколько чеков, собирается переплыть океан. Возможно, юный мастер возьмет с собой вашего племянника. Такие случайности не только возможны, но и происходят в действительной жизни.

Он дернулся, словно хотел вскочить, но ему помешали путы, тогда он снова плюнул в мою сторону и закричал в сильнейшем озлоблении:

— В тебе сидит больше сотни чертей. Пусть тебя поглотит ад!

Потом он снова упал навзничь и перекатился на другой бок, чтобы больше не видеть меня. Я вернулся на свое прежнее место.

Мы довольно долго шли от Альмадена до места нашего теперешнего отдыха, но это произошло только потому, что сначала мы повернули к югу. На самом деле от лагеря юма нас отделял всего лишь час пути. Я предполагал, что мимбренхо понадобится всего четверть часа, чтобы проделать этот путь на добром коне, полчаса я отводил на переговоры, значит, через час он должен вернуться, если поедет перед юма, потому что показывать им дорогу ему было не обязательно, так как они сами легко могли отыскать ее по конским следам. У них не было лошадей, и они, следовательно, вынуждены были идти пешком, поэтому у нас они могли появиться не раньше чем через час с небольшим после отъезда мимбренхо.