Евгений Майбурд - Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров

• Название: Введение в историю экономической мысли. От пророков до профессоров
• Автор: Евгений Майбурд
• Издательство: Дело, Вита-Пресс
• Жанр: Экономика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7749-0172-6

История экономической мысли прослеживается как единый процесс от античности до конца XX столетия, от первых попыток осмысления экономических явлений до категорий и моделей economics конца XX в., благодаря чему книга приобретает характер введения в современную экономическую науку.

Простота изложения и плавность перехода к вещам все более и более сложным делают книгу доступной даже для неподготовленного читателя, а живой и подчас шутливый язык — увлекательным чтением.

---

С учетом всего сказанного и должны определяться государственные расходы. Ведь именно ими в первую очередь определяется количество непроизводительных граждан. Доход этих категорий населения есть прямой вычет из национального дохода. Чем больше этот вычет, тем меньше остается на накопление капитала и тем медленнее растет количество производительного труда. "Великие народы, — пишет Смит, — никогда не беднеют из-за расточительности и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительности и неблагоразумия государственной власти".

“Невидимая рука”

В книге IV "Богатства народов" Смит подробно рассматривает различные аспекты той политики меркантилизма, которой все еще придерживались европейские государства. В каждом случае он сперва объясняет, для какой цели был издан тот или иной закон, введены такая-то пошлина или такое-то ограничение. Затем он показывает, к чему приводило в итоге и то, и другое, и третье и т. д. И каждый раз выясняется, что рассматриваемая мера либо не достигла той цели, для которой она вводилась, либо, что еще чаще, привела к противоположному результату.

Не забывает Смит и про физиократов, которым посвящает отдельную главу. Он отмечает очень много положительного в этой теории. Но при этом Смит убедительно опровергает основной ее тезис об исключительной производительности только сельскохозяйственного труда. Исходя из этого тезиса, такие из физиократов, как Мерсье де ла Ривьер, предлагали государственные меры, которые стеснили бы развитие "бесплодного" класса. Имелось в виду этим поддержать земледелие в стране. Смит показывает, что такая мера привела бы к противоположному результату: ограничение вызвало бы удорожание промышленных изделий, а это означает удешевление того, что сельское хозяйство отдает городу в обмен на них. В итоге развитие сельского хозяйства не ускорилось бы, а замедлилось.

"Поэтому, поскольку совершенно отпадают все системы предпочтений или стеснений, очевидно, остается и утверждается простая и наглядная система естественной свободы. Каждому человеку, пока он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и конкурировать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица и целого класса".

Могут возразить: ну и что всей стране до этой конкуренции отдельных граждан? Все они будут преследовать свои интересы, а не интересы общества. Вот если бы, мол, каждый человек имел в виду интересы страны, — тогда другое дело. Разве интерес всего народа не следует ставить выше, чем узкоэгоистичные интересы отдельного лица?

Ответ Смита таков: сама постановка такого вопроса ложна. Интерес отдельного гражданина и интерес общества не противоречат друг другу. Как уже было сказано, если человек увеличивает свое богатство путем предприимчивости, изобретательности, трудолюбия и бережливости, он тем самым увеличивает и богатство общества. Было приведено множество примеров, когда интересы отдельных граждан приносились в жертву так называемым интересам общества (путем тех самых ограничений, стеснений, запретов, регламентации). И всякий раз оказывалось, что вместе с интересом граждан страдал также интерес страны. Нужно еще разобраться, правильно ли в каждом случае правительство понимает интересы общества. А отдельному человеку не требуется такого понимания. Все, что нужно, — это позволить ему добиваться своих целей, не нарушая норм закона и правил общественной морали. "Он преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, будто ведут торговлю ради блага общества"

Глава 15 Лодка перегружена…

Природа хочет жить, и потому она

Мильоны зерен скармливает птицам.

Но из мильонов птиц к светилам и зарницам

Едва ли вырывается одна.

Н.Заболоцкий

На переломе эпох

"Богатство народов" Адама Смита ознаменовало коренной сдвиг в эволюции экономической мысли.

С одной стороны, Смиту удалось соединить практически все направления экономических исследований. Они сошлись в его книге, как по известной пословице, все дороги сходятся в Риме. При этом ничто не привносилось сюда механически, все было критически переработано. Смит охватил в своем исследовании все известные ему решения, но отправной точкой у него в каждом случае были вопросы. и проблемы. Нередко он начинал с того, что переосмысливал саму постановку задачи, находя корень ошибочных решений в неправильной формулировке исходных положений. Таким образом, работа Смита подвела итог многовековой работе экономической мысли, явившись ее наивысшим достижением и завершающим творением. Смит дал ответы на все вопросы, которыми задавалась экономическая мысль с древности и по XVIII в.

С другой стороны, труд Смита оказался началом новой эпохи в развитии экономической мысли. Сотворив единый комплекс взаимоувязанных теорий, Смит создал тот рубеж, от которого теперь должны были (и имели возможность) отталкиваться экономисты-мыслители следующих поколений, и разработанный им стройный понятийный аппарат давал им в руки мощный инструментарий. Таким образом, творение Смита оказалось тем узлом, из которого потянулись в разные стороны цепочки дальнейших экономических исследований. Со Смита начинается тот период развития экономической мысли, который впоследствии получил название классического.

У большого мастера обычно находится множество подмастерьев. При этом учитель воплощается в своих учениках, каждый из которых начинает представлять какую-то одну грань целостной личности Мастера. Нечто подобное произошло у Смита с пришедшим ему на смену поколением "смитианцев". Среди них были большие мыслители, чьи имена сами стали вехами в истории экономической мысли. Прежде всего это Мальтус, Сэй, Сисмонди и Рикардо. Люди одного поколения, но разного склада личности, темперамента, типа мышления, все они были лично знакомы друг с другом и в некоторых случаях (как Мальтус и Рикардо) дружны между собой. Это не мешало им расходиться в экономической теории — подчас глубоко и далеко. Перипетии их полемики сохранились в переписке и их экономических сочинениях. Каждому из них довелось испытать успех у публики с первого же сочинения, увидевшего свет. Отсюда — последующие переиздания, исправленные, дополненные и оснащенные полемическими замечаниями в адрес того или иного из друзей. Понятно, что во всех случаях эта полемика была корректной и направлена на существо дела, а не на личность оппонента.

Ни одному из них не было дано повторить на новом этапе свершение Смита и охватить орлиным взором ландшафт экономической проблематики — на всю его ширину и глубину, во всех его изгибах и взаимосвязях — как единое целое. Не нужно думать, что такие попытки не предпринимались. Напротив, неоднократно — вплоть до Карла Маркса и Альфреда Маршалла. При этом было сделано много позитивного (и совершено немало ошибок), состоялись весьма значительные достижения в науке, которая во множестве направлений продвинулась очень далеко и глубоко.

Но то, что удалось Смиту, не получилось больше ни у кого. Экономическая наука — большая полноводная река у Смита — разделилась на отдельные потоки и рукава, большие и маленькие, местами сливающиеся и вновь расходящиеся, все-таки пробивающие, каждый из них, свое русло. Может быть, это одна из причин одного интересного обстоятельства, связанного с уже первыми смитианцами. Этому поколению наука обязана постановкой ряда проблем, которые потом еще несколько поколений не могла ни разрешить, ни опровергнуть. Кое в чем такая ситуация длилась до середины XX в., а кое в чем сохраняется и до сих пор. Им же мы обязаны и тем обстоятельством, что экономическая наука в XIX в. стала называться политической экономией.

Казалось бы, если Смит построил всеохватывающую систему, обозрел все проблемы, всем им нашел решения (притом все эти решения взаимно увязаны, что придает им великую убедительную силу), что осталось тогда для следующих поколений? Или же Смит все-таки наделал ошибок, которые стали выявляться его преемниками? Действительно, экономисты XIX и XX столетий много писали об "ошибках Смита". В прошлом веке даже больше, чем в нашем. Ибо "правнуки" Смита стали обнаруживать, что иные из найденных его " детьми" и "внуками" так называемых ошибок были скорее плодами этих "детей ' и "внуков", т. е. результатом недоразумения. Конечно же, ни один мыслитель не застрахован от ошибок (все мы — люди, а не боги). Однако более важным было другое.