Владимир Найдин - Реанимация Записки врача

• Название: Реанимация Записки врача
• Автор: Владимир Найдин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Медицина
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-30084-6

Книга рассказов старинного московского интеллигента Владимира Найдина - это попытка возродить классический жанр "врачебных записок" на современном материале. Так писали Булгаков и Чехов.

 Скольких легендарных людей он лечил? Бахтина и Шкловского, Аксенова и Костолевского. Военных, политиков, спортсменов, артистов. Перед глазами Найдина развернулась настоящая человеческая комедия недугов и выздоровлений. Кто-то из его пациентов снова прыгает с парашютом после серьезнейшей спинномозговой травмы, кто-то стал теннисистом после энцефалита. Кто-то, пройдя через болезнь, поменял семью, веру и страну проживания.

 Найдина передавали из рук в руки как волшебную панацею.

 Искра этого волшебства вспыхнула и в этой книге.

---

Это было замечательно. На широкий дубовый стол постелили белые кружевные салфеточки, поставили каждому пять или шесть бокалов разной формы — с плоской попкой, с конусной попкой, с широкими бортами, узкими. Неизвестно с какими. Наливали на один-два пальца. Учили нюхать, катать за щекой, задумчиво оценивать послевкусие. Ничем не закусывать. К приходу пациентки (ее звали, кстати, Лаурой) мы были абсолютно готовы. К труду и обороне.

Лаура смущенно улыбалась, от чего лицо перекашивалось так, что угол рта уезжал почти до уха, а глаз округлялся, как у совы или зайца. Это по-латыни так называется: «лягофтальм» — заячий глаз. Ужасная гримаса. Я тщательно вымыл руки (водой, не портвейном — я за этим четко следил) и принялся за осмотр.

У меня в то время было много таких больных. Это вирусное заболевание — воспаление лицевого нерва. Вспотел, простыл, ветерок просквозил и… привет. Физиономия перекошена. На лице вообще сложная ситуация с этими мимическими мышцами. Они почти все парные и симметричные, но каждая тянет в свою сторону. С одинаковым усилием. Стоит хоть одной из них ослабеть, как ее напарница с другой стороны тут же утягивает лицо в свою сторону. Иногда тянет с такой силой, что аж нос поворачивается в этом направлении. Представляете, добротный армянский нос (впрочем, еврейский не меньше, да и у русских бывают такие паяльники, что о-го-го) загибается куда-то вбок, как сломанный руль на шлюпке. Эта тяга в одну сторону тем больше, чем эмоциональней человек. Засмеялся, закричал, разгневался — морду перетягивает вбок, аж страшно. Прямо как киношный ужастик.

Постепенно больная мышца восстанавливается, набирает силу, но она все равно находится под гнетом здоровой нахалки-напарницы. А та до того привыкла тянуть одеяло на себя, что не дает выздоравливающей соседке даже пикнуть. Забивает. Поэтому я придумал для Лауры такой прием: крепко прижать своими пальцами эту настырную здоровячку и дать сразу команду на движение больной ее сопернице — оскалить рот, улыбнуться, поморщить нос. Так она и поступила. И вдруг, к удивлению болельщиков и самой Лауры, эта бедная затрюханная мышца после нескольких лет молчания дрогнула и сократилась. Полный восторг! Один московский профессор, человек солидный и эмоциональный (женат на молодой милой армянке, то есть почти родственник всех армян), пришел в крайнее возбуждение (после, конечно, тщательной дегустации) и хлопнул меня по плечу с такой силой, что я чуть не упал на Лауру. Удержался благодаря мускулам ног. Ее.

Лаура получила от меня приглашение в московскую клинику, Гамлет взялся оплатить дорогу и проживание, и, получив несколько бутылок потрясающего вина, мы с трудом выбрались на солнышко. После чего профессор мотал от восторга головой, еще несколько раз стукнул меня по плечу, то по правому, то по левому, и я шатался, как ванька-встанька. Пришлось его отправить на дневной сон. Меня тоже.

Лаура два или три раза приезжала в Москву, занималась специальной лечебной гимнастикой, научилась фиксировать пластырем мышцу-нахалку и добилась успеха. Лицо почти выровнялось. Вышла довольно удачно замуж. Родила ребенка. Ее фотография-рисунок попала в мою монографию как пример правильной фиксации перетянутой мышцы. Так что Гамлет сделал доброе дело.

Гамлет тоже часто приезжал в Москву. В ослепительно модном черном костюме и такой же ослепительно белой сорочке. С дорогими запонками, часами и в галстуке, на котором красовался Арарат. Лакированные туфли и свежевымытые черные кудри дополняли ансамбль. Он приезжал по партийно-хозяйственным делам, ходил на какие-то совещания и пленумы, а оттуда, конечно, по ресторанам — угощал и партийную, и хозяйственную элиту. Им нравились его приезды. Мне он частенько звонил, приходил в гости, мы душевно разговаривали о том о сем. Моя жена и дети всегда радовались его приходу, он вносил в дом какое-то праздничное приподнятое настроение. Всем казалось, что сейчас случится нечто прекрасное.

И вдруг… перестал приходить. Не обиделся, как он клялся, а просто у него не стало свободного времени. На самом же деле случилось вот что.

В 197… каком-то году начались показательные «порки» крупных хозяйственников. «Расхитителей социалистической собственности — к ответу!». Главный расхититель — государство — решило слегка придушить кустарей-одиночек.

Елисеевский магазин, «Мосмебель», «Океан» были назначены козлами отпущения. Народ читал газеты, ахал от перечисления богатств разных дельцов, но шибко не возмущался. Понимал, что партийные бонзы нахапали гораздо больше. И брильянты у жены рыбника, гастрономщика, мебельщика ничуть не отличаются от таковых, висящих на тумбообразных супругах партийной верхушки. Одна шайка-лейка. Вор у вора дубинку украл.

Но надо было на кого-то «перевести стрелку». Перевели. Посадили. Но нескольких взяли и расстреляли. Этого уж никто не ожидал. Никого они не убили, военную тайну не разглашали, Кремль не взрывали. Жили мирно, но безбедно. Обеспечивали вкусными пайками и финскими гарнитурами тех же бонз. Ветеранов войны снабжали пайками-заказами. Хреновые были заказики — сайра там, кусок колбасы, пачка цикория, конфеты «Белочка», но все-таки есть чем гордиться. У других такие же продукты, но их надо доставать, в очередь вытягиваться, а тут бахнешь на прилавок спецприглашение, аж ордена-медали звякнут, и тебе равнодушная зажравшаяся морда молча, обязательно молча, выкинет пакет, полный привилегий. Такая была жизнь. Многие помнят. Но этих помнящих все меньше и меньше.

Так вот, наш армянский Гамлет как-то случайно, а может, не случайно повстречал вдову одного такого, опять же, случайно расстрелянного человека. Их пути пересеклись где-то в районе Елоховской церкви. Она туда зачастила после смерти мужа. Было ощущение, что ее там даже ждали. Умело опекали. Присылали приглашения на церковные событийные даты, исповедовали, причащали. В общем, благостно отвлекали. Ну что ж, гуманно. А Гамлет туда залетел абсолютно не по делу. Ехал из своего постпредства в Армянском переулке, это неподалеку, и заглянул в главный на то время храм страны. Поставить свечку — была годовщина смерти матери. Похвально.

И дальше почти сцена из пушкинского «Каменного гостя». Она истово молилась, а он не мог отвести глаз от ее горестно склоненной чудесной фигуры, от черного кружевного платка, от тончайшего запаха духов (ох, грешница), а самое главное, от ее невзначай брошенного взгляда в его сторону.

Потом он признавался: «Понимаешь, Вовка, она меня этим взглядом обволокла, заколдовала, как говорят ваши русские, присушила». Казалось, что особенного в женском взгляде? Эка невидаль! Встречались нам женские взгляды, всякие встречались-попадались. Ласковые и хитрые, лживые и глупые, лукавые и простые. Могу до утра перечислять. А у Инны (так ее звали) взгляд был пронзительный, простодушный и молящий, «Люди, отзовитесь! Я тут! Я в беде», — вот что говорили ее серые с потрясающей поволокой глаза. Остальное тоже было прекрасным — брови, ухо, рот, фигура, наконец! Точеная фигура, как статуэтка. А ноги! Как Гамлет ее щиколотки увидал, так сразу захотел все остальное посмотреть. И посмотрел. Со временем… Не разочаровался, а очаровался еще больше.

В общем, они как-то очень складно подошли друг другу. Как сложный ключ к не менее сложному замку. Она по-прежнему скорбела по убитому мужу и молилась в церкви, а он привычно руководил в Армении своим районом, постоянно повышая темпы жилищного и промышленного строительства, а также сельского производства.

Она ходила в магазин и выстаивала утомительные очереди (раньше продукты привозились на дом с поклонами), ездила на тряском трамвае и удушающем автобусе «Икарус», протягивая билетик для компостирования, — раньше была машина и персональный шофер. Ходила по вызову завуча в школу, где робко объясняла, что постоянно забываемый или теряемый сыном дневник не злостный умысел, а лишь увлеченность точными науками и состояние общей задумчивости. Над сложностью бытия. Влезет в одну штанину и замрет, что-то вспоминает. А про вторую штанину забывает начисто. «Значит, вы его плохо воспитали, — чеканила строгая и глупая баба, — кем же он вырастет в одной штанине, безотцовщина?» Тут материны серые прекрасные глаза наполнялись слезами, и довольная завучиха отпускала ее с миром домой. До следующего вызова.

Но на следующий вызов откликнулся Гамлет и так хорошо, по-партийному с завучихой поговорил, сказав, что он дядя мальчика и заодно член Центрального комитета нашей самой справедливой партии (правда, армянского филиала, но та от испуга не обратила внимания на эту деталь). Увидев красную кожаную книжечку с тиснением «Ц» и «К», она впала в ступор, в нирвану, почти в общий наркоз, и обещала стараться во всем оправдывать доверие партии.

Мальчика оставили в покое, и он перестал терять нужные предметы. Даже портфель терял только один раз в четверть. Но с концами. Зато он увлекся химией и занял третье место на городской олимпиаде. Заодно сжег и извазюкал почти все кухонные приборы. Гамлет купил все новое, а также дорогущий набор «Юный химик». Он его приобрел в учколлекторе. Это додуматься надо, чтоб такое достать не в обычном «Детском мире», где их тогда и не бывало.